Впрочем, Береника сейчас была очень занята.

Наряды. Драгоценности. Притирания. Развлечения. Все это увлекало новоявленную царицу куда сильнее, чем сведение счетов с соплячкой – младшей сестрой.

Другая Клеопатра, Трифена, – тоже провозглашенная царицей, в бесконечном празднике участия не принимала. Поговаривали, что она «мается животом».

Клеопатра видела вторую старшую сестру лишь несколько раз, да и то мельком; выглядела Трифена и в самом деле не лучшим образом: лицо пожелтело, а волосы, еще недавно такие роскошные, то ли свалялись, то ли частично вылезли.

Каждое утро, на рассвете, Клеопатра встречалась с Мардианом. Она очень любила поспать, но сейчас именно рассветное время оказалось самым безопасным: царские пиры продолжались до глубокой ночи, а то и почти до утра, а потом дворец впадал в спячку.

Мардиан приносил новости.

– Все настаивают, чтобы Береника вышла замуж.

– Кто – все?

– Все.

Впрочем, кто именно настаивал, было неважно. Кто-то из тех, кто помог сестре сесть на престол.

– За кого?

– За Селевка Филометора.

– Кто это?

– Сирийский царевич, кажется. Или не сирийский. Или незаконнорожденный. Да какая разница?

– Интересно!

– Ты и в самом деле просто маленькая девочка.

– Почему это я маленькая?!

– Потому что человеку совершенно не нужно знать то, что ему не нужно.

Клеопатра захихикала. Маленький евнух рассердился:

– Ну, и что тут смешного?!

– Ну, нужно, не нужно… Слова одинаковые…

– Ты несерьезна!

Теперь пришел черед сердиться девочке.

– А зачем мне быть серьезной? – прищурилась она. – Разве я могу что-то сделать? Как-то повлиять на события? Разве что пореже попадаться «любезной сестре» на глаза.

– В таком случае я могу больше не приходить по утрам, – надулся Мардиан.

Клеопатра погладила друга по руке.

– Приходи, пожалуйста. Я… мне просто так одиноко.

– А твоя няня?

– Няня Ати? Она любит меня, заботится… когда никто не видит. Но она… даже не пытается понять. Она просто жалеет. Слушай, а давай убежим?

– Куда? – не понял Мардиан.

– Не «куда», а «откуда». Сбежим из дворца. Отправимся странствовать…

Маленький евнух покачал головой.

– Во-первых, нас достаточно легко будет найти: не так уж часто встречаются маленькие красивые девочки, путешествующие в компании молодых кастратов. Во-вторых… во-вторых, пока ты во дворце – твоя жизнь вне опасности. Понимаешь?

Девочка не понимала.

– Как это – «вне опасности»? Береника шпыняет меня, когда только видит.

– Не переживай, Арсиное и Птолемею-старшему тоже достается.

Девочка и не переживала по этому поводу – как-то почти не вспоминала о своих сводных брате и сестре. Разве что – о самом младшем Птолемее: он был такой крохотный и милый… Немного похожий на котенка – такой же беспомощный.

– Понимаешь, пока ты во дворце – ты царская дочь.

Девочка фыркнула.

– Да уж. Очень заметно. Царская дочь спит на полном блох тюфяке, ее походя пинают ногами пробирающиеся в спальню ее сестры любовники, иногда она спит прямо на кухне, среди грязной посуды. Ее заставляют чистить…

– Заставляли. И по-моему, безуспешно.

– Это не важно. Согласись, что сестрица обращается со мной не так, как полагалось бы обращаться с сестрой. Я уже не говорю – с дочерью царя. А ты говоришь, что во дворце безопасно.

– Как только ты покинешь дворец, за твою жизнь никто не даст ни единого асса[2]. За тобой сразу отправят наемного убийцу. И никому не придет в голову кого-то обвинять. Сбежала девчонка, и сбежала. А там – то ли бродяги убили, то ли звери разорвали, а может, змея ужалила. И нет претендентки на престол. А вот пока ты во дворце, народ знает, что царская дочь Клеопатра жива. И если она вдруг внезапно умрет, Беренике это припомнят. Теперь понимаешь?

Девочка кивнула.

– Вот то-то. Именно потому к Трифене и таскают самых лучших лекарей.

– А что с ней?

Мардиан дернул плечом.

– Ты хочешь знать, что говорят врачи? О чем сплетничают в народе? Или правду?

Девочка немного поразмышляла.

– Пожалуй, и то, и другое, и третье. И еще – что думаешь ты сам.

– Правды никто не знает – лекари только разводят руками. Предполагается, что царевну сглазили.

Клеопатра про себя отметила это «царевна» – Трифена являлась полноправной соправительницей сестры, но в то время как Береника царствовала, Трифена ни во что не вмешивалась и как царица не воспринималась.

– В народе говорят по-разному. Кто утверждает, что царица травит сестру, поскольку не нуждается в соправителях, другие уверены, что такое кроткое и прекрасное существо, как Береника, не может никому сделать ничего плохого.

Девочка фыркнула. Кроткое! Прекрасное – да, Береника и в самом деле хороша собой, но кроткое… Впрочем, народ ведь совсем недавно посадил ее на престол, свергнув «тирана и деспота» Авлета, и пока еще пребывает в твердой уверенности, что имеет хорошего правителя.

– А что думаешь ты?

– Я думаю, что Трифена просто очень больна. И наверное, скоро умрет.

Девочка разозлилась – она ожидала, что старый друг подтвердит: да, Береника – чудовище, которое травит свою сестру-соправительницу.

Маленький евнух, прищурившись, несколько мгновений смотрел на свою подружку и молчал.

– Дружба заключается в том, чтобы говорить друг другу правду, – сказал он наконец. – А не то, что второй хочет услышать. Если ты хочешь когда-нибудь стать царицей – настоящей, а не такой, как твоя старшая сестра, – тебе обязательно понадобится тот, кто будет говорить тебе правду. Насколько бы неприятной она ни была. Иначе ты будешь править очень и очень недолго.

Клеопатра посопела. От этой детской привычки не могла и не хотела отделываться – сопела носом, словно изгоняя из себя «сердитки», как, смеясь, называл это отец.

– Почему ты такой умный, Мардиан?

Маленький евнух пожал плечами.

– Меня этому учили.

– Но ты старше меня всего на четыре года!

– На четыре с половиной.

– И ты здесь живешь уже несколько лет! Значит, дома ты жил, когда был совсем маленький. Почему же тебя учили такому? Я поняла! Ты – принц! Да, Мардиан? Принц?

– Теперь я просто евнух, – с болью ответил Мардиан. – А кем я был раньше – какое это теперь имеет значение?

– Почему тебя учили, а меня – нет?

– Ты – третья дочь. А может, твой отец просто не задумывался об этом.

– Расскажи мне, кто ты, Мардиан! Пожалуйста! Ты обещал!

– Я обещал рассказать, когда ты поумнеешь. А ты иногда рассуждаешь, как совсем взрослая, а иногда – как будто тебе меньше лет, чем Арсиное.

Кровь бросилась в лицо девочке. Стало быть, она глупа? Она?! И он смеет такое говорить будущей царице?! Да она велит…

Что и кому ты велишь, Клеопатра? Пока ты – никто, точно так же, как и сам Мардиан. Ты только что говорила об этом, царская дочь, спящая на дырявом тюфяке.

К тому же Мардиан – твой настоящий друг. Который не бросил тебя сейчас, когда ты в беде. И на которого – может быть, даже единственного! – ты сможешь положиться, когда придет время сесть на трон.

Она опустила голову. Наверное, Мардиан все равно заметил, что она разозлилась. Ну и ничего. Она попросит прощения.

– Прости меня, Мардиан. Я очень рассердилась, когда ты сказал, что я глупая. Но я поумнею, обещаю!

Маленький евнух растроганно вздохнул и коснулся пальцами ее щеки.

– Ты уже умнеешь, маленькая царица.

За дальнейшим развитием событий Клеопатра следила словно со стороны. Как если бы слушала сказку, которую на ночь рассказывает ей верная Ати, и, закрыв глаза, представляла, как именно все происходит.

Тихо скончалась Клеопатра Трифена. Береника устроила сестре-соправительнице пышные похороны. Ради такого случая младших – Арсиною, Птолемея Диониса и саму Клеопатру – приодели в нарядные одежды. Которые сразу после похорон, разумеется, отобрали, по крайней мере у Клеопатры.