Осенью 1982-го умер Брежнев. То, что наступает новая точка бифуркации, точка выбора будущего, что дальше жить «по-брежнему» уже нельзя – было ясно даже школьникам. Отчетливо понимал это преемник Брежнева – шеф КГБ СССР Юрий Андропов. Он прекрасно осознавал механизм «Большой сделки» и ее причины. А потому имел свой план реформ. Он решил опереться на то самое активное, недовольное своим положением, квалифицированное и вполне конкурентоспособное меньшинство, способное обеспечить прорыв страны. Андропов рассчитывал на качество, а не на количество.

Первое, что сделал Андропов – это заказал исследования нескольким независимым группам аналитиков и экономистов на тему: «Почему мы отстаем от Запада?». Дескать, мы – это единая корпорация, и Запад – тоже корпорация. Но почему наша корпорация работает хуже соседней? Причем заказы на исследования достались не признанным экономическим институтам, а закрытым военным НИИ, спецслужбам и группам при особо доверенных лицах. В одной из таких групп, созданной при только-только назначенном председателе Госкомтруда Баталине, работал и один из авторов этой книги – Сергей Кугушев.

…На получение любой информации нам, аналитикам, дали полный карт-бланш. Срок поставили – полгода. Но мы управились за два месяца. Кто там работал? Душой и «мотором» группы выступал тогда еще будущий (а ныне – бывший) министр труда РФ Григорий Меликян, один из самых талантливых и профессиональных ученых. Профессиональный управленец, сегодня он работает заместителем председателя Центробанка РФ. Руководил же всей работой сподвижник Вознесенского, сталинского главы Госплана – Борис Сухаревский, личность легендарная. Имея высшие экономическое и консерваторское образование, он знал пять языков и обладал энциклопедическими познаниями.

Мы тогда провели сравнительный анализ факторов экономического роста на Западе и в Советском Союзе, проанализировали причины нашего отставания и предложили свои меры по его преодолению. Мы сделали вывод о падающей продуктивности советской экономики и грядущем тотальном кризисе. Прочитав доклад, Сухаревский сказал: «Ребята, вы – диссиденты, и вас всех посадят». Надо сказать, настроения это нам не улучшило.

Однако доклад передали Андропову, и буквально через неделю поступил всем членам Политбюро ЦК КПСС и министрам с собственноручной резолюцией Генсека: внимательнейшим образом изучить и на специальном заседании рассмотреть. Мы знали и о том, что такие же доклады буквально по всем ключевым и острым вопросам ложились на рабочий стол Юрия Владимировича…

Исходно Андропов понимал, что все летит в тартарары: веры как не было, так и нет, материальные стимулы при советском социализме все более уступали капиталистической мотивации, а Большая сделка, принятая как политический фундамент, вообще ставит крест на будущем страны. Однако новый генсек ясно осознавал и другое: просто размонтировать коммунистическую систему нельзя – наступит хаос. Энциклопедически образованный человек, Андропов искал выход из тупика. Поразительные технологии и открытия, о которых мы подробно расскажем в последующих частях главах нашей книги, были найдены, поддержаны и развиты во многом в рамках инициативы Юрия Владимировича Андропова. Оценивая эту личность, определяя ее роль в истории России, мы всегда должны помнить об этом. Мы должны отдавать себе отчет в том, что именно Андропов предпринял отчаянные, но блестяще организованные попытки создать параллельный технологический мир, способный преобразовать Текущую реальность. Если бы не усилия Андропова и его выдвиженцев, соратников, учеников, то сегодня Россия не имела бы ни малейшего шанса на Преображение, у нее отсутствовала бы надежда на грядущее русское чудо.

Андропов понимал: Русский цивилизационный проект обречен на гибель в современном западном технологическом, военно-политическом и культурном мире. Баланс – не в нашу пользу и он будет изменяться лишь в худшую сторону. Поэтому чекист-генсек решил принять меры по направленной мутации Русского цивилизационного проекта в направлении западной цивилизационной матрицы, создания своего рода симбиоза, который бы, сохранив черты Русской цивилизации, оказаться жизнеспособным в суровом и жестоком мире, где законы и тенденции задает Запад. Это было андроповским вариантом конвергенции – плана схождения советской и западной систем. Молодым читателям поясним: была такая модная в 1970-х годах (до краха СССР и пришествия глобализации) теория, гласившая: на Западе появляется все больше черт советского социализма, а в Советском Союзе – все больше черт капитализма. То есть, обе системы движутся навстречу друг другу. И эта модная теория очень нравилась советской верхушке.

Парадоксально, но важнейшим элементом программы «андроповской конвергенции» становилась новая Холодная война. Казалось бы, эти шаги генсека входили противоречие с его же убеждениями, с его стремлением к конвергенции, с его тайными переговорами с Западом и с тайной властью глобализующегося мира. И, тем не менее, Андропов очень жестко ответил на развертывание американских крылатых ракет в Европе. Не менее деятельно он реагировал на попытки Вашингтона наладить организованное и крупномасштабное сопротивление в Афганистане. Жестким был Андропов и в ситуации со сбитым в 1983 году корейским «Боингом». Казалось, что он ведет дело к резкому, чуть ли не до войны, обострению отношений с Западом. Возникает вопрос: зачем? Как это вписывается в общую тенденцию политики Андропова, в решение той сверхзадачи, которую он поставил перед собой?

Кажется, Андропов замыслил и осуществил крупномасштабную и эффективную операцию прикрытия и дезинформации. Он создал у Европы и Соединенных Штатов Америки устойчивое убеждение о готовности Советского Союза к прямым военным действиям. Он поселил в душах западных политиков страх, а в умах аналитиков – сомнение в возможной слабости Советского Союза. Говоря современным языком, Андропов убедил потенциального противника и вероятного будущего союзника в своей силе. В том, что возглавляемая им страна – более могущественна, чем на самом деле. Андропов, осуществляя эти шаги, решал только одну задачу – создавал максимально выгодную позицию для будущих переговоров. Он старался отвоевать максимум, чтобы в будущем было что уступать.

На первом этапе он собирался до максимально допустимой степени запугать Запад. А потом, пользуясь этим страхом – провести конвергенцию, интегрировать Россию в Запад на выгодных нам условиях. Он действительно считал, что самостью мы быть не можем, и потому, пока не поздно, нужно делать рывок и договариваться с Европой. А потом вступать с нею в «брак по расчету», вписываясь в единую Западную цивилизацию.

Андропов осознанно шел на то, чтобы сыграть роль страшного и ужасного диктатора, стать притчей во языцех. Мобилизовав и подстегнув Россию, напугав Европу и сконцентрировав на себе весь «негатив», он уходил, выпуская вперед «молодую поросль» (молодую в сравнении с Андроповым, конечно) – Горбачева и Шеварднадзе. Они же, пока Европа не отошла от испуга, должны были быстро договориться с нею. Горби и Шеви именно при Андропове выдвигаются в высшие эшелоны власти. Такие вот ученики и продолжатели.

План новой опричнины

Ключевым элементом своей программы Андропов считал экономическую модернизацию.

Принципиально все было просто: вычленить все, что в СССР работает хорошо, в особую «новую экономику». То есть – «оборонку», электронику, атомные «закрытые города», биотехнологические центры, академгородки. Должны были сформироваться высокотехнологичные корпорации, которые с помощью спецслужб СССР перешли бы в наступление на внешнем рынке. Планировалось завести подконтрольные нам предприятия вне России, в третьих странах. Словом, то был план создания страны-сверхкорпорации, о котором мы рассказывали в «Битве за Небеса». Те, кто работал в «новой экономике» СССР, должны были получить большие зарплаты и материальные блага. Заработал – получи.

Разленившихся же при Брежневе, разучившихся работать и трудящихся Андропов хотел зажать в ежовые рукавицы, восстановить дисциплину. Увязать зарплаты народа с производительностью труда.