Король принужденно усмехнулся.
– С чего вы взяли, что я так рвусь полюбоваться на семейку Бофортов? – сухо поинтересовался он. – Может, мне не терпится взглянуть на Эйнсли.
Говоря так, Джеральд де Райнор вовсе не кривил душой: взглянуть на Эйнсли ему и в самом деле хотелось. Любопытно, похож ли этот замок на своих владельцев? Дома и их обитатели нередко схожи обличьем – иногда настолько разительно, что просто диву даешься. Джеральд не раз примечал подобное сходство – с того дня, как дед впервые обратил его внимание на этот странный казус. Они с дедом решили выехать на охоту – разумеется, с утра пораньше.
– Обернись, – велел дед, и юный Джеральд обернулся. Рассвет уже занялся, и солнце всходило точно над замком.
– Красиво как… – ошеломленно прошептал Джерри, не в силах найти слова, достойные красоты его родного дома в этот золотой рассветный час.
– И очень похоже на тебя, – засмеялся дед. – Точь-в-точь как ты – длинный, как не знаю что, и голова вся в золоте. Впрочем, дома и их владельцы часто бывают похожи.
– Но… – слова сорвались с уст раньше, чем Джерри подумал, что произносить их не следует, – ведь Элгелл не мой… ну не наш… на самом деле…
– Может, Элгелл и не твой, – ответил дед. – Но ты – его. Этот замок признал тебя. Вот помяни мое слово, Джерри, – любит он тебя, лоботряса, хоть и непонятно за что.
Джеральд тоже любил Элгелл – от всей души. Он не знал, вправду ли старый замок признал его своим, но всегда старался жить так, чтобы быть достойным его одобрения. Возможно потому, что слишком хорошо помнил: Райноры владеют Элгеллом с тех же времен, как Бофорты заполучили Эйнсли. А слова деда он запомнил на всю жизнь, и с тех давних пор неоднократно убеждался в его правоте. Интересно все-таки – есть ли хоть какое-то сходство между Бофортами и замком Эйнсли?
Как оказалось, никакого. Эйнсли понравился Джеральду с первого же взгляда. У этого замка не было решительно ничего общего ни с одним из Бофортов. Он не походил ни на Джона де Бофорта с явными следами былой грубой красоты на рано обрюзгшем лице, ни тем паче на леди Элис с еще более явными следами былого утонченного уродства. Интересно, на кого похож еще незнакомый Джеральду Роберт де Бофорт и его сестра? Ради них самих Джеральд хотел бы надеяться, что на замок Эйнсли. Очень уж Эйнсли был хорош собой – веселый, основательный и как-то по-мальчишески упрямый. Больше всего Эйнсли напоминал Джеральду этакого обстоятельного оруженосца – из тех, от чьего взгляда не укроется ни малейшее пятнышко ржавчины на доспехах его сеньора, ни самая что ни на есть крохотная дырочка на его плаще. Такой и о рыцаре позаботится, и себя обиходить не забудет – негоже верному оруженосцу выглядеть замарашкой… нет, Эйнсли выглядел никак уж не замарашкой! Не знай Джеральд совершенно точно, что Эйнсли летом выдержал трехмесячную осаду, нипочем бы не поверил. Замок выглядел ухоженным… пожалуй, даже выхоленным – и благодарить за это следовало отнюдь не Джона и Элис, которые и не вздумали вернуться домой, когда пронесся слух, что Эйнсли в осаде. Король недаром собирался лично посвятить юного Роберта в рыцари, недаром и клинок для него приготовил такой, что принцу впору – мужество Роберта де Бофорта того стоило.
– Надеюсь, он все-таки похож на Эйнсли, – тихо пробормотал Джеральд.
Гостеприимство Бофортов оказалось точь-в-точь таким, как Джеральд и ожидал – смесь лживого подобострастия и совершенно не осознающего себя хамства. Джеральд напялил самую бессмысленную из всех своих улыбок и принялся старательно ждать. Должен ведь когда-нибудь младший де Бофорт соизволить спуститься к гостям!
Однако, вопреки ожиданиям, юный Роберт не торопился соизволить. Даже если гонец ошибся и рана все еще беспокоит мальчика настолько, что ему действительно трудно ходить – времени, которое Джеральд уже потратил на ожидание, с лихвой достало бы не только пройти – проползти весь замок сверху донизу!
Когда второй кубок вина и двадцать восьмая жалоба леди Элис на тяжкую жизнь были на исходе, слуга, отправленный за Робертом, показался в дверях.
– Что это значит, Фаркуэр? – резко спросила леди Элис. – Где Роберт?
Несчастный Фаркуэр боднул лбом неподатливый воздух.
– Лорд Берт сказал… – единым духом выпалил Фаркуэр и замолчал снова.
– Что он сказал? – рявкнул сэр Джон.
– Лорд Берт сказал… – Фаркуэр напрягся и вытолкнул-таки из побледневших уст чужие слова. – Он сказал, что придумка насчет приезда его величества, конечно, хороша, но не настолько, чтобы он оставил ради нее леди Бет.
Лэннион тихонько хмыкнул. Джеральд с трудом Удержался от того же самого. Нет, решительно молодой Роберт де Бофорт – очень и очень занятное создание.
– Да как он смеет! – прошипела леди Элис.
– Наверное, как-то смеет, – усмехнулся Джеральд, отставив уже успевший ему осточертеть кубок, и легко поднялся на ноги. – И более того – полагаю, он имеет достаточно веские основания поступать подобным образом. Мне будет крайне любопытно лично проведать этого недоверчивого джентльмена.
Намек на то, что Бофорты не славятся избытком правдивости, был совершенно непозволительным, тем более из уст короля – но кто сказал, что монарху полагается молча терпеть неприятных подданных? Порывистому Джеральду де Райнору терпение свойственно было ничуть не больше, чем обоим Бофортам – правдивость. Он еще не видел мальчишку, который не поверил, что внизу в зале его дожидается король, но уже готов был извинить его упрямство – возможно потому, что смутно ощущал в ответе Роберта нечто большее, нежели простое упрямство. А вот извинить людей, лгущих настолько часто, что родной сын заведомо уверен в их лжи, Джеральд готов не был.
– Но это… это же невозможно… немыслимо… – стенала леди Элис. – Ваше Величество, умоляю…
– Лэннион, – повелительно бросил король, уже направляясь вослед окончательно растерянному Фаркуэру.
Лэннион не заставил звать себя дважды. Ему удалось опередить не только Джона де Бофорта, но даже и леди Элис, рванувшуюся за королем быстрее любой гончей.
– Вот здесь, Ваше Величество, – выдохнул Фаркуэр, распахивая перед королем дверь – совершении беззвучно, как и подобает вышколенному слуге в хорошем доме.
Джеральд кивком поблагодарил его, вошел в комнату, где обретались юный Роберт и леди Бет, которую он не пожелал оставить по приказу родителей, и замер у порога.
О да – эти двое действительно были похожи на Эйнсли и друг на друга! Бог весть, каким образом старый замок переиначил черты Бофортов на свой лад, но он это сделал. Все, что так отталкивало в Джоне и Элис, в их детях неизъяснимо привлекало – потому что было другим, непонятно, но несомненно другим. В который уже раз Джеральд убеждался, что дед был прав… и в тот вечер он тоже был прав, как и всегда. Кто же из гостей вздумал тогда поносить память Доаделлинов? Ах, ну да, как же Джеральд мог забыть – двоюродный кузен Бэнки, тот самый, кого Джерри де Райнор весьма метко прозвал Лысым Ежиком… отец тогда долго отчитывал его за злую шутку, а дед только посмеялся… но в тот вечер деду было не до смеха. Издевательства над побежденными дед не терпел – тем более что победа-то была купленной. Лысому Ежику пришлось здорово пожалеть о сказанном – дед в ответ избрал его мишенью для своих словесных стрел, и ни одна из них не пропала даром. А когда гости уехали, дед впервые на памяти Джерри почти напился – тяжело и мрачно.
– Они дураки, Джерри, – с мучительной убежденностью говорил старик, одним духом осушая кубок. – Безмозглые дураки… думают, что одержали верх… ха! – Он пристукнул пустым кубком по столу. – Мы приходим с оружием в руках, да… приходим и берем себе эту землю, в которую еще не впиталась кровь ее прежних владельцев… и думаем, что мы ее захватили, – как бы не так! Это не мы, это она нас захватывает… захватывает – и пересоздает по своему образу и подобию… ты понимаешь, Джерри? Пересотворяет нас – или убивает. Земля старше тех, кто думает, что завладел ею… старше, Джерри, и она творит нас на свой лад… не детей, так внуков… творит, не спросясь… нещадно… и убивает тоже нещадно. Что головой качаешь – на себя посмотри, Джерри Элгелл!
