– Помогите нам разобраться в запутанной истории… Десятого февраля вы были в Орле?

– Был…

– Устраивали ужин в ресторане «Коммуналь»?

– Устраивал…

– Так… – Я полез в карман. – Вот счет официанта, по которому вы расплачивались за ужин. Объясните, каким образом через двое суток после ужина этот счет смог оказаться за триста километров от Орла на глухой железнодорожной станции в чемодане, сданном в камеру хранения ручной клади?

Обескураженный Селихов смотрел на меня с любопытством, откинувшись на спинку стула. Я озадачил его.

– Понятия не имею. Мне надо вспомнить все последовательно. – Он закинул руки за голову, уставился в потолок и задумался.

– Вы чемодан свой никому не одалживали? – поинтересовался я.

– Боже упаси! – с каким-то испугом ответил Селихов. – У меня один чемодан. Вот, под вешалкой. Но я должен вспомнить все, как было. Скрывать не буду, я выехал из Орла тотчас после ужина, и под солидным градусом. Собственно, что значит под солидным?.. Я был просто, как говорится, на взводе, но помню каждый свой шаг. Надо вот только привести мысли в порядок. Вы не торопитесь?

– Нет-нет, – заверил Дим-Димыч.

– Тогда разрешите мне припомнить все?

– Пожалуйста.

Пока Селихов приводил в порядок свои мысли, мы, чтобы не мешать ему, встали. Дим-Димыч подошел к окну, а я к стеллажу и стал разглядывать книги. Тут были и мои любимые: Лесков, Мамин-Сибиряк, Горький, Джек Лондон. Взгляд задержался на подписном издании Чехова. Я пробежал глазами по корешкам и обратил внимание, что среди книг отсутствует третий том. Поначалу я воспринял это как-то машинально и не придал никакого значения, а потом какой-то внутренний толчок заставил меня вздрогнуть.

– Товарищ Селихов! – нарушил я раздумье хозяина. – Где третий том Чехова?

Селихов быстро обернулся, пристально посмотрел на меня посветлевшими глазами, взъерошил вдруг рукой свою пышную шевелюру, вскочил с места, точно ужаленный, и воскликнул:

– Спасибо! Спасибо!.. Теперь все вспомнил… Сейчас расскажу…

И он рассказал. Как всегда, так и в этот раз, отправляясь в дорогу, он захватил с собой книгу. Это был третий том Чехова. На обратном пути, утром в вагоне, он достал из портфеля Чехова, раскрыл и стал читать. Его соседка по купе, очень приятная молодая особа, обратилась к нему. «Чехова можно читать вслух, – так сказала она и добавила: – Это доставит удовольствие всем». Селихов не стал возражать, хотя и не привык читать вслух. Он прочел «Утопленника», «Дельца», «Свистунов», а потом решил заглянуть в вагон-ресторан и «поправиться» бутылкой пива после вчерашнего ужина. Извинившись перед слушателями и поискав глазами, что можно использовать в качестве закладки, Селихов сунул руку в карман и извлек оттуда уцелевший каким-то чудом счет официанта. По возвращении читать вслух уже не пришлось. Завязалась обычная дорожная беседа. Селихов узнал, что приятная особа живет в Орле, работает в ветбаклаборатории, звать ее Лариса Сергеевна, что сейчас она в отпуске и едет повидаться с отцом. Куда – она не сказала. Перед тем как сходить Селихову, Лариса Сергеевна спросила его: «Вы верите, что на свете существуют порядочные люди?» Селихов ответил, что, конечно, верит. «Тогда оставьте свой адрес и томик Чехова. Я верну его вам в полной сохранности. Я не взяла с собой ничего и с удовольствием почитаю в дороге». Вот и все.

– Теперь вам ясно? – искренне обрадованный, закончил Селихов.

– Даже очень, – ответил я.

– Вопросов вам я не задаю, – сказал Селихов. – Думаю, они будут неуместны.

– Вы догадались, – проговорил Дим-Димыч. – Просим извинить, что потревожили вас…

Пожав Селихову руку, мы с чувством одухотворенной легкости покинули его комнату, скатились по лестнице и оказались на улице.

Мартовское солнце, как бы радуясь за наш небольшой успех, грело по-весеннему тепло и ласково.

– Андрей! – бодро воскликнул Дим-Димыч. – Мы за своими командировками и весну прозеваем. Гляди, как греет! Можно и без пальто.

Я ничего не ответил. Я думал о другом. Успех это или не успех? Несомненно, успех! Лариса Сергеевна наверняка и есть жертва загадочного преступления. Теперь нам известно, как попал к ней счет, теперь мы знаем, что она из Орла и работала в ветбаклаборатории. Наконец-то следствие сдвинулось с мертвой точки.

Продолжая размышлять на эту тему, я сказал Дим-Димычу:

– Надо бы предъявить Селихову фотокарточку покойной. Он бы, конечно, опознал ее.

– Правильно сделал, что не предъявил. Зачем расширять круг лиц, посвященных в эту историю. А потом…

– Что потом?

– Вдруг опять осечка?

– Не думаю…

На перекрестке мы остановились.

– Ты куда? – удивленно осведомился Дим-Димыч, видя, что я сворачиваю налево.

– Как куда? В управление… А ты?

– Я думал, что на вокзал и – прямо в Орел.

Я запротестовал. Надо было повидать Кочергина и, кроме того, получить требования на билеты.

– Ну, ладно, – огорченно вздохнул Дим-Димыч. – Пошли!

Кочергин принял нас немедленно.

Когда мы открыли дверь кабинета, он разговаривал по телефону:

– Да!.. Они уже у меня… Прошу, Геннадий Васильевич.

Ясно. Кочергин пригласил к себе старшего лейтенанта Безродного.

Мы сели и стали ждать. Ждали минут десять. Кочергин ничем не выдавал своего раздражения. Он спокойно рассматривал утреннюю почту в пухлой папке.

Я внимательно наблюдал за ним. Он все больше рос в моих глазах. Было приятно и отрадно сознавать, что должность Курникова, человека и работника, безмерно уважаемого мною и всем коллективом, занял человек не менее достойный.

Вошел Безродный. Он даже не счел нужным извиниться за опоздание. Пренебрежительно бросив: «Привет!», он поставил стул рядом со стулом Кочергина. Он и тут хотел показать, что является начальником отдела и ему неприлично сидеть на другом месте.

– Ну, давайте выкладывайте, товарищи! – произнес Кочергин и отодвинул от себя папку с почтой.

Докладывал я. Дим-Димыч вносил дополнения.

– У вас будут вопросы? – обратился Кочергин к Безродному, когда мы окончили.

Тот отрицательно покачал головой.

Ах, как я хотел знать, что думает Геннадий! Неужели ему непонятно, что он со своими методами следствия оказался в дураках? И в каких дураках! Но он держал себя так, будто ничего не произошло.

– Вы уже знаете, – продолжал Кочергин, – что портрет преступника, переданный Благовещенском, полностью совпадает с тем, кто назвал себя в камере хранения Ивановым?

Мы дружно кивнули.

– Родинка мешает, – усмехнулся Дим-Димыч.

– Да! Ни Мигалкин, ни Кулькова не заметили ее.

– Ну… – протянул Кочергин, – родинку можно и не заметить. Это не бросающаяся в глаза примета… Тут надо быть профессионалом… А вот если бы вы сказали свидетелям о существовании родинки, то они, возможно, и припомнили бы ее…

– Пожалуй, верно, – согласился Дим-Димыч.

– Благовещенск сообщил нам исчерпывающие сведения и о жертве, – снова заговорил Кочергин. – Убитый работал дежурным администратором в гостинице. Фамилия его Рождественский. В Благовещенске он прожил всего четыре месяца, а до этого работал в Москве, тоже в тресте гостиниц. Причем перебрался из Москвы в Благовещенск по собственному желанию, – он сделал паузу. – Думаю, что вы на верном пути. Куйте железо, пока горячо. Если вам удастся задокументировать опознание убитой, дальше пойдет легче. Что ж… поезжайте снова в Орел. – Кочергин посмотрел на часы. – В вашем распоряжении сорок семь минут. Вызывайте мою машину.

Мы встали.

– Какие будут указания? – задал я совершенно глупый вопрос.

Умница Кочергин улыбнулся.

– Сила инерции? Указаний никаких. Вам на месте будет виднее.

Я покраснел.

Дим-Димыч закусил губы, сдерживая смешок.

Мы вышли. Надо было хоть на минуту заехать домой.

– А этот болван, – сказал Дим-Димыч, имея в виду Безродного, – не смог выдавить из себя ни одного слова. Это при нас он строит из себя гения, а при Кочергине – пустое место. А твой Кочергин молодчина! Смотри – пригласил! Быть может, специально для того, чтобы дать понять ему, что он идиот?