Каждая из культур мира имеет своё, несколько отличное от других мировоззрение, своё особое знание, и требуется собрать вместе лучшее из всех культур, чтобы создать более идеальное целое.

Выражение грусти промелькнуло на его лице.

— Очень плохо, что должно было пройти четыре сотни лет, прежде чем смогла начаться действительная интеграция европейской и аборигенных культур. Подумайте о том, что произошло.

Западное мышление утратило связь с тайной, свело магию дремучих лесов к древесине, а тайну жизни дикой природы — к «симпатичным зверушкам».

Урбанизация изолировала большинство людей, так что теперь мы думаем о выходе в природу, как о прогулке по площадке для гольфа. Вы понимаете, как мало из нас соприкоснулись с тайнами дикой природы?

Наши национальные парки — это всё, что осталось от огромных лесов, богатых равнин и высокогорий, столь характерных в прошлом для этого континента.

На те кусочки дикой природы, которые ещё сохранились, приходится слишком много людей. Для посещения некоторых парков нужно записываться в очередь за год. А политики, похоже, норовят распродать и те общественные земли, которые ещё остаются таковыми.

Большинство из нас вынуждено ломать голову, гадая, что означает появление того или иного животного в нашей жизни, вместо того, чтобы; погрузиться в мир настоящей дикой природы и там найти ответы на все вопросы.

Внезапно крик сипухи раздался так близко, что я невольно вздрогнул.

— Ну, что, мы уже можем начать молиться? — нетерпеливо спросил Дэвид.

— Послушайте, — сказал я, — я не знаю, что вы имеете в виду. Вы собираетесь молиться или визуализировать?

— Да, простите, — он старался, чтобы голос звучал спокойно. — Похоже, нетерпение — это у меня остаточная эмоция по отношению к вам. — Он перевел дыхание.

— Всё, что подразумевается в Десятом откровении — учиться верить интуиции, вспоминать своё изначальное намерение, удерживать Видение мира, — всё это касается понимания сути настоящей молитвы.

Почему все религиозные традиции включают в себя молитву? Если Бог един, всеведущ и всемогущ, почему нам приходится молить его о помощи или побуждать сделать что-то?

Почему бы ему просто не установить некую систему заповедей и судить нас соответственно ей, предпринимая активные действия тогда, когда это сочтёт нужным он сам, а не мы? Почему мы каждый раз должны просить его особого вмешательства?

Ответ заключается в том, что, молясь правильно, мы не просим Господа сделать то-то и то-то. Он вдохновляет нас на то, чтобы действовать вместо него, тем самым, исполняя его волю на Земле.

Мы являемся эмиссарами Божественного на этой планете.

Настоящая молитва — это метод, визуализация, применения которой он ожидает от нас и которая позволяет нам понять его волю, чтобы воплотить её в физическом измерении.

Да приидет Царствие Его, да будет воля Его на Земле, как она есть на Небесах.

В этом смысле, всякая мысль, всякое ожидание — всё то, что мы визуализируем, как происходящее в будущем, — являются молитвой и способствуют реализации этого будущего.

И никакая мысль, никакое желание, никакой Страх не могут быть сильнее, чем Видение, связанное с Божественным. Поэтому столь важно обрести Видение мира и удержать его: так мы будем знать, о чём молиться, какое будущее визуализировать.

— Понимаю, — сказал я. — А Как нам помочь Майе понять, что означает крик сипухи?

— Что она сказала вам, говоря об исцелении?

— Что нужно визуализировать, как пациент вспомнил, что он собирался совершить в жизни, но ещё не совершил. Она говорила, что истинное исцеление проистекает из вновь обретённого ощущения того, что человек намеревается делать, когда его здоровье восстановится.

Когда он вспомнит это, мы можем присоединиться к нему и помочь, удержать это более конкретное видение.

— Давайте сделаем то же самое, — предложил Дэвид. — Может, она и сама уже обратила внимание на эти крики.

Он закрыл глаза, и я последовал его примеру, стараясь представить себе Майю, вдруг понимающую, что ей надлежит делать.

Спустя несколько минут, я открыл глаза; Дэвид пристально смотрел на меня. Сипуха вновь прокричала прямо над нашими головами.

— Пошли, — скомандовал он.

Минут через двадцать мы стояли на холме выше водопадов. Сипуха следовала за нами, периодически издавая крики, а теперь расположилась где-то на дереве в полусотне футов справа от нас.

Прямо перед нами блестел в лунном свете водоём, над поверхностью которого плавали клочья тумана. Мы простояли десять-пятнадцать минут — молча, прислушиваясь.

— Посмотрите туда! — шепнул вдруг Дэвид, указывая рукой.

Среди скал справа от водоёма я различил несколько фигур. Одна из них подняла голову. Это была Чарлин. Она увидена нас; я помахал, и она узнала меня. Мы с Дэвидом спустились к ним по каменистому склону.

Кэртис чуть не подпрыгнул от радости, увидев своего друга. Он схватил Дэвида за руку:

— Теперь мы остановим их!

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем Кэртис представил Дэвида Майе и Чарлин, Я встретился глазами с Майей:

— Как вы нашли дорогу сюда? Были проблемы?

— Сперва мы сбились с пути, заблудились в темноте, но потом, я услышала крик сипухи и поняла, куда нужно идти.

— Сипуха — сова, — сказал Дэвид, — а присутствие совы означает, что нам даётся случай разглядеть истину сквозь любой возможный обман со стороны других, и если мы не поддадимся желанию причинить им вред, то сможем, подобно сове, найти во тьме путь к высшей истине.

Майя присмотрелась к Дэвиду;

— Кажется, я уже где-то видела вас. Кто вы?

Он недоумённо воззрился на неё:

— Вам же назвали моё имя — Дэвид.

Она мягко положила руку ему на плечо:

— Нет, я имею в виду, кто вы по отношению ко мне, ко всем нам?

— Мы с вами встречались тогда — во время войны, — ответил он, — но я был исполнен такой ненависти к белым, что не поддержал вас — даже не стал слушать.

— Сейчас мы делаем это иначе, — сказал я.

Дэвид сурово взглянул на меня, потом выражение его лица, как и прежде, смягчилось.

— Если говорить о той войне… я тогда испытывал к вам ещё меньше уважения, чем все остальные. Вы же не захотели рисковать. Вы просто сбежали.

— Меня прогнал страх, — сказал я.

— Я знаю.

Потом завязался общий разговор. Каждый рассказывал Дэвиду об эмоциях, которые испытывал, и обо всём, что мог припомнить о той трагедии во время войны с индейцами.

Дэвид же объяснил, что его сонм душ состоит из посредников и что на сей раз он явился, чтобы преодолеть свою враждебность по отношению к европейскому образу мышления, а потом действовать на благо духовного признания всех аборигенных культур и объединения всех людей.

Чарлин бросила взгляд на меня, затем повернулась к Дэвиду:

— Вы ведь, пятый член нашей группы, правда?

Прежде чем он успел ответить, мы ощутили, как земля задрожала под ногами; по поверхности водоёма пошли полосы ряби. Одновременно какой-то жуткий, но вместе с тем мелодичный звук, похожий на жалобный вой, заполнил всё вокруг. Боковым зрением я увидел, как на холме, футах в пятидесяти выше нас, замелькали огни ручных фонарей.

— Они там! — прошептал Кэртис.

Подняв голову, я увидел Феймэна: прямо над нами нависал каменный выступ, и он был там, прилаживая спутниковую антенну к устройству, напоминавшему портативный компьютер.

— Они собираются навести её на нас и подключить генератор, — сказал Кэртис. — Надо уходить отсюда.

Майя коснулась его руки:

— Нет, Кэртис, пожалуйста! Может быть, на этот раз мы справимся.

Дэвид шагнул к нему и тихо произнес:

— Мы можем справиться.

Пару секунд Кэртис пристально смотрел на него, потом кивнул в знак согласия, и мы начали снова наращивать свою энергию.

Как и при двух предыдущих попытках, я увидел на лице каждого его высшее выражение; затем появились наши сонмы душ и слились в единое окружающее нас кольцо, впервые включив в себя и сонм Дэвида.