Неожиданный спрос на текстинг свидетельствовал о том, что люди вновь прибегают к средствам связи ради общения, как это было в случае с тональной телефонией и с Minitel во Франции, когда потребители в буквальном смысле украли переговорное устройство у телефонных операторов, и с электронной почтой (именно она вызвала рост проводного Интернета) [33].
Технические и экономические выгоды обмена текстовыми посланиями определяются тем, что он основан на «коммутации пакетов», а не «коммутации каналов». Эта техническая особенность и отличает аналоговую сеть телеграфно-телефонной эпохи от цифровой сети эпохи Интернета и мобильной связи. Телефонная связь посредством коммутации каналов для соединения людей на обоих концах провода требует переключателей – вспомним фильмы начала прошлого века, где операторы-телефонистки подключают эти каналы, вставляя штыри в гнезда коммутатора. Подобно данным в сети Интернета, текстовые сообщения посылаются в виде электронных порций данных, «пакетов», прокладывающих свой путь по сети посредством «маршрутизаторов», которые считывают адреса пакетов и соответственным образом направляют их. Пакеты невелики и собираются уже целиком в месте назначения, так что они могут уместиться между другими сообщениями, не препятствуя им, как в случае с аналоговыми каналами. Таким образом, становится возможным пересылать значительно больше информации из одной точки сети в другую, поскольку передающая среда распределяет сетевые ресурсы снизу вверх (пакеты выбирают свой путь подобно автомобилям), а не по спускаемой сверху разнарядке, когда каждый разговор требует выделенной линии (подобно железнодорожному транспорту). Такое техническое преимущество уменьшает затраты по обеспечению массового потока текстовых сообщений по сравнению с потоком передаваемых посредством коммутации каналов голосовых данных. Сила этой новой передающей среды покоится на экономических выгодах текстинга в сочетании с той поддержкой, которую текстинг нашел у общественных сетей. Экономические выгоды, даваемые подобным «слоеным» представлением цифровой информации, приходят мне на ум, когда я смотрю на новые технологии беспроводного Интернета и существующее регулирование спектра частот.
«Текстинг» – слово, производимое юными финскими приверженцами мобильной связи от глагола «tekstata» – появилось в Финляндии в 1995 году и было взято на вооружение подростками в 1998-м. К 2000 году число SMS-сообщений за год у финнов перевалило за миллиард. Эйя-Лиса Касесниеми, финская фольклористка, посвятила свою диссертацию изучению культуры текстового общения у финских подростков. Она со своей сотрудницей Пирйо Раутиайнен занялись сбором данных о месте SMS-сообщений в жизни финской молодежи. Они приводят весьма любопытные сведения:
«Посредством SMS молодежь ненавидит, болтает, посредничает и изливает душу, даже когда пишущему не хватает мужества позвонить или в положении, при котором иные каналы общения не годятся. Текстовое послание оказывается палочкой-выручалочкой при общении.
Феномен SMS породил свой собственный язык, обычаи и правила поведения… Пожалуй, более всего в текстовом общении финских подростков поражает степень, с какой оно вобрало в себя коллективное поведение… Текстовые послания обращаются среди друзей, составляются сообща, читаются вместе, а удачные выражения или целые послания заимствуются друг у друга.
Молодежь прибегает к посланиям, пытаясь выйти за пределы отведенной им роли детей. Обмен текстовыми посланиями своего рода возможность установления партнерских взаимоотношений» [34].
В 1997 году Паси Меэнпее и Тимо Копомаа провели исследование, субсидированное Nokia и Telecom Finland (с 1998 года Sonera). Их отчет содержит наблюдения, созвучные тому, что обнаружила в Японии Ито:
«Мобильный телефон создает собственную пользовательскую культуру, которая, в свою очередь, порождает новую городскую культуру и новый образ жизни…
Чаще всего в речевом потоке встречаются фразы вроде «где ты?» и «что поделываешь?». Такие разговоры вряд ли походят на настоящий обмен информацией или даже общение, это просто желание разделить свою жизнь с другими в реальном времени. Это стремление жить в одном ритме со своими ближайшими друзьями, постоянно ощущать причастность к совместно проживаемой жизни.
Повторяющиеся звонки по телефону служат не просто обмену информацией; они открывают иной мир помимо или вместо того мира, где люди пребывают в данный момент» [35].
Я встретился с двадцатилетними финнами, росшими в окружении мобильной связи и сейчас разрабатывающими технологии, способствующие приросту общественного капитала и припятствующее его оскудеванию. Они обустраивают «совместное городское жизненное пространство», сочетающее физическое местопребывание, виртуальное сообщество, мобильную общественную сеть и кооперативное объединение, «своего рода антиинтернет-кафе, где не видно мерцающих экранов, но все техническое оснащение наличествует, где совместная работа и совместное пребывание становятся возможными благодаря созданным условиям общежития» [36]. Все началось со встречи четырех парней с одним американским предпринимателем, решившим «заговорить с молодыми „интернетовскими щеголями“» об открытии интернет-кафе в Хельсинки.
С первых же слов о том, «почему интернет-кафе никуда не годятся», эти финские «интернетовские щеголи» стали делиться мыслями о том, что сами назвали «залой» (финск. Aula) – жилым городским помещением для сетевого сообщества. Отчасти деловое предприятие, отчасти общественное учреждение, занятое благотворительностью, отчасти лаборатория по изучению мобильной культуры, Aula выстраивалась, пока я встречался и беседовал с ее создателями.
Я говорил с Линтури в изысканном, даже чопорном отеле «Кемп». В нескольких кварталах от «Кемпа» я встречался с Юри Энгестрёмом, Туомасом Тойвоненом и Алекси Алтоненом в не столь изысканном, не столь чопорном, более оживленном и эклектичном месте. В мае 2001 года они обосновались на небольшом пятачке посередине Ласипалаци* и обустраивали место для своего совместного центра на одном из главных городских перекрестков – менее красочном, но столь же значимом, как и его двойник Сибуя.
* Ласипалаци (от фин. Lasipalatsi – стеклянный дворец). Здание на главной, носящей имя Маннергейма улице города Хельсинки. После реконструкции 1998 г. в стеклянном дворце разместился медиаценгр. Сегодня тут находятся телестудии государственной компании Yleisradio (Yle) и коммерческой MTV3, отделение городской библиотеки, где каждый желающий может воспользоваться бесплатным Интернетом, ресторан Lasipalatsi и кинотеатр BioRex, специализирующийся на авторском кино.
Площадь помещения составляла пару сотен квадратных метров. Пока мы говорили, рабочие продолжали пилить фанеру. Голые трубы покрывали потолок. Юри Энгестрём, двадцатилетний студент-социолог, восседал среди строительных материалов и пытался вставить в разговор слово, когда умолкала электропила. «Интернет-кафе плохи тем, что не являются общественными местами. Люди там не общаются», – были его слова.
Отказавшаяся от идеи интернет-кафе молодежь решила создать общественное место, где возможно, но не обязательно потребление и где присутствуют также производство и обмен». Там должны быть кофеварка и копир/принтер, а посетители занимались бы самообслуживанием: своего рода гибрид некоммерческой кофейни Starbucks и кооператива Kinko's. Они задались целью создать место, где виртуальные сообщества и мобильные массы могли бы соприкасаться с физическим миром, где техника способствовала бы сближению, а не разобщению людей. Там были бы белые доски и беспроводные сети, а средством доступа служили бы радиометки RFID (дешевые микрорадиопередатчики), указывающие людям общественную сеть для подключения их к Aula. Было привлечено множество спонсоров. До открытия своего центра члены сети Aula общались через Интернет и кафе. За год, прошедший с майской 2000 года встречи четырех парней, она выросла до 300 человек.
