– Пегги, не говорите глупостей.

– Это не глупости, это правда! И Марио так считает, я слышала, что он говорил! Ах вы, жестокая, злая…

Я с силой ударила ее по лицу, и она плюхнулась на диван.

– Пегги, у вас истерика. Я люблю Даниэлу, и вы это знаете.

Не ответив мне, она съежилась и громко зарыдала.

Я тщательно обшарила письменный стол Хелены Ван де Ноде, но не нашла ничего, похожего на блокнот с адресами. Тогда я позвонила в международную справочную службу «Континентал инквайриз». Мне пришлось ждать целую вечность, пока они раздобыли лондонский телефон ОСАН, и еще долгих десять минут я мучительно ждала, пока меня соединят. Все оказалось впустую. Очевидно, Джон Ван де Ноде дал штаб-квартире ОСАН такие же строгие распоряжения, как и мне.

Мне оставалось только одно: встретиться с Брэдли Ван де Ноде. Когда я сказала Пегги, куда я собираюсь, она даже голову не подняла. Она все еще плакала, сгорбившись и прижимая ко рту кулак. Я беспомощно посмотрела на нее. Не хотелось оставлять ее одну в таком состоянии, но в то же время я не смела терять ни минуты, мне нужно было поговорить с Брэдли Ван де Ноде как можно скорее. Как ни странно, мне на помощь пришла Леония.

– Отправляйтесь по своему делу, дорогая, – произнесла Леония у меня за спиной. – Я присмотрю за Пегги. Хорошая порция бренди приведет ее в чувство.

– Спасибо, – коротко бросила я.

На лице Леонии не отражалось никаких эмоций, ни тревоги или огорчения из-за исчезновения Даниэлы. Она была тщательно одета, как всегда, макияж на лице, как всегда, был безупречным. С ленивой улыбкой она налила бренди в стакан для Пегги и порцию побольше – в другой стакан, для себя.

– Надеюсь, сын и наследник будет рад вас видеть, – заметила она. – Насколько я понимаю, у него сейчас довольно сильно болит голова.

Я не стала ей отвечать, потому что не была уверена, что смогу сдержаться. Мне нужно было сказать ей очень многое, но все это должно подождать до тех пор, пока Даниэла не вернется благополучно домой.

В Пальму я мчалась как сумасшедшая, наплевав на все ограничения скорости и едва замечая другие машины. Теперь, когда я знала, с кем Даниэла, одним страхом у меня стало меньше. Где бы Даниэла ни находилась, она не будет напугана. Во всяком случае, пока.

Когда я влетела в палату Брэдли Ван не Ноде, он посмотрел на меня со смешанным выражением удивления и испуга. Я коротко сказала:

– Даниэлу похитили!

– Что-о?

Он рывком сел в кровати.

– Сегодня утром ваш отец в Лондоне получил письмо от похитителей. Другое такое же письмо было оставлено вчера ночью в комнате Даниэлы.

– Сколько они хотят? – отрывисто спросил Брэдли Ван де Ноде.

Он свесил ноги с кровати и потянулся за халатом.

– Они не требуют денег. Они не хотят, чтобы ваш отец стал премьер-министром Овамбии. Он отдал нам строгий приказ никому об этом не рассказывать. Не сообщать в полицию, в газеты. Никому.

Брэдли встал.

– Значит, он собирается уступить их требованиям?– Да. То есть он не сказал об этом напрямую, но что ему еще остается делать?

– А что моя мачеха?

– Я с ней не говорила.

– Я буду готов через пять минут. Вы можете отвезти меня на виллу?

– Есть еще кое-что, – сказала я. – Я знаю, кто ее похитил. Мне не удалось связаться с вашим отцом, но…

Брэдли весь напрягся.

– Вы знаете?

– Это Йен Лиалл. Однажды он уже пытался. Он усыпил Даниэлу могадоном, но тогда у него ничего не вышло.

– Лиалл? – В серо-голубых глазах отразилось недоверие. – У вас есть доказательства?

– У Стива Паттерсона есть доказательство, что в горячий шоколад было подмешано снотворное. А еще он установил, что Йен Лиалл часто наведывался в жилой дом на площади Риа, где погибла Джанет.

– И? – Брэдли застыл в напряжении, ожидая ответа.

– Думаю, нечто в этом роде давно назревало, еще с тех пор, как ваш отец принял решение вернуться в политику. Думаю, Джанет Грей об этом знала.

Вошла медсестра, и Брэдли заторопился.

– В машине поговорим, – бросил Брэдли. – Я буду готов через пять минут.

Но он был готов не через пять минут. Через три. Он захлопнул за собой дверь машины и спросил:

– Где сейчас Лиалл?

– Предполагается, что он должен быть с вашим отцом в Лондоне.

– А мой отец об этом не знает?

– Нет. Он выписался из больницы, и я не смогла связаться с ним через штаб-квартиру ОСАН.

– Если Лиалл в Лондоне, то ваша теория ошибочна. Он не может быть ответственным за это похищение.

– Если он действительно в Лондоне, то не может, – согласилась я. – Но я сомневаюсь, что он там. Я подозреваю, что телеграмма была мистификацией. Вот почему нам нужно связаться с вашим отцом – чтобы это выяснить.

Мы промчались по пыльным пригородам Пальмы и миновали аэропорт. Брэдли Ван де Ноде мрачно заметил:

– Чем скорее отец сделает заявление, тем лучше. – Он посмотрел на часы. – Если мы поторопимся, то можем успеть на выпуск новостей.

Мы промчались через поселок и выехали на горную дорогу. Брэдли сидел тихо, его лицо было застывшим и напряженным. Высокий, худощавого телосложения, он очень мало походил на своего отца. У него были тонкие, почти девичьи черты. Серо-голубые глаза не выдавали никаких чувств. Я догадывалась, что даже в более счастливых обстоятельствах Брэдли Ван де Ноде не были свойственны ни обаяние и ни сердечность отца.

Внезапно он спросил:

– Марио и Пегги знают про Лиалла?

– Нет. Если бы я попыталась сказать это Марио, он бы мне не поверил. Он думает, что это я вела себя подозрительно. На самом деле он даже обвинил меня в том, что я участвовала в похищении.

Брэдли с холодным злорадством улыбнулся.

– А теперь он носится по всей Майорке, пытаясь провести в одиночку спасательную операцию?

– Он воспринял известие о пропаже Даниэлы очень тяжело. Он ее очень любит. Для человека его темперамента просто невозможно оставаться на месте и бездействовать.

– Но это все, что мы можем сделать, – сказал Брэдли. – Сидеть и ждать. Как только отец объявит о том, что отказывается становиться премьером, Даниэлу тут же вернут.

Я посмотрела на часы. До главного дневного выпуска новостей оставалось всего полчаса. Я еще сильнее нажала на педаль газа, и автомобиль стремительно помчался по сужающейся дороге.

Глава 17

Мы собрались в гостиной перед телевизором. Музыкальное комедийное шоу, которое все никак не кончалось, наконец закончилось, и начались новости. В Мадриде произошло крушение поезда. В Сан-Себастьяне произошел пожар в отеле, пострадали одиннадцать туристов. Марио отчаянно ругался, я впилась ногтями в мягкий бархат обивки дивана. Я слышала, как комментатор безличным голосом упомянул африканский саммит, прозвучало имя Джона Ван де Ноде, но мой испанский был недостаточно хорош, чтобы я смогла понять остальное. Затем на экране появились кадры из Лусаки. Полный зал, ревущий в общем порыве энтузиазма. Под оглушительные аплодисменты на трибуну вышел Джон Ван де Ноде, прямой и широкий, седая шевелюра придавала ему облик патриарха. Позади него я разглядела сидящих Дэвида и Хелену. Суровое лицо Джона Ван де Ноде оставалось бесстрастным. Он поднял руку, призывая зал к тишине, после чего начал говорить.

Чтобы понять его следующие слова, не обязательно было знать испанский. Через считанные секунды все делегаты встали со своих мест и принялись аплодировать.

В этот раз даже Леония, казалось, пришла в замешательство. Ее взгляд, как и взгляды всех остальных, был устремлен на неподвижное, как маска, лицо Брэдли. Он яростно придавил окурок сигареты, круто повернулся и вышел. Леония несколько секунд колебалась, потом последовала за ним, и мы услышали, как захлопнулась дверь кабинета.

– Он будет звонить отцу, – проговорила Пегги дрожащим голосом. – Он позвонит отцу, и отец все объяснит. – Надежда в ее голосе звучала как-то жалко. – Может быть, им уже удалось найти Даниэлу и она в безопасности… Так трудно установить связь…