Гольбах решительно опровергает мысль о субстанциальной природе сознания и доказывает, что сознание является лишь одним из свойств особо организованной материи. Разум есть способность, свойственная организованным существам (см. 14, 114). Отсюда как свойство вещи не может предшествовать самой вещи, так и сознание не может предшествовать материи.
Подчеркивая, что субъективно-идеалистический софизм непосредственно вытекает из ложных представлений, согласно которым душа является чистым духом, нематериальной субстанцией, обладающей сущностью, принципиально отличной от материи, Гольбах пишет: «Что сказать о философе вроде Беркли, который старается доказать нам, будто все в этом мире есть лишь иллюзия и химера, будто весь мир существует лишь в нас самих и в нашем воображении, и который при помощи софизмов, неразрешимых для всех сторонников учения о духовности души, делает проблематичным существование всех вещей» (14, 184—185).
Гольбах видит, что физиологические и психические процессы у человека связаны, старается понять их соотношение. Вслед за Дидро он утверждает, что у человека нервы соединяются в головном мозгу и что этот орган является средоточием способности ощущать. Опыт показывает нам, что человек перестает ощущать те части своего тела, сообщение которых с мозгом прервано; если же в самом мозгу произошло какое-нибудь нарушение или он испытал слишком резкое воздействие, то человек ощущает лишь несовершенным образом или совсем перестает ощущать. В этих своих выводах Гольбах опирается на данные медицины и анатомии XVII—XVIII вв.
Интеллектуальные способности человека являются производными от способности ощущать. Ощущение же есть свойство тела воспринимать воздействие внешних предметов на органы чувств. Если наши органы чувств не испытывают никакого воздействия, у нас не может быть ни ощущений, ни восприятий, ни идей (см. 14, 143). Отсюда следует, заключает философ, что никаких врожденных идей не существует.
Критикуя теорию врожденных идей, он выступает против идеалистического априоризма, ратует за опытное познание, за философию, имеющую прочный эмпирический фундамент, глубокие корни в действительности.
Гольбах пытается понять механизм ощущения, его возникновение. Он доказывает, что ощущения не могут возникнуть в результате деятельности души. Чувствовать — значит особым образом испытывать воздействие внешнего мира. Воспринимаемый предмет через органы чувств передает мозгу специфические, отличающие его движения, или сотрясения, производя в мозгу длительные или кратковременные изменения. Ощущения — это модификации нашего мозга, вызываемые предметами, воздействующими на наши органы чувств (см. 14, 148—150).
Всемерно подчеркивая роль чувственного познания, Гольбах и его единомышленники не отрицали рационального момента в познании. Например, Дидро, признавая, что мышление исходит от ощущения, видел в мышлении особую, более важную и качественно отличную от всякого ощущения функцию. Мышление в отличие от ощущения играет, по определению Дидро, синтетическую роль.
Гольбах конкретизирует идеи Дидро, он старается доказать единство чувственного и рационального моментов в познании. В мыслительном процессе Гольбах выделяет три ступени — ощущения, восприятия, идеи — и пытается анализировать их качественные особенности.
Ощущения, восприятия и идеи, по Гольбаху,— это не что иное, как изменения, происходящие во внутренних органах человека в связи с впечатлениями, производимыми на внешние органы теми или иными предметами. «Эти изменения, рассматриваемые сами по себе, называются ощущениями; когда внутренний орган замечает их или предупреждает о них, они называются восприятиями; когда внутренний орган относит эти изменения к произведшему их предмету, они называются идеями» (14, 147).
Процесс познания, таким образом, начинается с ощущений при помощи органов чувств. Ощущение есть сотрясение, полученное каким-нибудь органом чувств из материальной внешней среды. Процесс познания заключается в том, чтобы от ощущений переходить к восприятию и к разумному осмысливанию показаний органов чувств; разум синтезирует полученное и образует идеи, которые являются отображениями материальной действительности. Таким образом, процесс познания есть процесс отражения в сознании человека материального мира. Гольбах рассматривает идеи как образы предметов внешнего мира, от которых происходят ощущения и восприятия. «...Всякое ощущение представляет собой лишь сотрясение, полученное нашими органами, всякое восприятие представляет собой это сотрясение, распространившееся до могза; всякая идея — это образ предмета, от которого происходит ощущение и восприятие» (14, 147). (Чрезвычайная сложность процесса ощущения даже в низших организмах была раскрыта только современной наукой. Поэтому можно понять философа XVIII в., сравнивавшего ощущение с механическим сотрясением.)
Не отрицая роли разума в познании сложных явлений мира, мыслитель в то же время не мог вскрыть качественных отличий абстрактного мышления от чувственного созерцания. Разум, с его точки зрения, не выходит за пределы чувственных впечатлений, он только упорядочивает разрозненные, единичные чувственные данные, связывает их в стройную систему. Деятельность разума — это универсальная чувственность, мыслящее созерцание мира. Чрезмерно преувеличивая познавательные способности чувств, Гольбах не сумел понять диалектического перехода от конкретного к абстрактному, от чувственного к рациональному как скачка от одного качества к другому качеству. Метафизический метод мышления и тогдашний уровень развития естественных наук, особенно физиологии и психологии, не дали возможности философу раскрыть качественное своеобразие ступеней познания. Поэтому в конечном счете все процессы познания он сводил к ощущению.
Доказывая, что чувственность связана с высокоорганизованной материей, философ-материалист правильно подходит к решению вопроса о том, является ли ощущение как первое звено психической жизни свойством всей материи или же лишь ее особо организованной формы. «...Материя при известных модификациях и сочетаниях производит в некоторых существах то, что мы называем разумом и что есть один из ее способов бытия, но не одно из ее существенных свойств» (14, 463). Иначе говоря, по Гольбаху, сознание связано только с особым образом организованной материей.
Философ защищает материалистическую теорию отражения. Внешние предметы, утверждает он, не только вызывают идеи, но и отражаются в этих идеях. Идеи — суть образы внешних вещей. Отсюда следует, что истина есть не что иное, как адекватное отражение внешнего мира в человеческом сознании. «...Истина — это постоянное согласие, или соответствие, с помощью опыта обнаруживаемое нашими нормально функционирующими чувствами между познаваемыми нами предметами и качествами, которые мы им приписываем. Одним словом, истина — это правильная и точная ассоциация наших идей» (там же, 162—163). Таким образом, человеческие знания о материальной действительности есть результат отражения самой действительности в голове человека.
В чем же видит Гольбах критерий инстинности человеческих знаний?
В этом вопросе он придерживается эмпиризма Бэкона. Только опыт дает нам возможность изучать явления природы. Опыт в теории познания играет доминирующую роль. С него начинается весь процесс познания, так как ощущения, полученные от окружающих предметов, являются первой ступенью наших знаний о предмете, а эти ощущения могут возникнуть только при практическом общении человека с предметами, которые он изучает. Благодаря опыту люди отличают истину от заблуждения. «Наши ощущения, наша природа, наш темперамент,— пишет Гольбах,— могут ввести нас в заблуждение и обмануть, но опыт и размышление возвращают нас на правильный путь и учат тому, что может действительно привести нас к счастью. Отсюда ясно, что разум — это наша природа, видоизмененная с помощью опыта, рассуждений и размышлений» (там же, 164).
Таким образом, опыт является критерием истины.
