– А вот Фарх, похоже, наш, – предположил я.

– Этот – да. Я еще его старшего брата знавал. Фарх был тогда еще совсем пацаненком сопливым, но узнать можно. Хороший парень. И вся семья у них такая. Нет, Фарх – свой. Интересно, что за весточку он нам привез? Видно, что-то важное, раз столичные штукари приставили к нему своего человека.

– Выясним. Только прежде, чем говорить с Фархом, Харрана надо куда-то убрать.

– Уберешь его! – Тенах выглядел не столько разъяренным, сколько попросту усталым. – Пристал, как репей к собачьему хвосту. И не мечтай даже!

– Если понадобится, я его свяжу и засуну в дупло, – пообещал я.

Но связывать Харрана не пришлось.

Покуда гости мылись и переодевались, в доме творилось нечто вроде малой гражданской войны. Халлис и Ахатани головы ломали, куда бы поселить нежданно нагрянувших гонцов, и не придумали ничего лучшего, чем освободить для них комнату Тенхаля и Тайона, а мальчишек уложить спать на кухне. Кровати и лежанки заняли неподобающее им место. Нечего и говорить, что Тайон с Тенхалем были возмущены подобным оборотом дела, и приструнить их удалось лишь с большим трудом. Они ворчали, бурчали, бухтели и высказывались всякими иными способами. Однако к ужину они затихли и выглядели неестественно вежливыми и покладистыми. Я уже знал на собственном горьком опыте, что когда дети слишком внезапно становятся паиньками, это не к добру. Ой, не к добру! Но я не стал их ни о чем расспрашивать. Не до них мне было.

Оно и к лучшему.

За ужином я просто любовался Фархом. Светскую беседу он вел с изысканным мастерством. Красота эльфийских владений, изумительная погода, смышленые глазки наших мальчиков и кулинарные таланты Халлис и Ахатани были обсуждены подробно и с удовольствием. Харран поначалу пытался склонить беседу к причинам приезда гонцов в наши края, но Фарх знай похваливал жаркое, вино и эльфийские традиции. Харрану волей-неволей пришлось помалкивать: вежливость, как-никак обязывает. Он вертелся на стуле, словно я его на чесоточный порошок усадил. Поначалу я приписывал это его нетерпению. Однако внезапно лицо Харрана приобрело поэтичный светло-зеленый оттенок, он охнул, резко перегнулся пополам и опрометью ринулся вон.

– Брюхо схватило, – мстительно прокомментировал Тенах. – Давай, Фарх, выкладывай, зачем приехал. Только поживей, а то скоро этот гад вернется.

– Скоро он не вернется! – в один голос воскликнули Тайон и Тенхаль, после чего обалдело уставились друг на друга и так же одновременно спросили. – А откуда ты знаешь?

Та-ак.

Паинек незамедлительно подвергли допросу. Оба тут же с явной гордостью сознались в содеянном. Действительно, смышленые детки. Оказалось, что они оба, независимо друг от друга, догадались, кем является Харран. Сообразив, что никто из родителей не жаждет обсуждать дела в его присутствии, милые мальчики решили оказать посильную помощь. Советоваться было некогда. Догадливые ребеночки, опять же независимо друг от друга, наведались в ту часть кладовой, где хранились целебные травы, и каждый выбрал снадобье по своему разумению.

Уяснив, что же именно попало в желудок незадачливого Харрана, я хохотал до головной боли. Ахатани, Тенах и Фарх вторили мне так же долго, почти истерически, с провизгом. Халлис отсмеялась гораздо раньше. Что ж, она не из наших краев, ей не понять.

– У-ух! – утирая слезы, простонал я. – Никогда бы не подумал, что воочию увижу старый анекдот насчет снотворного и слабительного в исполнении столичного шпиона. Детки правы, это надолго.

– Надеюсь, он так и уснет под кустиком со спущенными штанами, – мечтательно произнес Фарх. – И комары его заедят.

Дети хрюкнули.

– А ну, тихо, – прикрикнул я, – не то спать отправлю. Фарх, излагай. Что у вас там стряслось? И почему с тобой этот позор рода человеческого, да еще в орденских одеждах?

– Если бы только со мной! – печально отозвался Фарх.

Рассказывал он излишне красочно, но его можно понять. Если же отбросить излишнюю словесность вроде «ослов», «козлов» и прочих не идущих к делу определений, вкратце рассказ его сводился к следующему.

Поскольку Орден был единственным в своем роде средством управиться с нечистью, популярность он завоевал прямо-таки бешеную. Столичная церковь, обеспокоенная ростом его влияния, удумала организовать свой собственный боевой орден. Бойцов туда набрали и настоящих, и жаждущих амнистии бандитов, и просто шваль самого последнего разбора. Прямо скажем, пользы от них было, как ювелиру от дышла, ибо Клинки Боли завести себе пожелал далеко не каждый, а без них тебя любая нечисть сожрет и не подавится. Способ изготовления Клинков вовсе не держался в секрете, просто не каждый так мучительно остро осознает свой долг, чтобы обниматься с раскаленным железом. Как только столичные бойцы начали гибнуть почем зря, их высокое начальство сменило тактику и отправило остатки воинства прямехонько к нам. И попробуй их не прими! Орден поскрипел зубами, но смирился. Однако смирился весьма своеобразно: из вновь прибывшего пополнения сформировали особые группы, и на дело они ходили сами по себе. Ни на что серьезное они не годились, и с настоящим передрягами наши ребята справились самостоятельно, не посылая столичных шпионов туда, где требуется настоящее оружие и настоящий опыт.

– Поначалу-то оно неплохо шло, – тусклым усталым голосом рассказывал Фарх. – Ну, а потом из столицы письмо прибыло. Мол, пропало несколько деревень, и нам настоятельно повелевают заняться этим исчезновением. Мы, грешным делом, подумали, что нечисть тут не при чем. Сбежал народишко от налогов непомерных – ну, и в добрый путь. И послали разбираться обалдуев этих столичных. Они не то, что беглых – они собственную задницу не найдут, если пинка не дать.

Да, а дальше, по словам Фарха, произошло нечто невероятное. Посланные разобраться обалдуи пропали с концами. И следа их не осталось. Разумеется, никто в Ордене по ним не страдал, но порядок есть порядок: выслали для проверки еще одну группу столичных охламонов. И те сгинули столь же бесследно. Тут-то в Ордене сообразили, что это не промашка и не оплошность, а нечто куда похуже. За такие дела Орден могут, самое малое, запретить. Ведь не докажешь, что не нарочно на верную гибель отправили пришельцев из столицы. Сходили сами, поразведали. Обнаружили, что на голом месте воздвигся город, а деревни окрестные и впрямь почти пусты, причем никаких следов битвы и прочего насилия. Словно обезлюдели тамошние края в одночасье. От немногих найденных жителей толку было мало: все они слегка рехнулись. Со страху, что ли? Несли какую-то околесицу, что во всем виноват город, люди входят туда, а, вернуться никто еще не возвращался. Сильно их напугал этот город. Разведчики сперва хотели войти потом рассудили, что их планам не соответствует войти куда-то и не вернуться. Наоборот, они обязаны вернуться и честь по чести обо всем увиденном рассказать.