— Согласно рукописи, — сказал Рейс — когда идол становится влажным, ему полагается издавать низкий гудящий звук. Это не издает ни звука.

— Ну?

— Следовательно, он сделан не из тирия. Если бы он был из тирия, кислород в воде заставил бы его резонировать. Это — не настоящий идол, а подделка.

— Но когда вы узнали? — спросила Рене.

Рейс ответил:

— Когда я взял этого идола со скамьи за пару секунд до взрыва кабины, спринклерная система залила ее водой. Она целиком забрызгала идола, но даже в тот раз он вообще не гудел.

— И нацистская «Сверхновая» не могла уничтожить мир? — спросил Ван Левен.

— Нет, — сказал Рейс. — Термоядерным взрывом — только нас и, возможно, несколько сотен гектаров джунглей, но не мир.

— Если он сделан не из тирия, — сказал Ван Левен, — то из чего?

— Я не знаю, — сказал Рейс. — Думаю, что какая-то вулканическая порода.

— Если это подделка, — сказала Рене, забирая идола у Ван Левена, — то кто ее сделал? Ее нашли внутри храма, в котором никого не было больше четырехсот лет.

— Мне кажется, что я знаю, кто ее сделал, — сказал Рейс.

— Знаете?

Он кивнул.

— Кто? — одновременно спросили Рене и Ван Левен.

Рейс показал переплетенную в кожу рукопись у него в руках, оригинальную рукопись, над которой давным-давно трудился сам Альберто Сантьяго.

— Ответ на этот вопрос, — сказал он, — находится на страницах этой книги.

Рейс вернулся в хвостовой отсек маленького гидросамолета.

Они скоро прибудут обратно в Вилкафор. До этого момента он хотел дочитать рукопись до конца.

Ему хотелось получить ответы на очень многие вопросы. Например, когда Ренко заменил настоящего идола на поддельного и как загнал рап обратно в храм.

Но больше всего он хотел узнать одно — где находится настоящий идол.

Профессор уселся на свое сиденье. Он уже собирался открыть рукопись, когда заметил, что с его шеи свисает изумрудная подвеска Ренко, и взял его рукой. Он пробежал пальцами по мерцающим зеленым граням камня и подумал об отвратительном разбитом скелете прямо у входа в храм, с которого он утром снял кожаную висюльку.

Ренко...

Рейс моргнул, пытаясь не думать об этом. Он отпустил изумруд и собрался с мыслями. Затем он нашел пятнышко в рукописи на том месте, где он закончил читать:

Альберто Сантьяго только что спас от рап Лену, сестру Ренко. После этого Лена рассказала Ренко, что испанцы на рассвете доберутся до Вилкафора...

Ренко долго пристально смотрел на Лену.

— Рассвет, — он повторил ее слова.

Снаружи было темно, но через несколько часов настанет утро.

— Именно, — сказала Лена.

В тусклом свете костров в крепости я видел работу мысли на лице Ренко — его стремление спасти идола противоречило желанию помочь народу Вилкафора в момент крайней нужды.

Ренко посмотрел на другую сторону крепости.

— Бассарио, — резко сказал он.

Я повернулся и увидел, что Бассарио сидит скрестив ноги на полу темного коридора крепости спиной ко всем.

— Да, мудрый принц, — сказал преступник, не отрываясь от своего занятия.

— Как далеко ты продвинулся?

— Я почти закончил.

Ренко пошел к преступнику. Я последовал за ним.

Когда Ренко подошел, Бассарио повернулся. Рядом с ним на полу я увидел идола, наша священная миссия состояла в его защите. Затем Бассарио предложил Ренко что-то оценить.

Я замер, увидев этот предмет.

Я дважды моргнул и снова посмотрел, чтобы удостовериться, что глаза меня обманывают, но это было не так.

Прямо передо мной в руках Бассарио была точная копия идола.

Очевидно, что Ренко с самого начала все это задумал.

Я вспомнил нашу короткую остановку в городе Колко у каменоломни в самом начале нашего пути, где Ренко приобрел мешок Предметов с острыми краями. Я отчетливо вспомнил, что удивлялся тому, что мы тратим наше драгоценное время на собирание камней.

Теперь я понял зачем.

Ренко приобрел в каменоломне кучу камней, которые напоминали странный черно-малиновый камень, из которого был вырезан идол.

Он отдал эти камни преступнику Бассарио и поручил ему вырезать соответствующую оригиналу копию идола. С ее помощью он попробует обмануть Эрнандо.

Замысел был великолепен.

Я понял, зачем Бассарио во время нашего путешествия ускользал в уголок нашего лагеря и съеживался спиной к нам у маленького костра.

Он вырезал копию идола.

Следует заметить, что копия была по-настоящему замечательна. Рычащая пасть кошки, зубы, словно ножи. Все это было вырезано из самого блестящего черно-малинового камня.

Я мог лишь смотреть на фальшивого идола и удивляться, каким же мастером был преступник Бассарио.

— Сколько тебе до окончания? — Ренко осведомился у Бассарио. Когда Ренко заговорил, я заметил, что копия еще требовала нескольких завершающих штрихов вокруг кошачьего подбородка.

— Недолго, — ответил преступник. — Я закончу к рассвету.

— У тебя есть половина этого времени, — сказал Ренко, отвернувшись от Бассарио и глядя на группу выживших собравшуюся в крепости за его спиной.

Надежды почти не оставалось.

Перед ним был Вилкафор, старый, бесполезный и непрочный, и семь инкских воинов, которым посчастливилось оказаться в крепости, когда рапы напали в первый раз. Кроме воинов там были только испуганные старики, женщины и дети.

— Ренко, — прошептал я, — что мы будем делать?

Мой храбрый спутник, задумавшись, поджал губы. Затем он произнес:

— Мы собираемся раз и навсегда покончить со всеми страданиями.

Пока Бассарио лихорадочно заканчивал копию идола, Ренко начал собирать выживших жителей Вилкафора.

— Слушайте, — сказал он, когда они тесным кольцом собрались вокруг него, — на рассвете здесь будут пожиратели золота. По моим расчетам у нас остается меньше двух часов для подготовки к их прибытию.

Женщины, дети и пожилые родственники, под руководством моей сестры вы спуститесь в куэнко и удалитесь от деревни как можно дальше.

— Воины, — он повернулся к семерым оставшимся в живых воинам. — Вы пойдете со мной в храм, о котором говорил Вилкафор. Если рапы пришли оттуда, то нам надо просто вернуть их обратно. Мы заманим их в храм с помощи песни мокрого идола и снова закроем их внутри. Ступайте и соберите все оружие, которое сумеете раздобыть.