Наша находка говорила о том, что под землей была либо Валя, либо человек, взявший у нее аппарат. Андрей побледнел, лицо, освещенное зеленоватым отблеском, сделалось буквально страшным.

Да и было отчего. На экране появился силуэт медленно плывущего кольца. Вдруг кольцо метнулось в сторону и замерло.

— Она! — услышал я шепот Андрея. — Ее часы с браслеткой.

Он с трудом удерживал аппарат, чтобы тот не дрожал.

В зеленоватом тумане на стекле я различал крючки, еле заметные шпильки, кнопки. Помню, что было видно особенно четко — это силуэт комсомольского значка.

— Я пойду к ней? — вдруг твердо заявил Андрей, торопливо отстегивая пряжки и передавая мне аппарат.

Мне пришлось доказывать абсолютную нелепость его намерения. Ясно, что Валю он бы не нашел, а заблудился бы сам в бесчисленных ходах. Я убеждал его подождать Колоскова, он должен приехать с рабочими. Они выроют здесь проход, тогда мы спустимся вниз.

Однако Андрея трудно было уговорить. Он даже рассердился.

— Как так? — чуть ли не кричал он. — Человек заживо погребен под землей. Ему нужна помощь, а ты говоришь — ждать!..

Не помню, что еще он кричал. Я никогда не видел Андрея в таком состоянии.

Куда девались его благоразумие, точный расчет и осторожность! В те минуты, о которых я рассказываю, он мог броситься в подземелье только затем, чтобы там встретиться с Валей. Нельзя было допустить такой опрометчивости, и в то же время мы никак не могли сообщить Вале о близкой помощи. Я вспоминаю этот момент. Валя была неподвижна, лишь тень браслета дрожала на экране.

Не знаю, чем бы кончились мои споры с Андреем, но вдруг вмешался лейтенант. За все время нашего разговора он не отрывал взгляда от экрана.

— Смотрите, что-то здесь движется!

Я взглянул на светящееся поле, куда ткнул пальцем лейтенант, и вздрогнул.

Почему-то я никак не мог привыкнуть к столь знакомому мне сочетанию теней, которые видел тогда уже в четвертый раз.

По экрану ползли тени очков, зубных протезов, застежки «молния», пуговиц, связки ключей, железной трости…

Лейтенант ожидал ответа, но мне было не до него. Я видел, что тени приближались к силуэту аппарата. Они подплывали к часам с браслеткой…

Сжимая кулаки, Андрей с отчаянием смотрел на ползущие тени. Да и что он мог тогда сделать? Между ним и Валей — почти три метра каменистой породы… Глухая толстая стена…

Я все себе представлял иначе. Мое воображение дополняло виденное на экране.

Вот по зеленому полю ползет паук. Это — тень запонки. Паук приближается к браслету. Браслет вздрагивает. Похоже на то, что там, внизу, завязалась борьба.

Беззвучно мечутся запонки, очки, извивающаяся «молния». Движутся зубные протезы: человек что-то говорит. Часы с браслетом поднимаются вверх…

Должен сознаться, тогда я представлял себе Валину руку, поднятую как в последней мольбе о помощи.

Думаю, что в подобном случае мои предположения могли иметь все основания, особенно если учесть волнение Андрея, который буквально повис на мне и задыхался. Я просто не знал, что делать.

Вдруг тени предметов стали отползать в сторону. Надо было скорее переключить аппарат на общий план, что я и сделал. Тени быстро скользили по стеклу. Я понял, что Валя побежала и старик преследует ее. Я бежал поверху, перепрыгивая через колючие кусты и камни, стараясь не отстать.

Экран неожиданно потемнел, словно закрыла его плотная дымовая завеса. Зеленоватые искорки вспыхивали на черном поле, как бы прорываясь откуда-то из глубины…

Аппарат был исправен, в этом я сразу убедился, — значит, радиолуч упирался в препятствие. Такой случай, как вы помните, уже встречался нам при испытаниях на городской площади. Там луч не мог пройти сквозь чугунные тюбинги. Я не мог предполагать, что в холме, под нами, находились какие-нибудь металлические постройки, созданные руками человека.

Надо было узнать: где же кончается эта черная завеса? Через двадцать шагов экран снова вспыхнул, но на нем уже не было никаких теней.

Валя и человек с тростью исчезли, будто растаяли в густом дыму…

К подножью холма подъехала машина. Из нее вышли рабочие с лопатами. Впереди бежал торжествующий Колосков.

— Где это место? — закричал он еще издали.

Занятый мыслями о сейфе, он не заметил нашей тревоги и тут же отдал приказание рабочим рыть в очерченном нами круге. Сам он тоже взялся за лопату.

Андрей попросил у кого-то лом и с ожесточением принялся долбить каменистый грунт.

— Без привычки я, конечно, не могу понять, что сейчас видел ваш аппарат, тихо сказал мне лейтенант. — Какие-то кружки да палочки. Это так и должно быть?

Мне пришлось сознаться:

— Мы с вами видели того человека, о котором я уже рассказывал.

Лейтенант недоверчиво взглянул на меня.

— По каким же приметам вы его узнали? — заинтересовался он.

Мне было как-то неловко рассказывать о пустяках, о всяких пуговицах, которые я видел на экране. И, кроме того, было обидно за наше детище, что мы его используем далеко не по назначению. Но, вспомнив, как он помог найти Валю и сейф, я поборол это чувство и решил поделиться с лейтенантом своим открытием в области неожиданного применения «Всевидящего глаза». За Валю я был относительно спокоен. Она исчезла под темной завесой, которая занимала небольшой участок. Мы спустимся вниз и несомненно найдем ее.

— Прошу не принимать моих наблюдений всерьез, — прежде всего предупредил я лейтенанта. — Во многом я, наверное, ошибаюсь, но думаю, что вы сразу это определите. Зрительная память у меня скверная. Но, глядя на экран «Всевидящего глаза», я невольно фиксировал каждую мелочь. Ведь это же технические испытания. Человека, которого мы сейчас обнаружили под землей, я видел позавчера вечером за дверью. По мелким деталям на экране мне удалось представить себе его внешний облик. Например, по очкам. Они находились не очень высоко, и я понял, что рост у него ниже среднего. Что он худощав, показали близко расположенные пуговицы на двубортном плаще. Запонки с камнями нетрудно было определить по лапкам, удерживающим камни. Искусственные зубы, застежка «молния», кольцо, металлическая трость дополняли мое представление об этом человеке.

Лейтенант слушал с интересом, но по его губам скользила улыбка недоверия.

Гора известковой породы росла. Была выкопана уже порядочная яма. Андрей работал без устали. Голова его то появлялась над землей, то исчезала.

Видимо, лейтенанту захотелось узнать дальнейшие подробности.

— Все это очень тонко подмечено, — похвалил он меня. — Но каким образом вы узнали, что этот человек одинок, что у него отдельная квартира, что он был ранен, занимается фотографией, и даже определили, что у него больной желудок? Вы сказали, что он посещает рентгеновский кабинет. Неужели и эти подробности видит ваш «зеленый глаз»?

Мне и самому не терпелось кому-нибудь рассказать о своих предположениях, домыслах и наблюдениях, о необыкновенной зоркости «зеленого глаза», поэтому я постарался удовлетворить любопытство лейтенанта.

— По большой связке ключей от квартиры, от комнат и шкафов я догадался, что он, вероятно, одинок, — продолжал я свои объяснения. — Ранение в ногу подтверждалось застрявшим в ней осколком. Что касается занятия фотографией, то догадаться об этом труднее всего. Я заметил, что примерно на высоте жилетного кармана у человека, которого я рассматривал через дверь, находится кольцо. Сначала я не мог понять, для чего оно предназначалось, но потом заметил небольшой кружок в центре кольца. Мне было ясно, что это светофильтр в кожаном кармашке с кнопкой. Отсюда я сделал вывод, что человек занимается фотографией.

— Ну, а насчет больного желудка? — не унимался лейтенант.

— Я увидел, правда, довольно расплывчатое изображение его желудка на экране. Будто он питается железными опилками.

Лейтенант вежливо рассмеялся.

— А на самом деле? — спросил он.

— Я предположил, что утром он был в рентгеновском кабинете, где перед просвечиванием желудка обычно дают питье с окисью бария. Следы этого металла я видел на экране. Все вместе взятое дало мне возможность так подробно описать человека, и если бы не наш аппарат, то я бы не заметил не только, какие у этого человека зубы или запонки, но не обратил бы на него никакого внимания. А сейчас я его прекрасно представляю, он передо мной стоит как живой.