Он погладил мурлычущую кошку:

– Заявить, что можно пригвоздить душу к холсту, – значит предположить, что мы, люди, так же, как и художники, можем видеть души друг друга.

– Может быть, так оно и есть, – сказала я. – Может быть, у нас есть дар видеть души, и мы ежедневно видим их, но воспринимаем это как должное и поэтому даже не знаем, что способны на такое. Мы называем души «характером» или «индивидуальностью».

Мистер По воззрился на меня, будто я сказала нечто глубокое. Попивая кофе, я почувствовала, как миссис По переводит взгляд с меня на мужа и обратно. Потом она одарила меня странной улыбкой.

– Значит, мне нужен написанный маслом портрет. Я хочу, чтоб мою душу пригвоздили к холсту. – Она обернулась к мужу. – Тогда моя сущность всегда будет с тобой, Эдди. Даже если я умру.

Мне показалось, что мистер По внутренне сжался, хотя на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Невероятно милый разговор! – воскликнула миссис Клемм. – Пригвоздить душу к холсту! Не могу придумать ничего столь же омерзительного. – Она вскочила со своего хлипкого стула. – Мы должны отпраздновать визит миссис Осгуд и твой ранний приход обедом. Эдди, ты, должно быть, весь день ходил полуголодным, потому что ушел без завтрака. У тебя есть пять центов? Я бы сбегала за мясным пирогом.

Мистер По полез в карман за мелочью, и кошка спрыгнула с его колен. Я попыталась подняться.

– Мне надо идти.

– Нет-нет! – возразила миссис По. – Без вас будет совсем не то.

– Да, останьтесь, – сказала миссис Клемм. – Так приятно, что вы у нас в гостях.

– Пожалуйста, оставайтесь, – сказал и мистер По. Несмотря на его безупречно вежливое поведение, он вдруг показался таким несчастным, что я снова села.

Миссис Клемм удалилась в заднюю комнату, вернулась в меховом пальто с потертыми манжетами, взяла с ладони мистера По монетку и поспешно вышла за дверь.

По настоянию миссис По мы принялись разглядывать газетные вырезки, которые принесла ее мать. Миссис По вспоминала при этом, чем она занималась, когда ее муж писал тот или иной рассказ или стих, а мистер По просто смотрел на строчки. Сильный отклик вызвала у него одна-единственная выцветшая акварель, которую миссис По вынула с самого дна шляпной коробки и поднесла к свету.

– Поглядите, а вот самое важное место во всем свете – во всяком случае, по мнению моего мужа. – И она одарила его кривой улыбкой.

Я присмотрелась повнимательнее.

– Бостонская гавань?

Не говоря ни слова, мистер По забрал у жены рисунок, поднялся и направился вверх по лестнице. Кошка последовала за ним.

– Катерина, ты просто предательница, – сказала ей вслед миссис По. – Ты только делаешь вид, что любишь меня.

– Простите, – в замешательстве проговорила я, – я чем-то оскорбила вашего мужа?

– Не беспокойтесь, он вас не обидит.

Тут вернулась миссис Клемм с мясным пирогом, и у меня не осталось возможности улизнуть. Накрыли стол, мистер По снова присоединился к нам, и обед, пусть и очень скромный, был подан.

Над исходящим горячим паром пирогом миссис По без умолку болтала об играх, в которые они с «Эдди» играли в детстве. Мистер По, казалось, вновь обрел невозмутимость и спокойно ел, пока его жена объясняла, что большую часть детства они провели врозь: она росла в Балтиморе, он жил с приемным отцом в Ричмонде и в Англии. Все изменилось, когда он оставил воинскую службу и поступил в Вест-Пойнт,[39] поведала миссис По (ее супруг тем временем нарезал свой пирог на малюсенькие кусочки). Тогда они возобновили знакомство. Я снова задалась вопросом, который пришел мне в голову, когда я впервые увидела их в салоне мисс Линч: как из близких родственников, вместе игравших в жмурки на Рождество, эти двое превратились в жаждущих свадьбы влюбленных?

Затем мне вспомнилась ожидающая моего отчета миссис Фуллер, и пирог перевернулся у меня в желудке. Несмотря на всю славу мистера По, эта пара производила грустное впечатление. Живя в одном из самых оживленных городов мира, они, казалось, существовали на каком-то мрачном острове, который создали сами, отгородившись неказистой старой дверью от приливов плещущегося у них под дверью человеческого моря.

После еды миссис Клемм налила миссис По ложку лекарства, после которого та вскоре сделалась такой сонной, что я придумала предлог и откланялась.

Погода несколько улучшилась. Хотя было по-прежнему холодно, небо приобрело тот яркий, радостный голубой цвет, который возможен только после бури. В квартале от временного пристанища семьи По на улице стояла компания детей. Они собрались вокруг мальчишки, бритая голова которого указывала на то, что, вероятно, у него недавно были вши. Мальчишка что-то держал в руках. Подойдя ближе, я увидела, что это серый котенок месяца или двух от роду.

С мешком из дерюги подбежал другой мальчишка, меньше и грязнее того, что с котенком. Старший паренек бросил туда котенка, взял мешок, закинул его на плечо и пошел вдоль по улице. Остальные дети устремились за ним. С растущим ужасом я наблюдала, как вся компания прошествовала мимо салуна и еще нескольких домов к мастерской кузнеца и остановилась перед корытом с водой. Мальчишка поднял над ним мешок.

Прежде чем я успела закричать, мистер По обрушился на мальчишку и выхватил мешок. Я даже не слышала, как он вышел из дому.

– Это мое! – завопил мальчишка.

– Уже нет, – сказал мистер По.

– Вы не можете его забрать!

Взгляд мистера По заставил большинство детей обратиться в бегство. Остался только один мальчишка; он сжал кулаки и пригнулся, как кулачный боец.

– Ты, должно быть, не знаешь, – холодно сказал мистер По, – что, если ты убьешь кошку, она отомстит тебе.

– Это неправда!

– Неправда? – улыбнулся мистер По. – Я видел, как такое случилось. Ты не сможешь этому помешать. Я видел, как черный кот, которого замуровали в стене, вернулся, чтоб преследовать своего убийцу. Его покалеченный труп орал из-за кирпичей: «Мяу. Мяу. МЯУ», – он наклонился к мальчишке и зашипел.

Мальчишка бросился наутек.

Мистер По запустил руку в мешок и вытащил котенка, который цеплялся за дерюгу острыми розовыми коготками. Когда котенок был освобожден, я, поколебавшись, подошла.

– Я видела, как вы его спасли.

Поглаживая мяукающего звереныша, он поднял на меня глаза. Я коснулась полосатой меховой головки котенка.

– Вы придумали замечательную историю, чтоб прогнать хулигана.

– Это из моего рассказа «Черный кот». Я только немного изменил его для этого случая.

Я не читала этого рассказа. Говоря по правде, я вообще не читала его произведений, кроме «Ворона», ведь я предпочитаю поэзию. Даже и этого оказалось достаточно, чтоб вместе с По взглянуть на мир сквозь темную, пугающую призму. Но писатель, казалось, не заметил смущения в моем взгляде. Повернув котенка к себе, он спросил:

– Ну и что мне с тобой делать?

– Кажется, вашей супруге сегодня лучше.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Она меньше кашляла, – добавила я.

– Вы так думаете?

У него было такое мрачное лицо, что я сказала:

– Да. Гораздо меньше, чем в нашу прошлую встречу.

Он почесал котенку шею. Устав от своих мытарств, тот перестал мяукать и закрыл глаза.

Я тоже погладила кошачью мордочку.

– Бедняжка маленький.

– Я благодарен вам за ваш визит, – сказал мистер По. – Для нас сегодня был лучший день за долгое время.

Это при его-то недавних успехах? Но я видела, что он говорит серьезно. Он смотрел на меня таким глубоким взглядом, словно пытался что-то сказать без слов.

– Меня тронуло ваше замечание о том, что можно увидеть душу другого человека, – тихо сказал он.

– Вы считаете, что это возможно?

– Вначале нужно поверить в существование души.

– А вы в него верите?

– Если подразумевать под душой нечто, что живет в каждом из нас, нечто, призванное любить и радоваться, но при каждом ударе судьбы все глубже забивающееся в свою раковину, пока, наконец, не иссохнет настолько, что перестанет узнавать даже самое себя, то да. Я верю.