Сев напротив, я в коротких словах рассказал ей обо всём, что случилось после того, как мы расстались, остановившись подробно лишь на полученной нами с Уилом информации касательно того, что члены группы должны забыть старые обиды и вместе идти к Видению мира.

Она была ошеломлена, но, похоже, согласилась со своей ролью.

— Я вижу, лодыжка больше не беспокоит вас, — заметила она.

— Да. Судя по всему, я избавился от этой проблемы, когда вспомнил, как она возникла.

Некоторое время она смотрела на меня, потом сказала:

— Нас только трое, а по вашим словам, и Уильямс и Феймэн видели семерых.

— Не знаю. Я просто рад, что вы здесь. Вы обладаете знанием о вере и визуализации.

На её лице промелькнуло выражение ужаса.

Вскоре вернулся Кэртис, сказал, что не заметил ничего необычного, и сел в стороне от нас, чтобы доесть свой суп. Я налил ещё одну тарелку и передал её Майе.

Кэртис протянул ей флягу с водой.

— Знаете, — сказал он, — вы чертовски рисковали, идя сюда так открыто. Вы же могли вывести их прямо на нас.

Майя взглянула на меня, потом ответила извиняющимся тоном:

— Ястаралась уйти! Я же не знала, что вы здесь. Я вообще не пришла бы сюда, если бы не птицы…

— Вы должны понять, что тут дело нешуточное, — перебил её Кэртис. — Нам ещё не удалось остановить эксперимент. — Он встал, снова вышел наружу и уселся за большой скалой неподалеку от входа в пещеру.

— Почему он так зол на меня? — спросила Майя.

— Вы сказали, что вас продолжают посещать воспоминания, Майя. Что за воспоминания?

— Не знаю… думаю, это из другого времени… я пыталась остановить какое-то другое насилие. Потому мне так странно всё это.

— Вам не показалось, что вы уже встречались с Кэртисом раньше?

Она призадумалась:

— Возможно. Не знаю. Почему вы спросили?

— Помните, я говорил вам, что видел всех нас в прошлом, во время войны с индейцами? Так вот, вас тогда убили, а вместе с вами — другого человека, который, похоже, находился под вашим сильным влиянием. Думаю, это был Кэртис.

— И он обвиняет в этом меня? О Господи, тогда неудивительно, что он так сердит.

— Майя, вы можете вспомнить что-нибудь о том, что вы оба тогда делали?

Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить, и вдруг, встрепенулась:

— Там ещё был индеец, правда? Шаман?

— Да. Он тоже погиб.

— Мы думали о чём-то… нет, у нас были видения. Мы думали, что сумеем остановить войну… Это всё, что я помню.

— Вам следует поговорить с Кэртисом и помочь ему справиться со своим гневом. Это часть процесса воспоминания.

— Вы шутите? Он же просто рвёт и мечет!

— Сначала я сам поговорю с ним, — сказал я, вставая. Она слегка кивнула и отвела взгляд. Я выбрался из пещеры, вскарабкался к Кэртису и сел рядом.

— Что вы об этом думаете?

Кэртис явно затруднялся ответить.

— Ну… похоже, эта ваша приятельница чем-то меня злит.

— А поточнее?

— Не знаю. Я обозлился, как только увидел её здесь. Я подумал, что из-за неё нас запросто могут обнаружить, поймать.

— Может быть, убить?

— Да, может быть, убить! — Он почти выкрикнул это, к вящему удивлению нас обоих, потом вздохнул и пожал плечами.

— Помните, что я рассказывал вам о своих видениях — тех, из девятнадцатого века, из времён войны с индейцами?

— Смутно, — пробормотал он.

— Так вот. Я не сказал вам тогда, но думаю, что видел вас с Майей — вместе. Кэртис, вас обоих убили солдаты. Он посмотрел вверх.

— И вы думаете, что я сердит на неё из-за этого?

Я улыбнулся.

В этот момент мы оба услышали знакомое гудение.

— Чёрт побери! — выругался Кэртис. — Они снова начали!

Я схватил его за руку:

— Кэртис, мы должны представить себе, что вы с Майей собирались сделать тогда, почему у вас ничего не вышло и что вы имели в виду изменить на этот раз.

Он покачал головой:

— Я не знаю, до какой степени способен поверить во всё это. Я не знаю даже, с чего начать.

— Думаю, вам просто нужно поговорить с ней: уж что-нибудь да выплывёт.

Он молча смотрел на меня.

— Вы попытаетесь?

Наконец, он кивнул, и мы пробрались обратно в пещеру. Майя неловко улыбнулась.

— Простите, что я так разошёлся, — начал Кэртис. — Похоже, это последствие чего-то, случившегося в иные времена.

— Забудьте об этом, — ответила она. — Хоть бы уж нам удалось вспомнить, что мы собирались сделать тогда.

Кэртис, нахмурившись, смотрел на Майю.

— Если мне не изменяет память, вы имеете какое-то отношение к исцелению. — Он взглянул на меня. — Ведь вы мне об этом говорили?

— Не думаю, — возразил я, — но так оно и есть.

— Я врач, — объяснила Майя. — Я использую в работе положительные образы и веру.

— Веру? Значит, вы подходите к людям с религиозных, позиций?

— Ну, только в самом общем смысле. Употребив слово «вера», я подразумевала силу энергии, порождаемой ожиданием. Я работаю в клинике, где мы стараемся смотреть на веру, как на мыслительный процесс, как на способ содействовать построению будущего.

— И как давно вы этим занимаетесь?

— Вся жизнь подготовила меня к тому, чтобы заняться изучением целительства. — И она рассказала ему историю своей жизни — ту же самую, что рассказывала мне, не забыв о склонности своей матери подозревать у себя рак.

Мы оба внимательно слушали Майю. Это придало ей энергии: с её лица исчезли признаки усталости, глаза заблестели. Кэртис спросил:

— Вы считаете, что беспокойство вашей матери и отрицательное восприятие будущего повлияли на её здоровье?

— Да. Похоже, люди сами способствуют тому, чтобы в их жизни происходили два типа событий: положительные, когда в нас живёт вера, и отрицательные, когда нами владеет страх.

Но мы делаем это бессознательно. Как врач, я считаю, что можно многого достичь, если сделать этот процесс полностью сознательным.

Кэртис кивнул:

— Но как?

Майя не ответила. Она вдруг встала и уставилась перед собой. На её лице отразилась паника.

— Что-то не так? — спросил я.

— Я… я вот только что… я вижу, что произошло во время той войны.

— Что? — коротко спросил Кэртис.

Она перевела взгляд на него:

— Я помню… мы были там, в лесу. Я всё вижу — солдат, пороховой дым…

Кэртис задумался — видимо, погрузился в глубины памяти.

— Я был там, — наконец пробормотал он. — Почему я был там? — Он взглянул на Майю. — Это вы привели меня туда! Я ничего не знал, я был просто наблюдателем от Конгресса. Вы сказали мне, что мы сумеем остановить эту бойню!

Она отвела глаза, пытаясь вспомнить, понять.

— Я думала, что нам удастся… что есть способ… Погодите! Мы же были там не одни. — Она повернулась и сердито воззрилась на меня. — Вы тоже находились там, но покинули нас. Почему вы нас бросили?

Ее слова заставили меня вспомнить виденное прежде, и я рассказал то, что видел тогда, описав всех присутствовавших на совете: старейшин различных племён, себя самого, Чарлин.

Я объяснил, что один из старейшин был всем сердцем на стороне Майи, но считал, что время ещё не пришло, что племена ещё не обрели нужного видения. Поведал и о другом вожде, буквально кипевшем гневом при виде злодеяний белых солдат.

— Я не мог остаться, — сказал я и, в качестве объяснения, изложил историю моего общения с францисканцами. — Я не мог преодолеть стремления бежать. Я должен был спастись. Мне жаль, что так вышло.

Майя глубоко задумалась; я коснулся её руки:

— Старейшины знали, что это не сработает, да и Чарлин подтвердила, что мы ещё не вспомнили мудрость предков.

— Тогда почему один из вождей остался с нами? — спросила она.

— Он не хотел, чтобы вы умирали одни.

— Мне совсем не хотелось умирать! — воскликнул Кэртис, сверля глазами Майю. — Это вы ввели меня в заблуждение!

— Мне очень жаль, — проговорила она. — Я не помню, в чём заключалась наша ошибка.

— Зато, я знаю, — отрезал он, — Вы полагали, что можете остановить войну уже одним тем, что хотите её остановить.