Некоторое время они, не мигая, смотрели друг дружке в глаза. Анна не раз пыталась разгадать этого человека… Они знакомы уже почти шесть лет. Да, в мае будет ровно шесть. Званцев-Антонов старше ее и по званию, и по опыту. По возрасту старше не так уж и намного, на семь с хвостиком лет. Эта разница сейчас уже не представляется столь большой, как в первые дни их общения… Но вот что касается знаний и опыта, то здесь между ними настоящая пропасть.

Пропасть, которая с годами, сколько бы и чего вокруг нее ни происходило, остается такой же бездонной.

Собственно, этот человек и вел ее с того момента, когда она после окончания Воронежского института МВД, куда, к изумлению своих знакомых и сокурсников, Анна перевелась с третьего курса РУДН (Института иностранных языков), сама начала вести двойную жизнь. Конечно, все, что с ней происходило, не было чьей-то прихотью, не являлось каким-то случайным совпадением обстоятельств. Если бы не отец, в прошлом – вплоть до самой его гибели в Таджикистане в две тысячи третьем году – сотрудник Третьего управления ГРУ (страны Ближнего Востока и Центральной Азии), если бы не папа и оказанное им мощное влияние, и не среда, в которой она росла, то Анна вряд ли бы избрала себе тот крутой жизненный путь, напоминающий порой козью тропу в диких горах, по которому она сейчас карабкается.

Да и не взяли бы ее на нынешнее место службы, выверено, расчетливо проведя через службу в одном из областных главков МВД, затем в Воронежском облуправлении ФСКН, через иные полуслучайные, казалось, места и занятия, вроде этого фонда и «фрилансерства». Она бы занималась каким-то другим делом… если бы не то обстоятельство, что ее отец в свое время входил в касту самых заслуженных офицеров ГРУ.

И если бы не те люди, кто до сих пор помнят и чтут ее папу, кто принял участие и в ее судьбе.

Антонов, не дождавшись прямого ответа, мягко сказал:

– Я могу трактовать твое молчание как знак согласия?

– Тебе нужно было идти в бизнес, а не в разведку. – Анна скупо улыбнулась. – Умеешь уболтать клиента.

– Бизнес и разведка – это две стороны одного процесса, – усмехнулся куратор. – Вспомни историю семьи Ротшильдов…

– То же самое мне когда-то говорил папа.

– То, что я тебе сейчас скажу, не должно выйти за пределы этого кабинета, – чуть подавшись вперед, сказал Антонов. – Твой муж…

– Иван? Он мне ни разу не позвонил за последний год! – перебила его Анна.

– Ты знаешь – почему. Мы же изначально обо всем договаривались…

– Мне от этого не легче! – Анна достала из кармашка пиджака носовой платочек, промокнула уголок глаза. – Соринка… никак не могу проморгаться.

Сунув платочек обратно, она расстроенно произнесла:

– Я потому и перешла в «агентство»! Сидеть в этих вот четырех стенах… ждать редкой весточки… И понимать, что от меня ровным счетом ничего не зависит…

– Очень даже зависит, – сказал Антонов. – Взять хотя бы сегодняшний звонок.

– И что он, по-твоему, означает?

– Не исключено, конечно, что это очередная «проверка паспортов»[14], – задумчиво произнес Антонов. – Но я склонен думать, что начинается новый раунд «большой игры».

– Большой игры? Это слишком общее и порядком затертое определение.

– У нас еще будет возможность об этом поговорить… Давай-ка вернемся к теме. Настораживает то, что наш общий знакомый сначала передал сигнал «тревоги», а затем не вышел на связь. Пароли для очередной банковской проводки им тоже не были запрошены… Возможно, Ивана ждут большие перемены. Если, конечно…

– Если что? – Анна тоже подалась вперед. – Если он… все еще жив?

Она вздрогнула, услышав разнесшийся по кабинету звук сотового телефона.

Куратор гибко поднялся из кресла. Подошел к письменному столу, на поверхности которого не было бумаг, но лежали три сотовых телефона; взял один из них. Сверившись с экранчиком, многозначительно посмотрел на Анну, после чего ответил на вызов.

– Здравствуйте, Викторджан! – донесся из трубки голос с заметным южным акцентом. – Это Султонбек вас беспокоит!..

Антонов бодро отозвался:

– Ассоламу аллейкум, дорогой друг, рад вас слышать!

Он и вправду был рад слышать голос одного из самых авторитетных выходцев из Таджикистана, бизнесмена, «мецената», поддерживающего материально общественный фонд «Точик диаспора» в Москве. И на то были причины: Султонбек Рахимбаев, родной брат застреленного год назад неизвестными Джамшеда Рахимбаева, сейчас единолично представляет интересы крупнейшего этнического наркоклана выходцев из Северной Согдии, из Худжанда, в прошлом – Ленинабада. Если кто-то и способен прояснить ситуацию с возникшим «затыком» в целом и по одному из посредников – Козаку – в частности – то это именно «худжандцы».

– Викторджан, у вас найдется минута?

– Султонбек, я весь внимание. Или вы хотите, чтобы мы встретились?

– Я буду рад увидеться с вами, Викторджан… Но сейчас у меня на прямой связи один человек. Он хочет с вами поговорить. Он спрашивает, могу ли я соединить его с вами.

– Что за человек? Я его знаю?

– Да, уважаемый, вы его знаете. Вы встречались с его дядей несколько раз. С ним самим вы тоже однажды виделись – в Париже.

– Как его зовут?

– Его зовут Юсуф.

– А! Помню его. Он, кажется, знает английский?

– Да, Иванджан, как на родном говорит! Но если вы хотите говорить по-русски… он его плохо знает… То я могу остаться на линии и быть переводчиком.

– Мы переговорим на английском. Хорошо, Султонбек, можете переадресовать звонок на этот мой номер.

– Спасибо, Иванджан…

В трубке что-то щелкнуло, затем прозвучал голос молодого парня:

– Здравствуйте, мистер Антонов! Это Юсуф!..

– Ассоламу аллейкум, Юсуф! Рад вас слышать.

– Дядя просит передать вам большой привет и самые наилучшие пожелания!

– Передайте уважаемому Фарходу благодарность и наилучшие пожелания с моей стороны… У вас все в порядке, Юсуф?

– К сожалению, не могу так сказать. Возникли проблемы, мистер Антонов.

– Уточните, о чем речь.

– Ваши люди еще четыре дня назад забрали… «посылку». А оплата за ее содержимое так и не была произведена.

Антонов криво усмехнулся. «Посылка», о которой говорит племянник Фархода Шерали, это не что иное, как девяносто килограммов чистейшего афганского героина. Героина, доставленного в Россию, в ЦФО по каналам действующих в последние годы заодно преступных этнических группировок. А именно, клана афганских «точиков» под началом Фархода Шерали и выходцев из Худжанда…

«Товар» действительно забрали «люди Антонова», как забирали подобного рода «посылки» раз или два в месяц на протяжении последнего года. Этот произведенный в Афганистане героин уже не попадет к мелкооптовикам, не будет распространяться драгдилерами, не будет калечить судьбы тысяч людей… Идет сложная, на грани фола, игра, в ходе которой приходится, в том числе, идти на материальные издержки. Но, как бы все ни сложилось в дальнейшем, уже одно то, что за год удалось аккуратно – очень аккуратно! – вывести, изъять с российского рынка примерно две с половиной тонны героина, самого страшного, самого опасного наркотика, полностью окупает те средства, которые потрачены в ходе осуществления продолжающейся и поныне тайной операции, проводимой ГРУ при поддержке других российских спецслужб…

Выдержав довольно продолжительную паузу, Антонов сказал:

– Юсуф, проблема с оплатой возникла не по нашей вине. Средства зарезервированы, но мы не смогли передать запароленные данные по платежам.

– Именно так мы и представляем себе возникшую проблему. Кое-что случилось… небольшой сбой.

– А вам известны детали, Юсуф? Может, вы уже знаете, почему произошел «сбой»?

– Могу твердо сказать, что он произошел не по нашей вине. Мы «посылку» – передали.