– А что интересно?

– Не то спрашиваешь, – возмутилась женщина, – ведь хочется выяснить – а зачем я вообще приехала?

– Нет, – искренне ответил Блор. Он и так представлял.

Жаклин позвала ее домой по очень прозрачной необходимости. Особо умный мужик мог вполне предложить тетке выйти замуж. Это давало неплохие шансы в дальнейшем для вытягивания денег и бесконечных судов. Муж тетки мог начать доказывать свои права властвовать в Кнауте. Особенно если за ним появятся заинтересованные лица.

Тот же имперский наместник, человек алчный по всем отзывам и легко идущий на нарушения. Да в принципе они все одинаковые. Долго править назначенцам не позволяла столичная администрация, и за три года стандартного срока чиновники норовили побольше набить карманы. А там уже частенько не до правосудия и исполнения законов.

Дело могло выйти достаточно скользким и наверняка тухлым. Прямая линия наследования идет к нынешней хозяйке, но когда начинается раздел имущества, лучше заранее принять меры к спокойствию.

А отказать племяннице Жанель не могла. Что такое долг, знали все аристократы. Да и не они одни. Жить по чести старались все. И воспитывать детей соответствующим образом. Ты возродишься в новом теле, и лучше бы рангом выше, а это дается соответствующим поведением.

Предпочтение интересов семьи личным интересам воспитывалось с детства. Не суть важно, чего ты лично хочешь, важно – как лучше для семьи. Потому что ты связующее звено в длинной цепи поколений. Ты обязан постараться передать ее будущим поколениям. И это очень правильно и справедливо. Сохранить и преумножить материальные и духовные богатства семьи и рода – наиболее важная задача.

– Ну, раз все и так знаешь, можешь подойти и посмотреть, – она показала на свитки у стены. – А то вижу – очень хочется. На стол, – подсказала, сдвигая лишнее и освобождая центр.

Раз разрешение получено, почему бы и нет, и Блор осторожно развернул один рулон, придавив его концы тяжелыми предметами. Он неоднократно видел фрески в Храмах. Странно было бы их не заметить, прожив несколько лет внутри. В центральном помещении они присутствовали всегда. Чаще, конечно, статуи, но фрески тоже. Однако то смотрелось иначе.

Даже в очень отдаленных местах рисунки четко соответствовали определенным, раз и навсегда установленным нормам. Отклонения случались достаточно редко и в основном зависели от местного колорита. Аватар не обязан быть, к примеру белокожим или темноволосым. Каждый народ представлял его себе по образцам наиболее распространенной внешности. Ведь у каждого города и народа свои предпочтения. Божественные покровители частенько исполняли одинаковые функции, но выглядели не сходно.

Зато символы всегда и везде совпадали. Мало кто способен спутать меч Воина или дельфина Властителя Вод. Это каким же требуется быть идиотом! Атрибуты Смерти и Лжеца или богини любви и Луны всегда одинаковы на всех изображениях. Даже позы постоянные и застывшие. Но это оказалась картина, не имеющая ни малейшего отношения к божественным сюжетам и стандартам.

Леди Жаклин смотрела в маленькое зеркало, изучая свою внешность. И все бы ничего, но отражение, будучи ее же изображением, смотрело назад с вызовом и заметной расчетливостью. Это была она, и в то же время совсем на себя не похожая. Без неподвижного лица и вечно старательно скрываемых эмоций.

Фем Клейн, с могучими плечами, мускулистой грудью, широкой поясницей. Не в воинских доспехах и с оружием в руках. Совсем нет. Простая рубаха и штаны, босые ноги и взгляд уверенного в себе человека. Он стоит вполоборота и виден в профиль. Такого на фресках вообще не увидишь. Всегда лица смотрят на тебя прямо.

Верховный жрец Ранткура с хорошо знакомым брюзгливым выражением лица сидит на грубо сколоченном стуле у длинного стола. Куча подозрительных инструментов, скорее пыточных, чем медицинских. Уж у Дока он навидался самых странных ножей и приборов. Но это явно другие, хотя и состоят в близком родстве. Потеки крови, тазик с кусками мяса. Все это очень странно, как и тоскливый взор жреца. Его давно ничто не радует и все опротивело. Не надо слов – это и так заметно. Уж очень выражение лица четко схвачено.

– Ну? – спросила женщина.

– Я не представляю, что сказать, – честно ответил Блор, отрываясь от очередного рисунка.

Двумятремя штрихами показано, как облегают незнакомую женщину одежды, показывая прекрасные изгибы молодого тела. Она в движении, а не застыла, и это сразу видно. Тонкая рука, протянутая к прижатому к ногам ветром подолу. Сейчас одернет, тряхнет головой и пойдет дальше с прямой спиной и задранным гордо подбородком.

– У них у каждого имеется индивидуальность и характер. Никакого шаблона, как в Храмах. Это…

– Нетрадиционно, – с удовольствием сказала Жанель.

– Да, но это ведь и хорошо, и плохо. Изображения обычных людей бывают только в посмертных масках. Сохранить изображения предков – это нормально. Все остальное… хм… граничит с богохульством.

– Ты умный парень, – согласно кивнула она. – Самую суть схватил. Никто не позволит мне подобное выставить в Храме. Хотя это не имеет отношения к законам. Просто традиция.

– Традиции и обычаи сдвинуть гораздо труднее закона. Ритуал затронуть – тем более. Молитв во многих местах просто не понимают из-за древности и языка, но изменить в них ничего нельзя. Не просто нарушение – боги не услышат.

– Я разве претендую на изображение Великих? – она тонко улыбнулась. – Обычные люди на портретах.

– Когда у меня появится город, я приглашу мадам покрыть его фресками. Особняк – так уж точно.

– Комплименты ты делать умеешь, – рассмеялась довольно женщина. – А сам позировать станешь?

– Что делать? – не понял Блор.

– По памяти не получится. Надо видеть перед собой.

– А! Посидеть в качестве образца. Нет!

– Не похоже, чтобы ты был суеверен. Веришь, что изображение живого может отнять силу и свести в могилу?

– Простите, мадам, но я так не думаю. Может, родился в деревне, но кое-что повидал. И э… знаю, на что способен сильный маг. Совсем не требуется полного подобия. Ни в каком виде. А вот кровь, волосы или мясо человеческое, попавшие не в те руки, могут и повредить при определенных умениях. К счастью, таких людей немного. И вы уж точно не из их числа. Это, – он показал на рисунки, – другое. Это искусство. Высокое искусство.

– Почему же нет? – резко спросила женщина.

– Может быть, потому что я не очень хочу чтобы все видели, каков я внутренне?

– О! – изумленно протянула Жанель. – Такого рода похвала стоит много тяжелее мешка с золотом. Но ты не прав. Осторожность приличествует купцу, воину важнее уверенность в себе. Трусость не подходит обоим.

Блор криво усмехнулся.

– Да, – согласилась она, – теперь я вижу, насмешками тебя не проймешь и не собьешь с пути.

– Я умею учиться, – холодно заметил Блор.

– Но ведь вот же, Жаклин позволила!

– А выставлять для всех станет?

– Ей не понравилось, – вздохнула тетка.

– А кому нравится?

Саркастическая усмешка, полученная им, оказалась достаточно красноречивой.

– Я не могу изображать несуществующее!

– В смысле – приукрашивать? Увеличить глаза, приделать мощный подбородок, симметрию красоты и одухотворенный взгляд. Тогда непременно приобретут, и за немалые деньги.

– Между прочим, – уязвленно заявила она, – и так берут. Не все, но умные.

– Значит, я очень умный.

– Но обещание остается в силе? – вкрадчиво спросила.

– Какое?

– Фрески в личном Храме.

– Вроде речь шла об особняке.

– Не мелочись, фем Грай!

– Нельзя разбрасываться словами, – развел он руками.

– Значит, договорились, – удовлетворенно заявила женщина. – Твой город и моя работа. А сейчас надо исполнить долг, – пробормотала, поднимаясь со стула.

– А? – не дошло до Блора. – Вы о чем?

Он впервые видел Жанель вблизи, стоящей и ходящей. Раньше их пути не пересекались, и зрелище отвлекло. Слышать, конечно, слышал, но личное впечатление – совсем другое дело. Сидя она выглядела много лучше.