— О, — отозвался он, — это просто. Мы сделаем остановку в Шенди, где я смогу купить верблюда, отрубить ему голову и забрать ее с собой.

Моя жена обрадовалась, что я не воспользовался его предложением.

Из-за того, что заглох стартер, нам пришлось снова заводить джип, толкая его по рыхлому песку, мы прибыли в Мероэ в два часа, в жуткую жару. Теджани забеспокоился, стал требовать денег. В странах, лежащих на границе пустыни, распространено вымогательство. Основывается оно на теории, что турист испугается застрять в пустыне и живо раскошелится.

Навидавшись уже всего за этот день, я лишь сказал:

— Ба’даин [Позже].

Теджани утих. Через два часа после заката мы по-прежнему находились далеко от Хартума. Теджани свернул, объезжая стадо ослов, и заблудился на поле с высокой травой. Наконец он выехал к колее и, усталый и запутавшийся, начал поворачивать машину не в ту сторону, обратно к Мероэ. Я сказал по-арабски:

— Дорога налево.

Он правильно повернул и нашел дорогу. Но когда он начал тормозить на участке с глубоким песком, я добавил:

— Би сур’э! [Быстрее].

Тут уж Теджани вышел из себя и разразился потоком арабской брани, размахивая рукой у меня перед лицом. Хотя говорил он слишком быстро, чтоб я уразумел, по нескольким словам, что мне удалось разобрать, я понял так, что он советует мне заниматься своим делом: он — шофер, тогда как я знаю о дорогах не больше слепого, так что после отношения между нами были прохладными.

Вот они, эти варвары: веселый, чувственный лесоруб, сердечный, внимательный, патриархальный моралист и способный, но алчный, горячий нравом и довольно неприятный юнец. У всех них, как и у прочих людей, имелись хорошие и плохие черты, но ни один ни в малейшей мере не походил на Конана.

Если же вам нужны настоящие авантюристы, не придерживающиеся условностей, неингибированные, разносторонние и адаптабельные люди, скитающиеся по земле и впутывающиеся в опасные эскапады, авантюры и запутанные ситуации, — вот кто вам нужен, и у вас будет больше шансов, если вы поищете таких среди цивилизованных людей. Те, кто ведет действительно конановскую жизнь, — это люди вроде Эвдокса из Кизика (которого я сделал героем своего исторического романа), Ибн-Батуты, Марко Поло, Мигеля де Сервантеса, Эрнана Кортеса. Самюэля де Шамплена, сэра Фрэнсиса Дрейка… Цивилизованные люди все как один, а некоторые еще и известные литераторы. Даже наиболее конановский персонаж в истории — норвежский король Харальд Сигурдсон (иначе известный как Харальд Хардрад или «Харальд Суровый»), великан семи футов, чьи реальные приключения кажутся более вымышленными, чем приключения всех остальных, — был более-менее цивилизованным. Независимо от того, умел он сам читать и писать или нет, в его окружении были люди, умевшие это делать.

Бывают, однако, недолгие времена, когда некоторые варвары отбрасывают свои племенные ингибиции и ведут себя более по-конановски. Это происходит, когда варварское общество живет рядом с цивилизацией, когда та цивилизация ослаблена войной или другими беспорядками, когда давление перенаселения и плохой погоды побуждает варваров поискать счастья где-то в других местах и когда военная техника этих варваров, обычно в результате контакта с цивилизацией, стала не менее эффективной, чем у их врагов. Вот тогда варвары опрокидывают цивилизацию и утверждаются на ее развалинах как новый правящий класс.

Это случилось при завоевании Западной Римской империи в V веке тевтонами из Германии и Швеции, аланами из России и гуннами из Монголии. Западная Европа пережила такой резкий упадок культуры, что это время назвали «темными веками». То же самое происходило около XIX века до нашей эры, древние эллины одолели Минойскую цивилизацию, сильно покалеченную извержением Феры; а арийцы завоевали Иран и северную Индию; гунны завоевали большую часть разделенного Китая в IV веке нашей эры и Индии в V веке; тюрки в XI веке захватили большую часть халифата, а монголы в XIII веке покорили Россию, Иран и Китай. Положение Центральной Азии сделало ее плодородным источником таких нашествий.

К тому времени, когда негры, индейцы и полинезийцы столкнулись с цивилизацией, европейцы уже настолько превосходили их в численности, организованности и вооружении, что эти варвары, хотя они ничуть не уступали другим в храбрости и воинственности, вообще не имели никаких шансов на успех. В 1870-е годы варвары, при большом численном превосходстве над военными силами цивилизованных стран и продолжая нападать, несмотря на тяжелые потери, еще могли иногда победить, как победили сиу и шайенны при Литл-Биг-Хорне и зулусы при Изандлване. К концу века даже это стало практически невозможно. «Максимы» и многозарядные винтовки генерала Китченера просто косили атакующих суданцев при Омдурмане, пока цивилизованные солдаты не уничтожили всех варваров.

Из этих «злополучных жалких крушений» цивилизаций мы лучше всего знаем падение Западной Римской империи. Некоторые эпические произведения прославляют вождей варваров, вроде Теодориха Вестготского («Дитриха Бернского»); а некоторые — вождей бывших римских подданных, вроде Артура.. Иногда, как в случае с Сигурдом (или Сивритом, или Зигфридом) и Кухули-ном, бывает трудно сказать, основан данный герой на реальном человеке или на чистом мифе.

Настоящие герои-варвары отличаются от эпических. Вымышленные герои романтизированы почти до неузнаваемости. Они принимают неправдоподобно благородные позы, отправляются в долгие странствия и разговаривают со сверхъестественными существами, чего не делал ни один из их реальных прототипов. Однако, как у реальных вождей-варваров, так и у вымышленных героев — ранний и трагический конец. Беллерофонта сбрасывает в полете Пегас, Зигфрида закалывают ударом в спину, Артура убивает незаконнорожденный сын. Большинство их прототипов погибло схожим образом, обычно от рук авантюристов.

Одоакр смог, подобно Конану, возвыситься до положения генерала в империи. Он даже мог, подобно Конану, скинуть своего нанимателя (регента Ореста, отца малолетнего императора Ромула Августула) и захватить трон. Но Теодорих Вестготский вскоре осадил Одоакра, вынудил его сдаться, обещав пощаду, но хладнокровно убил его. Самый удачливый варвар-завоеватель, вождь франков Хлодвиг, вообще так и не вошел в эпос. Наверное, сама его удачливость сделала его плохим эпическим материалом, или же барды находили его слишком уж мрачно-эффектным, чтобы счесть привлекательным.

Схожее литературное использование варваров как героев можно смутно различить и в литературных памятниках других цивилизаций. В «Ригве-де›› и других индийских эпических произведениях упоминаются герои арийских завоеваний. «Илиада», возможно, отражает беспорядки, сопровождавшие крушение Минойской цивилизации. Поэт VIII века до нашей эры Гесиод рассказал о том, как боги вначале создали людей из золота, потом людей из серебра, а потом людей из меди, которые были типичными варварами-завоевателями:

Мы знаем из истории, что завоевателям совсем не обязательно быть варварами, чтобы совершать жестокости по отношению к завоеванным. Цивилизованные люди, когда им вздумается заняться этим, могут быть ничуть не менее свирепыми.