— В твоей башке вообще есть какие-то другие мысли, кроме секса? — спросила Света.
— А в твоей? — ответила вопросом на вопрос Ли, точно так же, как это делали жители города Одесса, двадцать четыре года назад сгоревшем в радиоактивном огне Ядерного Пожара.
— Ладно, Вэньг, все мы этим грешим, — решила быть справедливой Света. — Но сейчас я не думала об этом. Да, о Говарде я думала, конечно. Я часто о нём думаю, очень часто…
— Вот видишь, Паучкова, я ведь говорила! — Ли радостно ткнула Таню пальцем в бок.
— Ненормальная какая-то, — опешила Паучкова, потирая место прикосновения.
— Это не шуточки! — лицо Соловьёвой было мрачней осенней тучи. — У меня какое-то странное предчувствие. Такое, словно моему Говарду сейчас нужна помощь. Будто бы с ним должно случиться что-то нехорошее. Я чувствую беду.
Они и не заметили, как вышли за черту города. Вдоль натоптанной дороги шелестела густая трава. Трещали цикады. Асфальтом здесь и не пахло.
— Ну ты и скажешь, — вздохнула Таня. Тревога подруги была заразительной. — Я уверена, нечего переживать. Это из-за жары. Я как-то прошлым летом пережарилась на солнце и почему-то решила, что мой дедушка вскоре умрёт. Вы ведь видели деда? Любой молодой позавидует его здоровью! А ведь влезла в голову такая чушь. Хех, — с каждым словом Паучкова приобретала уверенность. — Дедуля уже год как на пенсию ушёл. Ему весь двор завидовал! Ещё бы, в Киевский пенсионный взяли. Недавно новая открытка пришла — хорошо ему там. Так что, подруга, перегрелась ты, и дурь всякая в голову лезет. Забей на неё.
— Успокоила, как же, — криво улыбнулась Света, — Я жару хорошо переношу, и вообще, ой, ЗМЕЯ!
И вправду, на пыльной дороге лежала, свернувшись «восьмёрками», большая серая змея с бурыми пятнами на спине и жёлтым брюхом. Кончик хвоста был особенно длинным и тонким, похожим на крысий. Это особенно пугало. Змея спокойно лежала, лениво дразнясь раздвоенным язычком.
— Ой мамочка, змеюка, ай, змея, фиии, беее, — запрыгала Таня, тряся руками, словно по ним ползла по меньшей мере стая крошечных змей.
— Да перестаньте вы, истерички, — рявкнула Ли. — Не злите её. Паучкова, возьми себя в руки!
— Бррр, она такая страшная, бррр, — затряслась Таня. — Бррр, мамочки, бррр.
— А ну перестань, — Вэньг Ли хорошенько тряхнула Паучкову. — Брось это, она ничего тебе не сделает, успокойся! А ты, — Ли ткнула пальцем в сторону остолбеневшей от страха Светы, — правильно, так и стой, не шевелись. И главное, молчи.
— Фи, но она ведь такая мерзкая, — прошептала Паучкова, более-менее придя в себя.
— Поверь мне, подруга, ты ей кажешься такой же мерзкой, как и она тебе.
— Она нас убьёт? — подала тоненький голосочек Света.
— Ну и дура же ты, — сдерживая гнев, сообщила Вэньг Ли. — Ты что на уроках биологии делала? Хотя наверняка о Говарде мечтала, как он тебя сандалит в пустом классе. Ты разве не видишь жёлтое брюхо? Агоу, девоньки, тёмный верх и жёлтое брюхо. Кто же это? Ты-то, Паучкова, знать должна, по биологии ведь десятка.
— Жёлтобрюхий полоз, вид змей рода стройные полозы, семейство ужеобразных, — выдавила из закромов памяти Таня, сама того не ожидая. Как любая зубрёжка, она могла выдавать подобные наборы слов, но не всегда понимала, что они означают.
— Бояться нам нечего. Понятно? — Ли с надеждой посмотрела на подруг.
— Нет, — покачала головой Света.
— Она такая здоровая… — прошептала Таня, косясь на змею, которая решила поиграть на публику и растянулась во весь рост. — Три метра, нет, четыре…
— Да не фантазируй, — фыркнула Ли. — Полтора метра, максимум два.
— И этого достаточно, — сказала Света.
Она пряталась за спиной Ли. Паучкова стояла чуть поодаль.
— Таня, ты разве не поняла, что нам сказала? — с иронией спросила Ли. — Ужи… Они безвредные, в них нет яда…
— Так это ж не уж, — сглотнула слюну Таня. — Это жёлтобрюхий полоз.
— Ты действительно такая тук-тук, или претворяешься? — Ли устало потёрла глаза.
— Она большая и страшная, — решительно сказала Света. — Уж это или полоз, или ещё какая-нибудь ползучая дрянь — мне всё равно. Главное, чтобы подальше от нас была. А то разлеглась на дороге, понимаешь ли… Давайте её обойдём по траве?
— Хоть кто-то здесь нормальные вещи говорить начал, — повеселела Ли.
— Нет! — замахала руками Паучкова. — Я не пойду по траве. Если здесь на дороге эта гадость разлеглась, то представляете, сколько страшных зверюг в траве прячется? Наверняка тут рядом змеиное гнездо.
— Трусиха, смотри, как бы юбочку себе не обмочить, — кинула Вэньг.
— Уж лучше юбочку обмочить, чем подохнуть от яда, — не осталась в долгу Таня. — Вы ж меня тут и бросите, если что произойдёт. Удерёте и вспоминай как звали!
— Чёрт, Паучкова, твоя паника заразительна, — призналась Соловьёва. — Я теперь не хочу по траве идти…
— Ну вы в самом деле странные, — с досадой развела руками Ли. — Моя бабушка ядовитых змей голыми руками ловила, яд для аптек из них доила, головы им отрезала, кровь пила, а мясо жарила или вялила. Змеиная кровь полезна для мозга и сердца. А мясо чем-то курицу напоминает, но слишком суховато, как по мне. Бабушка меня любила баловать хорошим змеиным рагу, царство ей небесное…
Бурча под нос историю про бабушку, Ли сделала несколько шагов к насторожившейся змее, остановилась в метре от неё и затопала ногами, делая резкие, угрожающие движения.
В идеале, змея должна была испугаться и уползти в траву. Но этот полоз был не из пугливых. Да и не мудрено — крупная двухметровая особь, матёрая, повидавшая на своём веку не одного человека. Может быть, и укусившая не одного человека… И вообще, почему именно жёлтобрюхий полоз? Есть ведь такая дрянь из семейства аспидов, желтобрюхая пеламида, морская змея. Да, моря поблизости нигде нет, ну и что? Мало ли чем там чупакабры занимаются у себя в гетто? Вдруг аспидов разводят ради яда и кожи? Или эксперименты генетические ставят, скрещивают полозов и аспидов, чтобы вывести уникальную породу ядовитых змей, способных жить как на суше, так и в море? А этот экземпляр решил уползти от нерадивых хозяев, на дорожке полежать, подкараулить пару-тройку наивных десятиклассниц, чтобы прыснуть в каждую по порции яда? Почему бы и нет?
В любом случае, полоз то был, аспид или мутант какой-нибудь, а уползать он и не подумал. Он свернулся кольцом, вытянул голову, зашипел и начал делать угрожающие выпады в сторону Ли. Та отпрыгнула, словно пчелой ужаленная. Но лучше уж пчелой быть ужаленной, чем смертоносной пеламидой…
— Ой девоньки, чую недоброе, — выдохнула Света.
— Бежим! — завопила что было сил Таня и пустилась наутёк. Да так, что только подошвы её новеньких кедов сверкали. Ни Ли, ни Соловьёва спорить с этим проявлением самосохранения не стали. Побежали следом.
Они бежали вплоть до остановки «Площадь Победы». Там перевели дух, посовещались и решили, что затея Ли изначально была обречена на провал, и что незачем порядочным девочкам в гетто чупакабр свои носики совать, и что вообще страх к змеям сидит в генах человека так же крепко, как, к примеру, половой инстинкт, а, следовательно, его не побороть.
В общем, девчонки дождались ближайшего троллейбуса «двойки» и с радостью набились в его переполненный салон. Остаток дня они провели в гостях у Светки, чаёвничая «зелёным порохом», ради которого Ли пришлось сбегать к себе домой и выдержать бой со строгой матерью, которая сама любила этот редкий и невероятно дорогой чай и делиться им не очень-то и хотела.
Прессованные в горошинки чайные листки раскрывались в кипятке, как цветы. Это понравилось всем. Правда, вкус истинного зелёного чая категорически не понравился Тане Паучковой. Она об этом неоднократно заявляла, даже когда брала себе добавку, мол, мне не нравится, но раз вы пьёте, то чем я хуже?
Три ученицы десятого «В» класса средней школы номер двадцать два с углублённым изучением дагонского языка ещё долго вспоминали поход в гетто — как один из самых странных, самых бессмысленных и самых безрезультатных поступков, который им довелось совершить вместе.
