Страх…

Вы видели его воочию? Мышино-серый? Почти…

Точнее, зеленовато-желтый, как кровь только что убитого сногра, или красно-бурый с синими прожилками набухших вен, когда он образует гремучую смесь с адреналином. Или мертвенно-бледный, если на кону стоит чья-то жизнь, особенно когда это жизнь друга.

А может, он цвета тусклой умбры или лимонно-коричневый, как сжавшийся от ужаса предатель, захваченный врасплох? Или насыщенно-ультрамариновый, как контролируемый страх перед боем?

В моем мире у этого чувства не было цвета, потому и не было такого страха, который можно было бы осязать. Здесь он приобрел для меня великое многообразие оттенков.

Я различаю их до сих пор. Несмотря на весь пройденный путь в черноте пещер чуждого пространства, полную опасности жизнь под землей, смертельную гонку по чаще Леса и пронизывающий взгляд Темных Сестер во время последнего их выхода.

Вопреки тому, что впервые за последние годы не чувствую себя одинокой в окружении воинов сешшера, Рииллы и моего хассура, несмотря на то что, казалось бы, бояться уже нечего и цель моего многолетнего путешествия близка как никогда – я все еще боюсь.

Вот только теперь страх мой стал непроницаемо черным, глухим и необъятным, ибо так выглядит страх перед неизвестностью. Иногда ночью он становится багровым, как жила меараната, вспученная на поверхность. Или ярко-пурпурным, как взгляд принца-дознавателя – цвета страха потерянной надежды. Надежды вернуться домой. Домой, на Землю.

Кирсаш

Я неторопливо передвигался по улицам верхнего города, делая вид, что наслаждаюсь окружающим меня спокойствием. Было еще очень рано – лучи сонно потягивающегося Торша едва коснулись остроконечных крыш домов, поэтому прохожие на улице попадались довольно редко, что было неудивительно для этих районов. Внизу жизнь давно била ключом и порой даже через край: на площадях разворачивались разноцветные тенты торговых палаток, с высоты казавшиеся пестрыми лоскутами на плаще просыпающегося города.

Медленно поворачивая голову, я снова зацепил краем глаза смазанный серый силуэт, ловко ускользающий из поля моего зрения. Ошибка его состояла в том, что он все-таки туда попал. Слева на крышах мелькнул еще один, скрывшись за резными орнаментами водосточных труб. Рука машинально скользнула по поясу, ощутив сиротливую пустоту в месте обычного крепления гарша. Здесь хассурам было запрещено носить свое грозное оружие. Но гитачи привычно оттягивали спину, поэтому запрет больше отдавал дань традиции, а не являлся мерой предосторожности. Судя по действиям преследователей, они пока не в курсе того, что их заметили.

Взбежав на узкий мостик, летящий над глубоким разломом, на дне которого бурлила жизнь Подгорного Такрачиса, я залюбовался ажурным переплетением таких же воздушных арок, соединяющих улицы двух районов Такрачиса Нагорного. Подобной красоты больше на Айросе не было. Может быть, несколько приближенным к этому можно было назвать верхний город Браккаса, но и он явно уступал мировой столице, разместившей в себе резиденцию князя. Дело в том, что основную работу по созданию современного города проделала природа, а умелые руки плетунов-творителей лишь кое-где придали форму и подкорректировали получившееся. В итоге город был не только эстетически привлекателен и приятен для жилья, но и грамотно устроен в плане быта, с легкостью вмещая в себя сотни тысяч городских жителей, гостей, а также вынужденно пережидающих выход Темных Сестер переселенцев из пригорода, останавливающихся в бесчисленных гостиницах и приемных домах. Сейчас, в преддверии Больших скачек, наплыв гостей был просто колоссальный.

Безусловно, как и в любом другом крупном поселении, здесь существовали кварталы с отбросами общества, населенные существами, недовольными текущим положением дел, своей жизнью и готовыми на все ради легких денег. С этим боролись с переменным успехом патрульные службы города. Их задачу облегчало и одновременно осложняло то, что самые проблемные участки сконцентрировались в одном месте у подножия Кривой горы в Сумеречной зоне. Несмотря на то что общее стилистическое решение города было одинаковым везде – просто районы победнее обустраивались постройками попроще, но в едином ключе с остальными, здесь круглые сутки царила гнетущая атмосфера. Не только из-за своеобразных жителей, но в основном из-за постоянной тени, отбрасываемой Кривой горой на эту зону, поэтому даже в самый ясный день на улицах было сумрачно и тревожно. Ситуация менялась ночью на кардинально противоположную: Светлые Сестры заливали улицы мягким серебром, создавая причудливые контрасты с глубокими черными тенями от безмолвных домов. В свободное между заданиями время я любил побродить по здешним переулкам именно ночью, навещая порой некоторых знакомцев из здешних мест. На границе Сумеречной зоны и центрального района Срединного Такрачиса располагались Красные улицы. Моя щека непроизвольно дернулась, когда я подумал о Нидии, надо бы навестить эту женщину, пока старость совсем не съела ее бывшее ранее таким привлекательным лицо.

Я посмотрел вниз на эффектно освещенный лучами восходящего Торша высокий шпиль скалы-башни Академии. Говорят, что на ее вершине спрятана удобная площадка для приземления драконов. Сам я, хоть и много раз слышал эти сказки, ни одного дракона ни разу не видел, а побывав по долгу службы и просто так в кабинете ректора, находившемся, по его уверениям, в самом шпиле, не обнаружил и самой площадки.

Пройдя нарочито неспешным шагом половину моста, я снова заметил серые силуэты, скользящие теперь по аркам в нескольких длинах хьюрша от меня. Теперь они почти не таились. Нет, Шиаду совсем обнаглел, посылая ко мне свои Тени! Мне эти игры порядком надоели, и я рванулся с места, в один прыжок преодолевая лишенные перил арки и цепляясь за выступ моста, висевшего гораздо ниже, чем тот, по которому я проходил раньше. Не снижая скорости, я, подтянувшись, пробежал по нему несколько шагов и снова прыгнул вбок, теперь забирая немного выше. Силуэты Теней позади заметались, пускаясь в погоню. «Поздновато вы спохватились!» – злорадно подумал я, снова перепрыгивая через пролет, ощущая секунды свободного парения над ехидным оскалом пропасти. И, выскочив на улицу, почувствовал знакомый свист, заставивший меня изогнуться, до боли выворачивая суставы, уклоняя тело от летящего нача. Шарик с глухим хлопком ударился в стену ближайшего дома, и я метнулся в сторону, перекатываясь; мостовую рядом ужалили еще два. Вскочив, я кинулся за угол и, перемахнув высокий забор, побежал через сад, прикрываясь раскидистыми ветвями лиловых сниирсов.

Одна высокопоставленная персона задолжала мне серьезный разговор.

Я пролетел сквозь приемную, сам превратившись в шипящий нач, не обращая внимания на вскочивших секретарей и игнорируя предупреждающие возгласы охраны. Уже ворвавшись в кабинет через распахнувшиеся с грохотом створки дверей, я замер на пороге, убеждаясь, что Шиаду не один. За моей спиной в нерешительности замерли его телохранители, не смея даже прикоснуться ко мне. Но я знал, что по его приказу они в любой момент вонзят гитачи мне в спину. Принц медленно поднял глаза от листа, который держал перед собой его помощник, что-то быстро записывающий явно под диктовку, будто его не коснулся устроенный мной переполох.

– Ты совсем растерял манеры в своем Лесу, – ледяным тоном проговорил брат.

– Нет, это ты потерял манеры, – выдавил я злым шепотом, – раз средь бела дня посылаешь своих Теней, чтобы убить меня.

Мы несколько вздохов буравили друг друга взглядами; наконец Шиаду махнул рукой, отпуская секретаря и охрану. Когда дверь за ними закрылась, он поднялся из глубокого рабочего кресла и подошел к столику в углу кабинета, чтобы налить виасса в стоящий рядом бокал. Даже не намереваясь предложить выпить мне, он стелющимся шагом скользнул к каминной зоне и развалился на одном из стоящих там диванов, сладко потягиваясь затекшими от долгой неподвижности конечностями. Сделав глоток, он, наконец, посмотрел на меня.