Облаченная в парадное платье и сопровождаемая в соответствии с ее указаниями подобающей свитой, леди Маргарет чинно и торжественно выплыла во внутренний двор своего замка. Босуэл приветствовал важную и достопочтенную владелицу старинного родового гнезда с ловкостью и уверенностью, не лишенной некоторого налета той легкой и беспечной развязности, которая отличала светских щеголей времен Карла II и нисколько не походила на грубые манеры драгунского сержанта. Самый язык его и жесты, применяясь к случаю и обстоятельствам, стали, казалось, изысканнее и утонченнее; впрочем, в превратностях исполненной приключений, беспорядочной жизни Босуэл порою водил компанию, более соответствовавшую знатности его рода, чем тому положению, которое он занимал. На вопрос леди Маргарет, чем она может быть полезна драгунам, он ответил с глубоким поклоном, что, поскольку им предстоит этой ночью проехать еще несколько миль, они были бы чрезвычайно признательны уважаемой леди за позволение устроить в замке привал и дать коням кратковременный отдых, прежде чем они снова тронутся в путь.

– С величайшей охотой, – ответила Босуэлу леди Белленден, – моим слугам велено позаботиться, чтобы и людям и лошадям всего было вдоволь.

– Мы в этом не сомневались, сударыня, – продолжал свои любезности Босуэл, – ибо в стенах Тиллитудлема тем, кто служит своему королю, никогда иного приема и не оказывали.

– Мы всегда старались добросовестно и честно исполнить свой долг, – ответила на это леди Маргарет, довольная комплиментом сержанта, – как по отношению к нашим монархам, так и по отношению к их приверженцам, а особенно к их верным солдатам. Не так давно – возможно, что воспоминание об этом все еще не изгладилось у его величества, благополучно властвующего над нами в настоящее время, – сам король почтил своим посещением мой скромный и бедный дом и завтракал в одной из комнат этого замка, мистер сержант, – эту комнату покажет вам моя дежурная камеристка. Мы еще и теперь зовем эту комнату королевским покоем.

Между тем Босуэл приказал своим людям спешиться; поручив одним присматривать за лошадьми, другим – охранять арестованного, он смог продолжить беседу, так милостиво начатую леди Белленден.

– Раз сам король, мой владыка, имел честь лично познать ваше гостеприимство, я нисколько не удивлен, что оно распространяется также на тех, кто служит ему и чья главная заслуга состоит в том, что они делают это верой и правдой. К тому же я имею более близкое отношение к особе его величества, чем можно думать при взгляде на эту грубую красную куртку.

– В самом деле? – спросила леди Маргарет. – Вы, наверное, принадлежали к его домашнему штату?

– Не совсем так, сударыня, правильнее сказать – к его дому, и эта близость дает мне право притязать на родство с лучшими фамилиями Шотландии, не исключая, видимо, и фамилии Тиллитудлем.

– Сударь! – сказала старая леди, с достоинством выпрямившись при этих словах Босуэла, воспринятых ею как дерзкая шутка. – Я не понимаю вас, сударь.

– Сударыня, человеку в моем положении глупо говорить о подобных вещах, – ответил сержант, – но вы, разумеется, слыхали о жизни и злоключениях моего деда Фрэнсиса Стюарта, которому Иаков Первый, его двоюродный брат, даровал титул Босуэла, как зовут и меня мои сослуживцы. Увы! Это имя принесло ему в конце концов не больше счастья, чем мне.

– Вот как, – удивленно и сочувственно сказала леди Маргарет, – я и вправду предполагала, что внук последнего графа должен находиться в затруднительных обстоятельствах, но, признаюсь, все же не ожидала встретить его в таком низком чине. Что же довело вас при таких связях до…

– Ничего особенного, сударыня, самый обычный ход житейских событий, – поспешил сказать Босуэл, прерывая леди Маргарет и предугадывая ее вопрос. – Я испытал в своей жизни мгновения счастья, как доводится всякому; мне случалось распить бутылку-другую с Рочестером{85}, беззаботно играть в кости с Бэкингемом{86} и сражаться в Танжере{87} бок о бок с Шеффилдом{88}. Но мое счастье никогда не бывало длительным, я не сумел превратить веселых собутыльников в полезных друзей; быть может, – продолжал он с горечью, – я не смог в достаточной мере проникнуться мыслью, что потомок шотландских Стюартов должен считать для себя великою честью приглашение на ужин к какому-нибудь Уилмоту или Виллье.

– Но ваши друзья в Шотландии, мистер Стюарт, ваши родственники в этой стране, столь многочисленные и столь могущественные?

– Ах, миледи, – ответил сержант, – полагаю, что иные из них были бы готовы, пожалуй, предложить мне должность главного егеря, так как я неплохой стрелок, иные, быть может, взяли бы меня в качестве своего bravo[22], так как я недурно владею шпагой; найдутся среди них и такие, которые, за неимением лучшей компании, были бы не прочь пригласить меня в собутыльники, раз я могу выпить, не поморщившись, три бутылки вина. Не знаю почему, но только, если уж нужно служить, и служить своим родственникам, я предпочитаю быть слугою кузена Карла, как самого высокопоставленного из них, хотя жалованье за эту службу довольно скудное и мундир далеко не блестящий.

– Это срам, это позор на весь мир! – воскликнула леди Маргарет. – Почему вы не обратитесь к его священнейшему величеству? Он, несомненно, придет в изумление, услышав, что отпрыск его августейшего рода…

– Прошу прощения, сударыня, – перебил ее сержант Босуэл, – я простодушный солдат, и, надеюсь, вы извините меня, если я позволю себе сказать, что его священнейшее величество больше хлопочет о своих собственных отпрысках, нежели о происходящих от его прапрадеда.

– Хорошо, мистер Стюарт, – сказала леди Маргарет, – я хочу получить от вас обещание, что вы проведете эту ночь в Тиллитудлеме; завтра утром я ожидаю к себе вашего командира, доблестного и честного Клеверхауза, которому и король и страна так обязаны за его борьбу против тех, кто готов вывернуть мир наизнанку. Я поговорю с ним о том, чтобы вас поскорее произвели в офицеры, и уверена, что, воздавая дань уважения к крови, которая течет в ваших жилах, и просьбам леди, удостоенной столь лестного внимания его величества короля, как это случилось со мною, он не оставит вас в том бедственном положении, в каком вы находились до этого времени.

– Премного обязан вашей чести; конечно, я останусь здесь на ночь, раз вы настаиваете на этом, тем более что таким образом я смогу без промедления передать полковнику Грэму моего арестанта и получить его приказания относительно этого молодца.

– Кто же ваш арестант? – спросила леди Маргарет.

– Молодой человек из весьма порядочного семейства, проживающего невдалеке отсюда. Он был настолько неосторожен, что предоставил убежище одному из убийц покойного примаса и, кроме того, способствовал бегству этого пса.

– Какое бесстыдство! – воскликнула леди Маргарет. – Я готова забыть обиды, причиненные мне руками этих разбойников, хотя некоторые из этих обид, мистер Стюарт, таковы, что забыть их нельзя; но тем, кто покрывает преступников, совершивших столь жестокое и предумышленное убийство беззащитного человека, старого и притом облеченного священным саном архиепископа, тем их бесстыдство не может быть прощено! Если вы хотите поместить арестованного в надежное место и облегчить ваших людей, я прикажу Гаррисону и Гьюдьилу разыскать ключ от нашей ямы, или главной темницы. Ее не открывали с тех пор, как бедный сэр Артур Белленден через неделю после Килсайтской победы{89} посадил туда два десятка захваченных им мятежников; она уходит всего на два яруса под землю, так что не может быть очень вредною для здоровья заключенных в ней узников, тем более что там, кажется, есть отверстие для доступа воздуха.