Ванная была залита красным светом, что делало место преступления еще более мрачным и зловещим.

В воздухе стоял тяжелый запах химикалий. Ванна была наполнена водой, и в ней, как плоские рыбы, плавали большие, размокшие фотографии. На веревках, протянутых от стены к стене, сушились другие. Зрелище было жутким, и Марго слегка поежилась.

– Его пытали, да? – сдавленно спросила она.

Оперативник дернул уголками рта.

– В точку. Как это вы догадались?

– Кончайте иронизировать, лейтенант, – сказала Марго. – Мертвец все-таки.

– Подумаешь. У нас таких по три штуки на день.

– И всех топят в ванночках с проявителем? – осведомилась она.

– К счастью, нет.

Марго повертела головой.

– А нельзя включить нормальный свет?

– Нет, нельзя, – ответил оперативник. – Вдруг снимки засветятся. А на них может быть что-то важное.

Марго присела возле трупа и тщательно его осмотрела.

– Его точно пытали, – резюмировала она. – Хотели у него что-то выпытать, а он не признавался.

– Вы прямо Пинкертон в юбке!

– Шихтер коллекционировал фотографии Родченко, – снова заговорила Марго, не обращая внимания на колкости оперативника. – Насколько я слышала, Рудольф Шихтер не был богачом. У него была одна страсть, на которую он тратил все свои деньги и все свое время: коллекционирование. Так что брать у него было особо нечего. Кроме фотографий и негативов, конечно.

– А они дорогие?

– Не дороже человеческой жизни.

Марго выпрямилась.

– Из-за чего ж тогда его, по-вашему, убили? – ухмыляясь, поинтересовался оперативник.

– Не знаю, лейтенант. Но думаю, что это как-то связано с его коллекцией.

– Мадам, для того, чтобы сделать такой вывод, не нужно быть Пинкертоном. – Оперативник посмотрел на часы. – Майор дал вам на ознакомление минуту. Минута прошла. Разрешите проводить вас до двери?

– Какая тебе разница – минута или пять?

– Сейчас должна подъехать племянница Шихтера – Виктория. Говорят, очень впечатлительная дамочка. Майор хотел побеседовать с ней наедине. Давайте, Марго, не злите Синицина. Он в последнее время и так нервный.

Оперативник тронул Марго рукой за талию и легонько подтолкнул ее к выходу.

Марго остановилась у машины, чтобы перекурить. Пока возилась с сумочкой, доставая сигареты, увидела торопливо приближающуюся к подъезду долговязую барышню с крашеными рыжими волосами. «Она? Не она?» – подумала Марго. Секунду помешкав, журналистка шагнула к девушке и деловито осведомилась:

– Простите, вы ведь, кажется, племянница Рудольфа Шихтера?

Крашеная остановилась.

– Да. А вы…

– Марго Ленская, – представилась Марго. – Точнее – старший лейтенант Маргарита Ленская.

– Старший лейтенант? – Девушка удивленно приподняла брови. – Так это ваши люди мне звонили?

– Да, – соврала Марго.

По лицу Виктории пробежала тень.

– С дядей Руди что-то случилось? – взволнованно спросила она.

– Как вам сказать… Знаете что, давайте пройдем в машину и там обо всем поговорим. Вы не возражаете?

– Да, но дядя… С ним все в порядке?

– Этого мы пока не знаем. Квартира ограблена, а сам он исчез.

Девушка побледнела.

– Ограблена? – пробормотала она с сомнением в голосе. – Чушь какая-то… Что там было брать?

Марго воровато оглянулась на подъезд и упрямо повторила:

– Давайте поговорим в машине. Там нам будет удобнее.

Виктория, однако, не спешила соглашаться.

– А почему мы не можем поговорить в квартире? – спросила она. – Почему в машине?

– Там работает следственная бригада, – мягко сказала Марго. – Не будем ей мешать.

– Правда? Ну, тогда… – Виктория пожала плечами и шагнула к машине.

Едва дверцы «Мазды» захлопнулись, Марго тут же приступила к пристрастному допросу.

– Расскажите мне, Виктория, чем Рудольф Павлович занимался в последние дни?

– Чем? – Девушка пожала плечами. – Да тем же, чем и обычно. Хотя… – Она наморщила переносицу. – В последнее время он готовился к выставке фотографий Родченко. Она скоро пройдет в Доме фотографии…

– Да-да, я в курсе, – нетерпеливо кивнула Марго.

– В курсе? – слегка удивилась Виктория.

– А что, думаете, милиция не следит за культурными событиями? – «обиделась» Марго. – Если хотите знать, у нас для этого целый отдел есть.

– Правда? – Девушка неуверенно улыбнулась. – Я не знала.

– Мы не афишируем свою работу, – строго пояснила Марго. – Похитители произведений искусства не должны знать о нашем существовании. Это облегчает расследование.

– Понимаю, – кивнула Виктория.

Перед глазами у Марго замелькали заголовки будущих передовиц: «В МОСКВЕ БЫЛ УБИТ КОЛЛЕКЦИОНЕР СТАРИННЫХ ФОТОГРАФИЙ!» «ТРУП НА ГИЛЯРОВСКОГО. ФОТОГРАФИИ РОДЧЕНКО УБИВАЮТ ЛЮДЕЙ!»

Марго качнула головой, прогоняя приятное наваждение, и с не совсем уместной случаю улыбкой произнесла:

– Виктория, вы сказали, что ваш дядя готовился к выставке фоторабот Родченко. В чем это выражалось?

– Ну… он отобрал несколько снимков, чтобы передать их Дому фотографии. И еще дядя Руди искал какие-то негативы… Да, точно – негативы Родченко. Тоже, наверное, для выставки. Я в этом мало разбираюсь, но он мне все уши ими прожужжал. А буквально пару дней назад он сказал, что разыскал их. Он за ними долго охотился, и вот наконец ему повезло.

«Уж повезло так повезло», – подумала Марго, вспомнив стоявший на коленях труп.

– Что это за негативы?

– Я толком не знаю. Но дядя в последние дни был страшно возбужден. Все ходил по комнате и потирал руки. И еще приговаривал: «Теперь-то я их заполучу!» А один раз остановился посреди комнаты, подмигнул мне и сказал: «Вот погоди, звереныш, эти негативы еще сделают нас миллионерами!»

– Звереныш?

– Это он меня так называл, – смущенно пояснила Виктория. – Ласково. С самого детства. «Ты самый лучший звереныш на свете!» – так он говорил. Скажите, товарищ старший лейтенант, Марго, с ним правда ничего не случилось?

– Я не могу вам всего сказать, – ответила Марго, чувствуя себя настоящей гадиной. – Но мой вам совет, Вика, готовьтесь к худшему. В квартире вас ждет майор Синицын. Расскажите ему все, что рассказали мне.

– А вы со мной туда не подниметесь?

Марго покачала головой:

– Нет. Я сейчас должна уехать. Служба. Всего доброго!

Девушка выбралась из салона.

– Виктория! – окликнула ее Марго.

– Да?

– Не отчаивайтесь. Что бы ни случилось, это еще не конец. Жизнь продолжается.

Марго улыбнулась девушке, затем повернула ключ зажигания, сняла машину с ручника и тронула машину с места.

«Зачем я это сказала? – думала она. – Пошлость какая-то. Ах, боже мой, какая же я подлая. Настоящая гадюка».

Впрочем, спустя всего минуту Марго забыла о муках совести, теперь все мысли журналистки были заняты одним – автографом, который она увидела на форзаце книги, которую подобрала с пола. Это был автограф Александра Родченко. Знаменитого мастера, негативы которого пытался раздобыть Рудольф Шихтер. И, видимо, раздобыл.

– Да, Турук, работа продвигается… Что?.. А это уже мое дело. Я обещала вам статью, и вы ее получите. Всего хорошего!

Марго отключила связь и бросила телефон в сумочку. Она только что вышла из кафе, где лихо расправилась с куском яблочного пирога и бокалом «Порто», и теперь шагала к своей маленькой «Мазде», которую любила и жалела, как бедную родственницу, и которую так же нещадно эксплуатировала, выжимая из нее все лошадиные силы, на какие только малютка была способна.

Весь день Марго думала об одном – о книге, которую увидела в гостиной Шихтера. Размашистая подпись Родченко не давала ей покоя.

Вполне может быть, что эта подпись ничего не значит, думала Марго. Шихтер обожал старинные фотографии и все, что с ними связано. На каком-нибудь букинистическом развале он увидел книгу, надписанную самим Родченко, ну и купил ее. Купил, принес домой, поставил на полку. Потом, наверное, весь вечер радовался удачному приобретению, хотя для любого обычного человека книга эта – совершеннейший пустяк и не имеет никакой исторической или культурной ценности.