– Вот так, – пробормотал он. – Остальное сделает огонь.

Багровая туча набежала на иероглифы, и они окончательно скрылись из виду.

– А теперь займемся пейзажем, – мурлыкнул художник. – Что за отвратительная для черного мага идея – умереть на рассвете! Мне она ни в коем случае не нравится.

Умирающий на закате черный маг имеет неплохие шансы на посмертное существование. Умирающий на рассвете не имеет никаких шансов. Он просто тает как дым.

Мазок. Еще мазок. Художник рисовал картину прямо на стене своего кабинета. Широкими, сильными, уверенными движениями.

– Это им нужна сила… – продолжал он. – Много силы нужно. Даже чтоб ширинку на штанах застегнуть, нужна громадная сила, если ты сам по себе – никто и ничего не умеешь. А если что-то уметь, тогда и щепоти, крошки хватит. Должно хватить. Должно.

Когда на рассвете весь Малый Круг Великих Магистров в полном составе явился, дабы предать казни своего бывшего члена, повинного в заговоре против Ордена, покушении на Архимага, а так же в том, что он никогда не нравился Старшему Магистру Ксаулу, разжалованный в ученики Эстен Джальн встретил их легкой рассеянной улыбкой.

– Я должен просить у Вас прощения, Ваши Милости, – негромко сказал он. – У меня возникли неотложные дела, в силу чего у меня нет времени поприсутствовать на церемонии собственной казни. Думаю, Старший Магистр Ксаул окажется мне достойной заменой!

С этими словами он быстро шагнул внутрь нарисованного им на стене пейзажа. Нарисованная река на миг стала реальной, Эстен Джальн оказался в лодке, взмахнул веслом… еще миг – и лодка уплыла вниз по течению. Скрылась за поворотом.

– За ним! – дружно завопили Великие Магистры, но картина уже вновь стала картиной и никто из них не смог последовать за Джальном. Никто из них не был художником, а одной силы оказалось недостаточно.

– Как – сбежал? – взбешенно заорал Архимаг. – Куда? Почему не задержали?!

Выяснив причину, он с минуту возмущенно дышал, потом объявил:

– Картину – уничтожить. Чтоб обратно не выбрался. Мерзавец. А вам!.. – он гневно обернулся к притихшим членам Малого Круга Великих Магистров. – Вам… вот что… немедленно выписать самолучшего учителя рисования! И чтоб через год у меня – все художники сделались! А не то я вас всех казню! На рассвете… – с нежной улыбкой закончил он, и Великие Магистры Ордена Черных Башен содрогнулись от ужаса и даже вострепетали.

– Старший Магистр Ксаул! – позвал Архимаг.

– Да, Ваша Милость? – отрываясь от деловой корреспонденции ордена, отозвался Ксаул.

– Обыщи башню этого изменника! – распорядился Архимаг. – Составь опись и прочее, как полагается. Не мне тебя учить.

– Разрешите дать совет, Ваша Милость, – смиренно обратился к Архимагу Старший Магистр Ксаул.

– Разрешаю. Не стесняйся, – подбодрил его Архимаг. – Твои советы принесли Ордену немало пользы.

– Вы его казнили, этого изменника, – тихо сказал Ксаул. – Сегодня. На рассвете.

– Не понял? – удивился Архимаг. – Он же сбежал!

– Вот именно! – кивнул Ксаул. – Сбежал. И обратно не вернется. Особенно если уничтожить картину. А нам нужен прецедент. Нужен, понимаете? Поэтому мы его казнили. На рассвете. Остальное – тайна! Для всех, кроме Вашей Милости и Малого Круга.

Архимаг с удивлением посмотрел на Старшего Магистра Ксаула и вдруг расхохотался.

– Ах ты, мерзавец! Для всех, кроме меня и Малого Круга?! А тебя, значит, казнить, дабы не разгласил?! Или повысить?! Казнить я тебя не могу – полезен слишком. Значит – повысить?! Ладно, Ксаул, будешь Великим Магистром, хоть и мелкая ты сошка. Надо же кем-то заполнить освободившуюся вакансию. Иди покуда, разгребай сор за своим дружком. Закончишь – повысим. А вы, – обернулся он к остальным, – запомните накрепко! Ученик Эстен Джальн, бывший Великий Магистр Ордена Черных Башен, бывший член Малого Круга, за многочисленные преступления перед Орденом казнен сегодня вами через распыление личности. Казнен на рассвете…

Старший Магистр Ксаул лично уничтожил картину-дверь. Ту самую, которую его гениальный, ненавидимый, любимый враг – враг, которым он не мог не восхищаться, враг, которого он называл другом, – нарисовал на стене в ночь перед казнью. Старший Магистр Ксаул не сделал другого – он не уничтожил прочих творений Эстена Джальна. Мало того, часть из них он даже присвоил. С ведома Архимага, разумеется. В конце концов, тому, кто готов трудиться с зари до зари, кто дает такие дельные советы, кто разгреб все это джальновское барахло, что-то ведь полагается, верно?

Поэтому, когда Великий Магистр Ксаул – теперь наконец-то уже Великий! – обосновался в своей новенькой, с иголочки, Башне, его дальнейшую жизнь и службу Ордену Черных Башен украшали гениальные творения его друга, мятежного магистра Эстена Джальна.

Среди всех этих многочисленных шедевров, коими владелец по праву гордился, был один шедевр сомнительный. Хуже того – вовсе неучтенный. Вот им господин Великий Магистр ни перед кем не гордился. Наоборот, тщательно скрывал его существование. Это была тайна для него одного. Великий Магистр Ксаул сохранил тот шарж на Архимага, который его гениальный приятель рисовал просто так, а дорисовывал – снедаемый чувством мести. Великий Магистр Ксаул не забыл и не простил Архимагу «мелкую сошку». Он и вообще никому ничего не забывал и не прощал. У него просто не было органов, ответственных за это умение. Втайне от всех он любил разглядывать карикатуру, потешаясь над Его Милостью господином Архимагом. Он даже представить себе не мог, чем это все кончится.

Великие Черные Маги тоже иногда женятся. Среди своих, конечно. Феи, гурии и прочие гаремы, разумеется не в счет. Этого добра и у магичек навалом. Но равные женятся на равных. Великий Магистр Ксаул искал – и нашел – супругу, во всем подобную себе. Правду сказать, она была сущая ведьма. Именно это его в ней и привлекало. Привлекало, привлекало и наконец привлекло. И в назначенное время у нашего Великого Магистра родился сын. Наследник, так сказать. Черные маги и вообще существа злобные и веселые, так что и сынок у Великого Магистра вышел злющий, да еще и хохочет с утра до ночи. И занимается, подлец, живописью. А уж одарен-то! И такая магия ему дается, и сякая. Всякая.

– Весь в тебя, – говорили Ксаулу знакомые маги.

И он гордо кивал, втихомолку зеленея от злости. Очень уж его сын был похож на Джальна. Не лицом, конечно, а чем-то таким, о чем Великий Магистр не имел никакого представления. А уж как его сынок на эти проклятые картины таращится! И дернули же его Темные Боги спросить, гордится ли его сын тем, что у них в Башне такое редкое собрание картин. Нет, ответил юный стервец, совершенно не гордится. Он, видите ли, и вообще не хотел бы их иметь, ему хотелось бы хоть одну такую написать. А как при этом на картины косился! Врезал Ксаул ему тогда по первое число – а что толку!

Дальше – больше. Воспитывал щенка, воспитывал, а вырос все равно крокодил какой-то! Никакого почтения от него не добьешься даже самой увесистой дубиной. Ну никаких отцовских ожиданий не оправдывает. Ни тех, ни этих, ни прочих. Змей не жрет, девственниц не пытает, ну вообще ничему не учится! А самое главное – отца не уважает. И ведь как старался Великий Магистр Ксаул вбить в своего наследника эти похвальные качества! И так старался, и этак старался…

Ни один ученик не получал столько наказаний высокой степени тяжести, сколько родной сын. Не будь он с рождения таким хорошим магом – нипочем бы не выжил! Наказывал Магистр, наказывал – и донаказывался. Любое воспитание должно иметь какие-то пределы. Сынок взбунтовался против отца – и кончилось это тем, чем кончилось.

– Ну же, папочка, я тебе устрою! – бормотал истерзанный магией мальчишка, роясь в отцовском кабинете. – Пока там гурии твои поганые уши тебе полируют, я тут у тебя разомнусь маленько!

Попавшиеся под руку драгоценные магические причиндалы летели на пол. Секретные бумаги рвались в клочья и заливались чернилами. Талантливый мальчишка с легкостью отводил защитные чары и продолжал разносить кабинет в клочья.