Литмир - Электронная Библиотека

Потом мы вымыли котелок, тщательно загасили костер, обложив его дерном, подождали, чтобы убедиться в том, что огню не ожить, и снова тронулись в путь.

Так странно идти, не ведая цели... Впрочем, и в обыденной жизни разве всегда мы знаем, куда идем и к чему стремимся?...

Небо благоприятствовало нашим намерениям: днем солнце, а ночью и звезды были по-прежнему задрапированы тучами, так что сквозь просветы в кронах деревьев виднелись лишь клочки свинцового цвета. Совершенно невозможно было сказать, в какой стороне находится солнце. Немного фантазии— и можно подумать, что оно наверняка сместилось со своей обычной орбиты и освещает в данный момент другую планету.

Заподозрив, что с солнцем творится что-то неладное, и поняв, что рассчитывать на него не приходится, мы остановились и стали складывать в кучу все наши познания, касающиеся того, как надо в лесу ориентироваться.

Выяснилось, что каждый еще со школьной скамьи знает несколько таких вполне надежных и проверенных способов. Например, по мху, растущему на стволах старых деревьев.

Дело в том, что мох растет всегда на северной стороне дерева.

— А не на южной? — совершенно неуместно спросил Алексей.

Этот вопрос он задал очень некстати, потому что смутил меня им. Только что я абсолютно точно знал, на какой стороне мох растет, а теперь вдруг зародилось сомнение.

Я посмотрел с надеждой на Коваленко. Может быть, он внесет какую-то ясность. Он внес:

— По-моему, на северной... — сказал он это, однако, не слишком уверенно. И в результате неуверенность только усилилась. Впрочем, это, как мы решили, пока не важно. Важно найти деревья, покрытые мохом. Обежав несколько гектаров тайги, порядком взмыленный, я вернулся к товарищам и сообщил неприятную новость: не удалось обнаружить ни одного дерева, поросшего мохом. Я подумал, что здешние деревья, по-видимому, обладают какой-то странностью, раз к ним мох не пристает, и сказал об этом товарищам. Они в ответ деликатно намекнули, что я сам, похоже, обладаю какой-то странностью, если не увидел, что пень густо порос мохом. Только мох почему-то покрывал пень по всей поверхности. Я внимательно изучил дерево и с удивлением сделал открытие, что мох на нем растет исключительно на стороне, обращенной к земле. Потрясенный, я, ни слова не говоря, показал пальцем на это необъяснимое явление природы. Я надеялся, что Толя, как кандидат наук, сможет мне объяснить, как это получается, что север (или юг) находится как раз у нас под ногами.

— Это от влаги, — убежденно пояснил Коваленко.

Да, влаги в тайге больше, чем нам хотелось бы... Определенно, от недостатка воды мы не страдали. Она выступала вокруг ступни буквально на каждом шагу. А мы еще отважились улечься спать на этой земле, легкомысленно отбросив всякие мысли о наших радикулитах и пестром букете заболеваний, которые обычно приносит с собой простуда. Следующую ночь, вероятно, придется провести на деревьях. Хотя там, наверное, сильно сквозит.

Теперь, после неудачной попытки сориентироваться с помощью мха, мне оставалось выложить резервный способ ориентации — по кронам деревьев. С южной стороны, это я уже точно запомнил, они много гуще.

Мы тщательно оглядели крону ближайшей сосны, и мнения на этот раз разделились на четыре части (я показал дважды — в разные стороны). Поскольку совпадений во мнениях не наблюдалось, мы решили, что данный экземпляр дерева не характерен, и принялись изучать другую сосну. Но и с ней получилась такая же картина. Кроны других деревьев настолько переплелись, что у нас зарябило в глазах. Поэтому мы взяли и пошли куда глаза глядят — прямо.

Но попытки сориентироваться в этот день не закончились. Мы наткнулись на обширный участок леса, где множество деревьев обросло пышным мохом. Мы радостно бросились к ним, но сразу увидели, что одно дерево мох покрывал с северной стороны, в то время как его ближайшего соседа — с южной. Или наоборот. И остальные деревья совершенно явно перепутали все части света. В этом лесу царила полная неразбериха. Следуя примете, горячо рекомендованной нам в детстве учебниками, оставалось только одно: разойтись втроем на все четыре стороны.

— Придется сделать прибор, — вроде бы самому себе сказал Коваленко.

— Какой? — спросили мы с Алексеем, надеясь неизвестно на что.

— Увидите, — уклончиво ответил ученый.

Во время очередного привала мы попытались вспомнить, нет ли еще каких-нибудь способов ориентировки в лесу, не считая ориентировки с помощью компаса и загадочного прибора, который обещал создать Коваленко. Впрочем, я по опыту знал, что просто так Толя не обещает. Значит, какая-то мысль на этот счет у него появилась. Интересно, какая? Из чего, хотел бы я знать, он собирается делать прибор?

Вспомнилось: муравейники всегда располагаются возле южной стороны дерева. Сказал об этом товарищам и сразу же выжидательно посмотрел на Лешу, не спросит ли он опять: «А не возле северной?» Потому что, если спросит, я снова начну сомневаться. Впрочем, пока все это не имело ровно никакого значения, поскольку муравейники еще не встречались.

Был и еще один способ, но и им при всем желании мы не могли бы воспользоваться. Учебник ботаники рекомендует его как не уступающий по точности компасу. Это определение сторон горизонта по годовым кольцам деревьев. Пилы у нас, к сожалению, не было, да и человек, заблудившийся в лесу, тоже, как правило, ее не имеет, так что наблюдать кольца по спилу мы никак не могли. Но даже если допустить такую возможность, что нам попался пень, спиленный со всей аккуратностью, вряд ли мы извлекли бы из столь ценной находки какую-то пользу. Способ этот далеко не так точен, как говорится в учебнике. История старая и стоит того, чтобы вкратце о ней здесь рассказать.

Почти триста лет назад некто Рей заметил, что южный радиус на спиле дерева больше, чем какой-либо другой. Рей не смог более или менее убедительно истолковать свое наблюдение, и оно породило множество споров, которые длились более семидесяти лет. В 1758 году Дюгамель де Монсо окончательно низложил заключение Рея, доказав, что не всегда и не везде южный радиус больше других. Еще через четверть века Жусье подтвердил наблюдения Рея. Но и эта победа оказалась недолгой: академик А. Ф. Миддендорф, много лет своей жизни посвятивший изучению растений Сибири, и в частности изучавший спилы деревьев, растущих на Енисее, как раз неподалеку от тех мест, где мы заблудились, обнаружил, что годовые кольца с южной стороны вовсе не обязательно шире. В своей книге «Путешествие на север и восток Сибири», вышедшей в Санкт-Петербурге в 1867 году, он написал: «Ствольные пластинки мои, оказывается, вовсе не эксцентричны, и если А. Шренк (1854) нашел, что южная сторона древесных колец на северных деревьях несколько шире других сторон (как два к трем), то это, вероятно, относится только к южным окраинам лесов».

11
{"b":"23123","o":1}