– Хочешь сказать, в этой книге ты вычитал, как травить моего отца? Где? Укажи страницу.

– Вы не сможете прочесть, Принцесса, книга написана забытым языком древних, открытым немногим…

– Ты покажи, где написано, а я разберусь! – сон это, или бред, или что-то еще, но это что-то в моей голове, значит, и правила игры мои! Хотя, не факт…

Старик на блеф купился. Не играл он в покер! (Я, правда, тоже.) Затряс бороденкой, стал путано объяснять, что мудрые советы рассыпаны по книге, он де собирал их долгие годы, мол невозможно указать конкретную страницу… Спекся! Ну, что, папа, Вольдемар, вам все понятно? А вот и помощники королевского банщика принялись распахивать створки дверей, чтобы внести в помещение купель.

– Вы, двое, прочь с моих глаз! Вольдемар, я останусь с отцом, Вы присоединитесь ко мне во время обеда… – однако, приятно командовать любимым.

***

Обед был обильным, но отвратительным. Обугленное, но полусырое мясо, лук, репа… Я придумала мир, где не открыли ни Америки, ни морского пути в Индию. Без привычных специй и набора продуктов протянуть можно, но повсеместная антисанитария точно сделает из меня анорексичку.

А, может, я мазохистка, поэтому мои грезы такие неуютные?

В отличие от еды разговор с Вольдемаром оказался совсем не пресным: на фоне обшарпанных дворцовых декораций яркой сюжетной линией я рисую любовь, неосуществимую в реальной жизни. Ну, точно, мазохистка.

– Анна, Вы сегодня совсем не та, что вчера. В какой-то момент я даже испугался, не наложено ли заклятье… – конечно не та, наблюдательный мой.

– В какой момент Вы этого испугались?

– В тот самый, когда Вы обратились ко мне «ВЫ» вместо «ТЫ», согласно этикету, и как заведено между нами. Я сам обращаюсь к принцессе на «Вы» только при людях, а сейчас… не знаю, что думать.

– Заклятие тут не при чем, только переживания. Хорошо, мой милый Вольдемар, отныне у нас с ТОБОЙ все как прежде. Я снова та же?

– Нет. Твой спор с лекарем поразил меня до глубины души. Как удалось тебе раскрыть лукавство? Единственное разумное объяснение, которое приходит на ум, – тебе было откровение Великой Матери… – он тоже перешел на «ты», хотя вокруг стола снует немало людей. Слуги и прочие секретарши за людей не считаются.

– Ты попал в точку, Вольдемар! Великая Мать во сне поведала мне, как спасти отца.

В категориях людей этого мира мой взгляд через рамку вполне можно счесть божественным откровением. Мой «сон», как его не назови, объясняется, скорее, мистически, чем рационально. Впрочем, разум сам по себе загадка и чудо. В одну голову вмещается одновременно и наука, и волшебство, и Бог, и безбожие, и этот странный мир…

– Хвала высшим силам! Это великое чудо, Анна! Не всем святым дано счастье явления Великой Матери. Это очень хороший знак, я расскажу о нем королю и кардиналу церкви Великой Матери, а кардинал поведает пастве!

– Нет, Вольдемар, Великая Мать требовала сохранить все в тайне. Даже то, что я рассказала тебе – грех, я не должна была этого делать, – играю на слабостях любимого. Думали, я святая?

– Вот как… Клянусь, никто не услышит о чуде! Значит, тебе было откровение не только о болезни отца…

– Верно, мой рыцарь. Не могу поведать всех подробностей, но принять предложение Усы нельзя, и я его не приму.

В реальной жизни я не люблю обманывать, да у меня не сказать, что получается, а тут вру напропалую человеку, который мне глубоко небезразличен, и хоть бы хны. Никаких угрызений совести. То ли потому, что все здесь понарошку, то ли начала вживаться в образ принцессы, для которой интриги плести, что семечки щелкать.

– Хвала высшим силам! Знай, Анна, каждое мгновение ты будешь находиться под моей защитой. Мои люди будут тайно следить за Усой и его подручными. А хочешь, я убью его! Или сгною в своем замке в Древельоне. В этом случае ты должна будешь казнить меня, ибо ханцы не простят королеве беззакония и по праву восстанут. Пусть же преступником стану я, но твоя жизнь будет в безопасности! – он не шутит. Боже, в реальной бы жизни такого возлюбленного!

– Разве тебе не дорога твоя жизнь?

– Она ничто по сравнению с твоей. Выбор у тебя невелик: мучиться в браке с ненавистным Усой или подвергать себя смертельному риску.

– А если подвергнуть себя смертельному риску в браке с любимым человеком? Как тебе такой выбор? – Не осуждайте. Кто бы устоял? Гори ярким пламенем любое королевство, когда рядом настоящий мужчина! Да и королевство можно сохранить, если постараться.

– Для меня его, увы, не существует.

– А если бы существовал? – давай, давай, герой, выше голову, товарищ!

Вольдемар вскинул на меня такой взгляд… такой… плачьте от зависти, девчонки.

– Король хотел выдать тебя за Руперта, среднего сына императора Великой западной империи готтогаллов. Пока не появились известия от Усы, эта партия казалась наилучшей. Ты, я знаю, мечтала вообще о другом… Что теперь у тебя на уме, Анна?

– Ты – единственный человек, с кем я чувствую себя в безопасности. Ты – сын короля Древельона, суверенного монарха, добровольно объединившего свое королевство с королевством моего деда, а значит, ты имеешь почти такое же право на трон, как я. Ты – самый близкий мне человек после отца. Ты любишь меня… Что должно быть у меня на уме?! Только то, что о лучшем муже не стоит даже мечтать.

– Ведь ты говорила, что не любишь меня…

– Говорила, но разве ты не достоин того, чтобы мои чувства изменились?

– Принцесса! – КАК он это выдохнул! Упал на колени и поцеловал подол платья. Влюбленному не нужно иных доказательств, кроме слов, которые он мечтает услышать, тем более, когда эти слова правдивы.

Вошел Эжен, а мы в прямом эфире. Приготовленная фраза застряла у него в горле. Слышно, как он сглотнул, еле выдавив из себя:

– Ваше высочество, Вас и Великого коннетабля ждет король, – командующий рыцарями превратился из соперника Эжена в его врага. С этим надо что-то делать.

***

В королевских покоях был совсем другой воздух, несмотря на обилие горящих факелов и свечей. Король сидел в кровати, прислонившись к спинке, он был обложен подушками и выглядел намного свежее, чем пару часов назад.

Наконец-то мое «мы все учились понемногу чему-нибудь» на разных курсах и семинарах начало приносить пользу. Пока я в «коме», сделаю все, чтобы успеть поставить отца на ноги, пусть это всего лишь иллюзия.

– Кардинал святой церкви Великой Матери! – какой у них громкоголосый камердинер.

Ролевая рамка «подсказывает», а я наблюдаю: в зал в окружении шести вооруженных монахов ордена Охранителей святой веры и шести молоденьких монахинь торжественно вступает (именно так!)… Сергей Михайлович Политуров. Этот павлин и здесь во всем красном! Жаль, смеяться нельзя.

Монашенки – одна к одной! Губа у вас не дура, Ваше преосвященство…

О кардинале ходит множество слухов: о его любви к таинству исповеди придворных дам – кающихся грешниц, о пристрастии лично накладывать епитимью в своих покоях на молодых монахинь.

Интересно, что грешницы каются не раз и не два, поскольку грешат много и часто. Неужели подсознательно я о нем, как о мужчине, такого высокого мнения? Когда Политуров предлагал мне стать его любовницей, я была уверена, что ему это нужно не столько для дела, сколько для рассказов…

– Да помогут Высшие силы скорейшему выздоровлению нашего короля! – басит кардинал. – Да хранит Великая Мать любимейшего из сынов! – он прижимает правую руку к сердцу, левую возлагает на левое плечо и кланяется королю, после чего становится лицом ко входу. Все остальные, включая меня, трижды повторяют этот поклон в сторону кардинала.

Как будто держишь младенца… ну, правильно, это же культ Великой Матери. Смотрю в сторону коннетабля и представляю, как держала бы нашего ребенка. У меня даже ноги задрожали. Только вот не надо…

А кстати, могла бы я родить ребенка в этом… сне? А если бы пришлось, как в реальности, все девять месяцев относить? От Вольдемара – готова.