Отсюда, с середины озера, было видно одно из нагромождений скал, возвышавшихся вблизи вершины северного хребта. За день до встречи с Чарлин я в лучших традициях деда вскарабкался на этот уступ. Созерцая окружавшую меня природу, вдыхая запахи и вслушиваясь в шум ветра, раскачивающего верхушки деревьев, я старался обрести мир в душе. И по мере того как я сидел там, смотря на озеро и на густую зелень раскинувшейся внизу долины, самочувствие мое постепенно улучшалось, словно мощь далеко открывавшейся перспективы стирала какую-то завесу в моем сознании. А через несколько часов я уже беседовал с Чарлин и слушал ее рассказ о Манускрипте.
Подплыв к деревянным мосткам перед хижиной, я подтянулся на руках и вылез из воды. Я понимал, что все услышанное слишком невероятно. Посудите сами: я скрываюсь здесь среди холмов в полнейшем разочаровании от прожитой жизни, и тут откуда ни возьмись появляется Чарлин и растолковывает причину моего смятения цитатами из какой-то древней рукописи, в которой якобы скрыта тайна человеческого бытия.
Однако я понимал и то, что приезд Чарлин относился как раз к тому типу стечений обстоятельств, о которых шла речь в Манускрипте, и, по всей видимости, нашу встречу никак нельзя было назвать чистой случайностью. Неужели древняя рукопись права? Неужели вопреки охватившему нас отрицанию и цинизму все же постепенно растет, приближаясь к критической, масса людей, которым ведомы эти совпадения? Возможно ли, чтобы сегодня люди были готовы к пониманию этого явления и отсюда, в конечном итоге, к осознанию промысла, коим обусловлена сама жизнь» на Земле?
Каким, интересно, будет это новое понимание? Поведают ли об этом, как утверждал священник, остальные откровения Манускрипта?
Мне необходимо было принять решение. Я чувствовал, что благодаря Манускрипту моя жизнь изменится и в ней появится новая цель. Как быть – вот в чем вопрос. Можно оставить все как есть, а можно подумать о том, что искать дальше. Я вспомнил об опасности. Ведь кто-то похитил сумку Чарлин. Как знать, может, это дело рук тех, кто пытается замолчать Манускрипт?
Я долго размышлял о том, чем рискую, но, в конечном счете, возобладал оптимистический настрой, и я решил не тревожиться. Буду действовать осмотрительно, без спешки. Я вошел в дом и позвонил в туристическое агентство, которое поместило самое большое рекламное объявление в телефонном справочнике. Ответивший мне агент сообщил, что без труда может организовать поездку в Перу. Дело в том, что подвернулась отказная путевка, есть билет на самолет и забронированные места в одной из гостиниц Лимы. По его словам, у меня была возможность получить все это со скидкой… если я смогу вылететь через три часа.
Через три часа?!
Расширение границ настоящего
После лихорадочных сборов и сумасшедшей гонки по автостраде времени в аэропорту только-только хватило, чтобы получить билет и успеть на посадку на рейс в Перу. Я прошел в хвостовую часть самолета, сел в кресло у иллюминатора и лишь тогда ощутил навалившуюся усталость.
Решив вздремнуть, я вытянул ноги и закрыл глаза, однако никак было не расслабиться. Ни с того ни с сего я разнервничался, меня стали одолевать сомнения. Ну не дикость ли – отправляться куда-то без всякой подготовки? И куда я пойду там, в Перу? К кому обращусь?
Уверенность, которой я исполнился на озере, быстро угасла и сменилась скептическим отношением к происходящему. И Первое откровение, и идея преобразования общества снова представились надуманными и далекими от реальности. А если подумать, то и Второе откровение не лучше. Как может новая историческая перспектива подтолкнуть к пониманию этих совпадений и помочь сохранить это понимание в сознании людей?
Я вытянул ноги и сделал глубокий вдох. «Это путешествие может оказаться и бесполезным, – заключил я про себя. – Так, просто короткая прогулка в Перу и обратно. Лишняя трата денег, конечно, но и без особого ущерба».
Самолет рывком тронулся с места и выкатился на взлетную полосу. Я закрыл глаза, и у меня слегка закружилась голова, когда огромный лайнер, разогнавшись, взлетел и вошел в плотную облачность. Лишь когда мы достигли заданной высоты, я наконец расслабился и задремал. Спустя минут тридцать-сорок самолет оказался в полосе вихревых потоков. Я проснулся и решил сходить освежиться.
Проходя по салону, я обратил внимание на высокого человека в круглых очках, который стоял у иллюминатора и разговаривал со стюардессой. Он мельком взглянул на меня и продолжил беседу. У него была темно-каштановая шевелюра, и на вид ему было лет сорок пять. На какой-то миг мне показалось, что я знаю его, однако, внимательнее присмотревшись, я понял, что мы не знакомы. Проходя мимо, я уловил обрывок беседы.
– И на том спасибо, – говорил он. – Мне просто пришло в голову, что раз вы так часто летаете в Перу, то. возможно, что-нибудь слышали про Манускрипт. – И, повернувшись, он направился в переднюю часть самолета.
Меня как током ударило. Неужели речь шла о том самом Манускрипте? Я зашел в туалетную комнату и стал соображать, как быть. С одной стороны, мне вообще хотелось забыть обо всем этом. Мало ли о чем говорил незнакомец, может быть, о какой-нибудь другой древней книге.
Вернувшись на свое место, я откинулся в кресле и закрыл глаза, довольный тем, что инцидент исчерпан и что я, к счастью, не стал любопытствовать, что за манускрипт имелся в виду. Однако, просидев так некоторое время, я вспомнил восторг, который испытал там, на озере. А если этот человек действительно что-то знает о Манускрипте? Что тогда? Ведь если я не поинтересуюсь, то никогда и не буду знать этого.
Еще некоторое время я колебался, затем все-таки поднялся и направился в передний салон, где и обнаружил заинтересовавшего меня незнакомца. Кресло за ним пустовало. Я вернулся к себе и сообщил стюардессе, что хочу пересесть, потом перенес веши и устроился на новом месте. Спустя несколько минут я тронул этого человека за плечо.
– Простите, я слышал, что вы говорили про Манускрипт. Не тот ли, что найден в Перу?
Мой новый сосед удивился, затем насторожился.
– Да, тот самый, – неуверенно произнес он.
Я назвал себя и пояснил, что в Перу недавно побывала одна моя приятельница, от которой я и узнал о существовании Манускрипта. Его напряжение заметно спало, и он представился: Уэйн Добсон, ассистент Нью-йоркского университета, где преподает историю.
Во время нашего разговора я обратил внимание, что сидевший рядом со мной джентльмен раздраженно поглядывает на нас. Он сидел, откинувшись в кресле и пытался заснуть.
– Вы видели Манускрипт? – спросил я Добсона.
– Частями, – ответил он. – А вы?
– Нет, но приятельница рассказала мне о Первом откровении.
Сидевший рядом джентльмен раздраженно принял другую позу. Добсон взглянул в его сторону:
– Простите, сэр. Я понимаю, что причиняю вам беспокойство. Вас не очень затруднит поменяться со мной местами?
– Не затруднит, – откликнулся тот. – А наоборот, очень устроит.
Мы все вышли в проход между рядами. Потом я проскользнул в кресло у иллюминатора, а Добсон сел рядом.
– Расскажите, что вы слышали о Первом откровении, – попросил он.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями.
– Я полагаю, Первое откровение – это осознание того непостижимого, что вносит перемены в нашу жизнь, ощущение того, что рядом действует нечто иное, неведомое.
Сказав это, я почувствовал, что сморозил глупость.
Добсон заметил мое смущение.
– И что же вы думаете об этом откровении? – спросил он.
– Не знаю.
– Не правда ли, что все это несколько выходит за рамки здравого смысла? Наверное, для вас было бы лучше забыть о Манускрипте и вернуться к размышлениям в практических сферах?
Я усмехнулся и утвердительно кивнул.
– Ну что ж, обычная история. Хотя время от времени нам и посылаются откровения о том, что в жизни происходит что-то еще, мы склонны по привычке относить подобные идеи к области непостижимого, а затем подвергать сомнению возможность вообще постигнуть сокровенное. Вот почему необходимо Второе откровение. Как только мы поймем, что существование неведомого оправдано всей историей, осознание этого приобретет большую значимость.
