Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Далее мы становимся свидетелями его несправедливой отставки с поста первого лорда адмиралтейства, когда из Черчилля сделали козла отпущения, свалив на него вину за провал десантной операции в проливе Дарданеллы и на Галлипольском полуострове, которые тогда принадлежали Турции. Черчилль рассматривал эту операцию не только как способ заставить сдаться Турцию, одного из союзников Германии, и оказать поддержку своему союзнику – России, но и как возможность атаковать Германию с тыла, что, по его мнению, могло ускорить окончание войны на один или даже два года. Возможно, это был самый блестящий стратегический план Первой мировой войны. Однако по причинам, в большинстве своем никак от него не зависевшим, операция оказалась неудачной, в результате чего многие решили, что политической карьере Черчилля пришел конец. Тяжело переживая потерю должности и невозможность реализовать свой несомненный талант военачальника, он отправился в окопы Фландрии защищать эту узкую полоску земли на границе Франции и Бельгии, где сложили свои головы четверть миллиона солдат Британии и стран Британского Содружества. Черчилль и сам стал простым солдатом: если путь к высотам власти был ему теперь заказан, то по крайней мере таким образом он мог сохранить свою честь.

Вернувшись на государственную службу в должности министра военного снабжения (1917–1919) и военного министра в правительстве Ллойд Джорджа, Черчилль затем получил должность министра по делам колоний. На Каирской конференции 1922 года на него была возложена ответственность за создание Иорданского и Иракского королевств и назначение двух представителей династии Хашимитов – Абдаллы и Фейсала – в качестве правителей, которым предстояло занять троны в Аммане и Багдаде. Тогда же впервые были определены политические границы Палестины.

Потом Черчилль вернулся к консерваторам, вновь пересев на их сторону в палате общин, и работал на посту министра финансов в правительстве Стэнли Болдуина. Наконец, мы подходим к наиболее интересной части этой книги – началу 1930-х годов, когда Черчилль ушел с государственного поста и начал кампанию, направленную на привлечение внимания мировой общественности к той опасности, которую несло перевооружение Германии под руководством Адольфа Гитлера. Беспокойство Черчилля все больше нарастало по мере усложнения ситуации в Европе. Одним из главных источников тревоги для него было решение правительства Болдуина продолжить разоружение. Черчилля также беспокоил тот факт, что Америке, находящейся за 3000 миль от Британии, по ту сторону Атлантики, казалось, не было никакого дела до надвигающегося мирового кризиса.

В те годы Уинстон Черчилль оказался не у дел. Несмотря на все убедительные доводы, которые он излагал во время парламентских выступлений, несмотря на весьма внушительный объем материалов, которые он сумел собрать и представил в качестве доказательств масштабности перевооружения германской армии, никто не хотел прислушиваться к его предостережениям, а правительства Британии и Франции с ослиным упрямством продолжали проводить избранную ими политику умиротворения. Ко времени Мюнхенского кризиса, разразившегося в сентябре 1938 года, когда руководители Британии и Франции цинично пожертвовали свободой народов Чехословакии в постыдной попытке выторговать время для своих стран, последователей и сторонников Черчилля в парламенте можно было по пальцам перечесть.

Хотя 1940 год и несколько последующих лет работы в качестве премьер-министра в условиях военного времени, без сомнения, принесли Уинстону Черчиллю наибольшую славу, по моему личному мнению, настоящим звездным часом для Черчилля стал все-таки конец 1930-х годов. Ведь именно тогда ему пришлось продемонстрировать поистине незаурядную силу духа и решимость, чтобы, несмотря на критику со стороны собственной партии и обвинения в милитаризме, продолжать предпринимать героические, хотя и тщетные, усилия по предотвращению нависшей над Британией угрозы. При этом он был убежден, что решительные совместные действия бывших союзников – Британии, Франции и США – могут остановить Гитлера; причем, по его мнению, если бы эти действия были предприняты до 1936 года, все обошлось бы без единого выстрела.

После Мюнхенских переговоров, когда премьер-министр Невилл Чемберлен, размахивая договором за его собственной подписью и подписью Гитлера, гордо заявил, что Британия и Германия больше никогда не будут воевать друг с другом, с глаз его соотечественников словно спала пелена: всем вдруг стало очевидно, что у Гитлера хватит наглости разорвать не только соглашения, положившие конец Первой мировой войне, но и все последующие договоренности.

Наконец, вектор общественного мнения начал смещаться в сторону, противоположную той, в которую его пытались направить идеологи умиротворения; все настойчивее стали звучать требования вернуть Уинстона Черчилля в правительство. Однако это произошло лишь 3 сентября 1939 года – в тот самый день, когда было объявлено о начале Второй мировой войны, когда танковые армии Гитлера вторглись в Польшу и оккупировали ее и когда Уинстон Черчилль был вновь назначен на пост первого лорда адмиралтейства, на котором ему пришлось заниматься подготовкой флота Великобритании к боевым действиям против Германии, во второй раз за четверть столетия. По его возвращении в адмиралтейство всему флоту был передан сигнал: «Уинстон вернулся». В своей книге военных мемуаров Черчилль вспоминал: «И вот я снова вошел в тот самый кабинет, который мне было так больно покидать почти четверть века назад… И снова нам предстояло отстаивать свою жизнь и честь, сражаясь против сильной, дисциплинированной и безжалостной германской нации. Уже в который раз! Ну что ж, быть посему».

Как недолговечна человеческая память! Нынешнее поколение уже наверняка не имеет представления о том, что именно Британия и Франция объявили войну нацистской Германии после ее вторжения в Польшу, нарушив тем самым связывавшие эти страны соглашения о союзнических отношениях.

За этим последовал период так называемой «странной войны», во время которого на Западном фронте боевые действия велись только на море. Наконец 10 мая 1940 года Гитлер счел, что у него уже достаточно сил для блицкрига против Франции, Бельгии и Голландии. В тот же день растущее общественное недовольство в Британии вынудило Чемберлена уйти в отставку, и Уинстон Черчилль получил предложение занять пост премьер-министра.

Ничуть не страшась предстоящей работы, Черчилль испытывал радостное возбуждение. Позже в своих мемуарах он так описал этот момент: «Ложась спать в три часа ночи, я чувствовал небывалое облегчение. Наконец-то у меня были полномочия, которые делали меня хозяином положения. Мне казалось, будто сама судьба вела меня и вся моя прежняя жизнь была лишь подготовкой к этому моменту, к этому суровому испытанию».

В распоряжении Черчилля не было других боеспособных соединений, кроме мощного морского флота и недавно созданных, но еще не обстрелянных военно-воздушных сил. В сложившейся ситуации премьер-министру пришлось использовать всю силу своего ораторского дара, чтобы с присущей ему простотой, торжественностью и риторическим мастерством открыть людям глаза на ту неприглядную реальность, о которой он говорил еще в мирные 1930-е годы. Все те, кто тогда отказывался ему верить, теперь, после вступления страны в войну, стали его внимательными слушателями и горячими сторонниками. Черчилль был потрясен тем, насколько быстро сначала правительство Бельгии, а затем и правительство Франции капитулировали перед Гитлером. Для себя он твердо решил, что Великобритания так легко не сдастся.

Моя покойная мама, посол Памела Харриман, рассказывала мне о страшных днях конца мая – начала июня 1940 года, когда британская армия отступила к Дюнкерку и спешно переправилась через Ла-Манш, когда Франция оказалась на грани капитуляции и Гитлер был готов начать операцию «Морской лев» (под этим кодовым названием значилась кампания по вторжению в Британию). Маме тогда было 20 лет, и она была уже шесть месяцев беременна мной. Вместе с мужем они жили у его родителей в доме номер 10 на Даунинг-стрит. Обычно мама и дедушка с бабушкой ужинали рано, не дожидаясь возвращения отца. Около десяти вечера обычно начинали передавать предупреждения о воздушных налетах, и маму отправляли в погреб.

3
{"b":"230281","o":1}