– Марьсеменн, это со мной! Наш новый помощник хореографа! – весело отрапортовала Олеся дежурной.
– Знаем мы этих помощников. Ноги и то правильно поставить не умеют. Идите, ладно уж, – заворчала та, пряча улыбку.
– А что я должен делать? – стоя в большом пустом зале, Ваня с интересом оглядывался.
– Ловить и кидать обратно! – Олеся дала ему свои ярко-желтые булавы.
Ваня с сомнением посмотрел на них. Ну, кидать еще ладно, но ловить…
– Чего застыл? Бросай! – скомандовала «начальница», и он осторожно бросил ей одну булаву. Она схватила ее на лету, резко перебросила обратно и рыкнула:
– Ты что со мной, как с неженкой? Веселее бросай, выше! И обе сразу!
Он с сомнением хихикнул и подчинился. Игра оказалась интересной. Правда, к концу руки саднило, на лбу выросла шишка. Досталось бы и остальным частям тела, но, к счастью, в большинстве случаев он успевал вовремя уворачиваться.
А Олеся от души забавлялась. Словно ей доставляло удовольствие выставлять его неуклюжим увальнем! И все равно он готов был часами швырять ей булавы, лишь бы быть рядом.
И награда не заставила себя ждать – она милостиво согласилась сделать после тренировки один лишний круг. Снег блестел в свете луны, пар от дыхания оседал на ее пушистых волосах и ресницах, ладошка в варежке оказалась неожиданно маленькой. Он бережно сжимал эту детскую ручку и растроганно думал: как же она такими крохотными руками ловила летящие булавы?
А потом вспомнил: неважно ловила, плохо, часто роняла.
И ему вдруг в голову пришла неожиданная идея:
– Слушай, а давай я тебя со своим дедом познакомлю!
С дедом? Она удивленно посмотрела на него. Обычно знакомят с родителями…
– Он у меня бывший цирковой жонглер, – пояснил Ваня. – И у него дома тоже есть такие штуки! Может, он тебе чего интересное покажет?
– Оки, – кивнула Олеся. С дедом так с дедом. К тому же она никогда в жизни не встречала настоящего циркового жонглера. – А когда?
– Да хоть прямо сейчас! К нему в любое время можно, и без звонка. Да у него и телефона-то нет никакого – ни городского, ни мобильного!
Прямо сейчас? А почему бы и нет? Все равно тренировка закончилась на час раньше!
Рассказ старого жонглера
Василий Демидович, дед Вани, жил в старой части города, высоко над морем. Подниматься по склону горы было утомительно, но Олеся легко взбегала по узким, посыпанным морским песком мощеным улочкам, и Ване было стыдно отставать. К концу пути он так выдохся, что готов был распластаться на пороге и умереть.
Его спас потрясающий вид, открывшийся с площадки перед маленьким двухэтажным каменным домиком. Огромная полная луна освещала полнеба и полморя, превратив его в чашу с расплавленным серебром. Снег на колючих ветках и под ногами тоже серебрился, сверкая наперебой с мерцающими в небе звездами.
– Это так редко для Приморска такой снег! – Олеся осторожно сняла пушинку с его брови.
– Это подарок для нас с тобой, – прошептал он, но так тихо, что за шумом волн она не расслышала.
Пока Олеся любовалась видом, Ваня успел перевести дух.
Через полчаса дед, радуясь неожиданным гостям, уже потчевал их чаем из электросамовара, сушками «челночок» и засахаренным клубничным вареньем.
– Знаешь, а твоей бабушкой чуть было не стала гимнастка! – рассказывал Василий Демидович. – Девушки из Орска приезжали сюда на соревнования, и я каждый день с утра лазил в сад санатория, чтобы срезать розы. Моя ненаглядная так и не заняла никакого места, но букеты у нее были гораздо красивее, чем у чемпионок! Я уже намечал розы для свадебного букета…
– Но ты же тогда совсем пацан был? – уточнил Ваня.
– Да. Только школу окончил. Готовился поступать в цирковое училище.
– И ты уже готов был жениться?! Зачем же так, сразу? Можно же было вначале просто гулять! – воскликнул внук.
– У нас тогда все по-другому было. Гораздо раньше, чем у вас. И гораздо серьезнее. Времени для пустых прогулок не было. Надо было работать, строить свою жизнь.
– А почему у вас с ней ничего не получилось? – спросила Олеся.
– У меня был соперник – капитан их команды гребцов. Огромный такой детина…
– Только не говори, что он вызвал тебя на бой, а ты испугался! – смеясь, воскликнул Ваня. Он с жадностью ловил каждое слово деда.
– Нет, все было не так. Ко мне подошел старший тренер их гребцов, безрукий, с протезом. Он оказался однополчанином моего отца – твоего прадеда, Демида Корнеевича.
– Который погиб, защищая Одессу?
– Да. И был посмертно награжден Звездой Героя. Ну так вот, этот старший тренер был с ним тогда в том, последнем, бою. Он рассказал мне про деда, как тот бросился на пулемет. И спас всех, в том числе и его, старшего тренера, который в том бою потерял руку. И он пришел ко мне, чтобы попросить о том же – спасти его. Если бы их гребцы проиграли, его бы уволили из клуба. Он находился там на испытательном сроке – какой гребец из безрукого! И никто не верил, что он сможет подготовить команду чемпионов. Поэтому для него было очень важно, чтобы его команда победила.
– И ты, как и наш прадед, его спас… – вздохнул Ваня.
– Ну да. Это оказалось не очень трудно. Просто в одно утро я не спустился к морю за розами и не пришел на соревнования. Больше я ее никогда не видел.
– Может быть, поэтому она так и не выиграла ни одной медали, – вздохнула Олеся.
– И что? Их гребцы победили? – Ваня хотел внести ясность до конца.
– Да.
– Но тогда, получается, ты свой клуб подвел, наших! – возмутился внук.
– Нет. Наши тоже стали чемпионами. Они пришли нос к носу и поделили первое и второе место. И безрукого тренера пригласили в сборную. Его воспитанники стали Олимпийскими чемпионами…
– Значит, все было не зря… – прошептала Олеся. – А как ее звали?
– Уже не помню, – дед грустно усмехнулся в усы. – Я помню только ее спортивный купальник – голубой, с кружевами и белыми розами. Он мне долго потом по ночам снился… Это было так давно. Сто лет назад.
– Ну не сто, не прибедняйся! – упрекнул деда Ваня. – Ты ж у нас молодой совсем. И потом, это же была не моя бабушка, верно? Так что теперь ее имя не имеет никакого значения.
Сундук с цирковым реквизитом стоял на самом верху, на чердаке. «Как и у меня!» – порадовалась Олеся, перебирая занятные вещички: старые пожелтевшие афиши, цирковые костюмы, парики, когда-то яркие, а теперь выцветшие и запылившиеся, ржавые гантели и боксерские перчатки, разноцветные сдувшиеся мячи и кольца, огромные булавы.
Их-то и выудила Олеся, насчитав шесть штук.
– Когда-то их было восемь, – дед любовно ощупывал и гладил поцарапанное и потертое лакированное дерево. – Но две куда-то пропали.
– Фанатки, наверное, украли! – рассмеялся Ваня.
– Может быть, – усмехнулся дед.
– Вы могли жонглировать восемью булавами? – поразилась Олеся.
– Да. Наравне с мировыми рекордсменами. Булавы для жонглера – самое трудное.
– Для гимнасток – тоже, – вздохнула Олеся. – А вы мне покажете?
– Прямо сейчас?
– Ну да!
– Да я не знаю… Давно уже не тренировался…
– Да ты, наверное, разучился! – подколол Ваня деда.
– Может, и так, – не обиделся тот. А потом совсем молодо вскочил, сгреб булавы в охапку. – Пойдемте-ка в сад! Здесь простору не хватает!
Первый урок
Сад встретил холодом, тишиной и серебристым сиянием луны. Припорошенные снегом деревья с удивлением смотрели на неожиданных гостей. Что они собираются делать тут – ночью, зимой, в такой холод?
Дед начал постепенно. Вначале подбросил с подкруткой одну булаву, примерился, покидал с руки на руку. Потом взял вторую, третью, четвертую… булавы взлетали все выше, как будто соскучились по полету и теперь наверстывали потерянное в долгой спячке время, и взгляд жонглера поднимался вслед за ними, он совсем не смотрел на руки, которые работали сами собой – легко, быстро, четко, без сбоев – как хорошо отлаженный надежный механизм.
