– Совершенно верно.

– Вы узнаете это существо?

– Как не узнать? Несколько месяцев я находился с ним в тесном контакте.

Сделав нетерпеливый жест, прокурор спросил:

– При каких обстоятельствах вы впервые столкнулись с ним?

На такой вопрос, очевидно, можно было бы не отвечать: весь мир знал эти «обстоятельства». О них толковали вкривь и вкось, сопровождая рассказы всякими прикрасами.

Тем не менее Аллен ответил:

– Оно появилось в зоопарке через два часа после закрытия. Как оно туда попало, я не знаю.

– Оно всюду совало свой нос, высматривая все, что можно высмотреть, все наматывая на ус?

Аллен заметил с сомнением:

– Что тут можно сказать…

– Осматривало оно все вокруг или нет?

– Конечно, ему многое удалось увидеть в зоопарке, прежде чем служители обнаружили его, но…

– Пожалуйста, отвечайте без выкрутас, профессор Аллен, – жестко заметил прокурор. – Продолжим: благодаря невероятному фурору, произведенному прибытием на Землю этого существа, и последующим событиям вашим служащим нетрудно было опознать его?

– Конечно. Они сразу сообщили мне о нем.

– Как же вы тогда поступили?

– Занялся этим делом сам. Нашел ему теплое удобное помещение в незанятой секции павильона рептилий.

Все в зале суда, включая и телевизионные камеры, с уважением воззрились на специалиста, который с таким хладнокровием действовал в столь необычайных обстоятельствах.

– Как же случилось, что вас при этом не разбил паралич, никто не уничтожил и вообще вы не стали жертвой сверхъестественного рока? – с кислой миной спросил прокурор. – Уж не излучали ли вы при этом самое сердечное приглашение?

Свидетель сухо ответил:

– Совершенно верно, излучал.

– Оставьте ваши шутки до лучших времен, профессор, здесь они неуместны, – сурово оборвал его прокурор. – Как бы то ни было, суд понимает, что вы отнесли это кошмарное существо к классу рептилий и отвели ему подобающее место.

– Чепуха! Просто павильон рептилий оказался свободен, удобен и поэтому приемлем. Обвиняемый не поддается нашей классификации.

Сделав презрительный жест, прокурор продолжал:

– Вам, вероятно, трудно объяснить суду, какими средствами вы одолели грозные силы и поймали это существо в ловушку?

– Я не ловил его. Я знал, что оно разумно, и соответствующим образом относился к нему.

– Если учесть заявление предыдущих свидетелей, вам крупно повезло, – колко заметил прокурор. – Почему этот уродец позволил вам в отличие от всех других вступить с ним в контакт?

– Просто он понял, что мой разум привык иметь дело с нечеловеческими формами жизни. А отсюда он логически пришел к выводу, что со мной легче, чем с кем-либо другим, наладить контакт.

– Логически пришел к выводу, – повторил прокурор и обратился к судьям: – Прошу, милостивые государи, обратить серьезное внимание на эти слова, учитывая, что данный свидетель находится на особом положении. – И он снова повернулся к Аллену: – Таким образом, вы считаете, что это существо обладает разумом?

– Безусловно!

– В течение нескольких месяцев вы имели возможность изучать разум этого незваного агрессора. Какой, по, вашему мнению, уровень интеллекта у этого существа?

– Такой же, как и у вас, только он иной, совсем не похож на наш.

– Вы считаете этого субъекта полноценным представителем его расы?

– У меня нет оснований думать иначе.

– То есть его раса равна нашей по разуму?

– Очень возможно. – Профессор Аллен потер подбородок, минуту подумал. – Да, я бы сказал, равна, если вообще можно сравнивать столь непохожие явления.

– А может быть, они даже превосходят нас и не только умственно, но и численно? – настойчиво гнул свою линию прокурор.

– Не знаю. Сомневаюсь.

– Но можно ли исключить такую возможность?

– Такие произвольные умозаключения не могут удовлетворять, и поэтому я…

– Не увиливайте от ответа! Существует ли возможность, пусть малейшая, что форма жизни, представляемая этим чудовищем, является самой страшной угрозой роду человеческому за всю его историю?

– Если сильно захотеть, угрозой можно назвать все что угодно, но…

– Угроза – да или нет?!

Вмешался судья в центре:

– Нельзя требовать определенного ответа от свидетеля на гипотетически поставленный вопрос.

Прокурор невозмутимо поклонился:

– Отлично, ваша честь, я поставлю вопрос иначе. – И возобновил допрос: – Считаете ли вы, как специалист, что интеллектуальный потенциал данной формы жизни достаточно высок, чтобы они напали, победили и поработили человечество, если бы они этого захотели?

– Не знаю.

– Это все, что вы можете сказать?

– Боюсь, что да.

– Но этого вполне достаточно, – резюмировал прокурор, многозначительно глядя в телекамеры на невидимое многомиллионное жюри. – Значит, вы допускаете, что существует опасность, небывалая опасность?

– Я этого не говорил, – возразил Аллен.

– Но вы не утверждали и обратного, – парировал прокурор, занимая свое место с видом самоуверенным и довольным. – Я кончил.

Адвокат помедлил, прежде чем приступить к допросу.

– Профессор Аллен, как освещались в прессе ваши многочисленные заявления, касающиеся обвиняемого?

– Все они без исключения были грубо извращены, – хмуро ответил Аллен. Он бросил ледяной взгляд на большую группу репортеров, которые в ответ высокомерно ухмыльнулись.

– Обвиняемого неоднократно рассматривали как шпиона, к которому во избежание худшего нужно применить решительные меры. На основании сведений, которыми вы располагаете, вы поддерживаете эту версию?

– Нет.

– Как бы вы определили общественное положение обвиняемого?

– Он эмигрант, – ответил Аллен.

– Не правда ли, побуждения обвиняемого невозможно рассматривать как враждебные роду человеческому?

– Нет ничего невозможного, – сказал профессор Аллен, потому что он был воплощенная честность. – Обмануть можно и самого хитрого из нас. Но не думаю, чтобы меня обманули. Таково мое мнение, чего бы оно ни стоило.

Адвокат вздохнул:

– Как мне уже тут напоминали, мнение – это еще не доказательство. – Он опустился на стул, ворча себе под нос: -Хуже некуда! Какое несчастье!

– Пятый свидетель!.. – Десятый свидетель!.. – Шестнадцатый свидетель!

Шестнадцатый был последним в списке обвинения. Свидетелей могло быть в пять раз больше, но и этого хватало за глаза! И у них было что предложить для окончательного всеобщего приговора, соответствовавшего если не здравому смыслу, то по крайней мере предрассудкам, вполне убедительное, продуманное предложение о том, как поступать с кочующими формами жизни: терпеть их, дать им под зад коленом или сделать что-нибудь еще похуже. В настоящий момент стоял вопрос об общественной безопасности, и решать, стоит ли подвергать себя риску, должна была сама общественность. Имея это в виду, все шестнадцать свидетелей обвинения составили грозный обвинительный акт против странного златоглазого подсудимого, покушаясь не только на его свободу, но и на саму жизнь.

Чувствуя себя хозяином положения, прокурор обращает повелительный взгляд на обвиняемого и приступает к допросу:

– Без дураков – зачем вы прилетели на Землю?

«Мне надо было сбежать из своего собственного мира».

– И вы думаете, мы в это поверим?

«Я ничего не думаю, – с трудом выводит на доске Мэт. – Я просто надеюсь».

– На что же вы надеетесь?

«На доброту».

Прокурор смущен. В поисках соответствующего саркастического ответа он молчит с минуту, пока не находит другой путь допроса.

– Так ваш собственный мир вас не устраивал? Что же вам в нем не нравилось?

«Все»..

– То есть вы были там отщепенцем?

«Да».

– А наш мир вы рассматриваете как подходящую мусорную свалку для таких отщепенцев, как вы?

Мэт не отвечает.

– Я считаю, что ваше утверждение – сплошная чепуха, что вся эта ваша история – просто выдумка. Полагаю, что причины вашего появления здесь глубже и неблаговиднее, чем вы хотите нам представить. Пойду дальше и скажу вам, что и прибыли-то вы сюда не из района Проциона, а откуда-то гораздо ближе, с Марса, например.