Серега Костиков всегда чем-то увлекался. Собрал приличную библиотеку – в основном фантастику; хранил и постоянно слушал сотни три музыкальных дисков – рок; любил клеить пластмассовые модели – военную технику времен Отечественной войны; состоял в обществе нумизматов; коллекционировал значки, открытки, марки – по теме охота и рыбалка. Любил и охотиться, и рыбачить, даже в соревнованиях по стендовой стрельбе участвовал, а по ловле рыбы несколько раз завоевывал медали…

В последнее время увлекся лепкой из пластилина. Фигурки у него получались высотой не выше мизинца, и первые композиции были посвящены опять же охоте и рыбалке.

Вот, в композиции «Зазевавшийся охотник» – седовласый старичок затаился в шалаше, выставив ружье в небо, а буквально в двух шагах от него в луже нахально плавает кряковой селезень; вот – на льдине, склонившись над лунками, сидит мужик с покрасневшим носом, а рядом с его рыболовным ящиком валяются окунек и пустая бутылка. Ну, и тому подобное.

Друзья, рассматривая миниатюрки, не просто хвалили, а прямо-таки восхищались, кричали: да ты талант, откуда такой дар? Больше других фанател от пластилиновых поделок Сереги его давний приятель Влад Мохов. «Конгениально! Шедевриально! Крандец всему, – писал он Сереге по электронной почте. – Ты – гений, а вся моя проза и стихи по сравнению с тем, что ты делаешь – кусок дерьма. Ты должен, ты обязан создать серию, участвовать в выставках, сделать сайт. Тебе надо это тиражировать. Но лучше всего воспроизвести в керамике и продавать по сто баксов за каждую композицию или дороже. Надо будет купить муфельную печь для обжига. Обо всем остальном я позабочусь…»

Серега же ничего особенного в своих поделках не видел и думал, что друзья просто его подкалывают. Но так как никто ни разу не сказал о его творчестве что-то плохое, Костиков поверил в себя и, что называется, разошелся.

Когда тема охоты и рыбалки оказалась почти исчерпана, он решил «похулиганить» и стал лепить композиции с элементами эротики. Причем, оригинальные, чтобы присутствовал сюрприз. К примеру, композиция «На диване». Если смотреть с тыла, то видна спинка дивана, а по его бокам – с одной стороны запрокинутая голова девушки, с другой – мужские ступни – пятками вверх. Развернув же поделку на 180 градусов, взору представлялась интимная близость двух молодых людей.

Другая пластилиновая композиция, все в том же стиле, называлась «Застолье». Если смотреть с одной стороны, то виден стол со съехавшей до пола скатертью, за столом, напротив друг друга сидят два мужика: один – в бейсболке, другой, усатый – в кепке и с сигаретой в зубах. На столе – в беспорядке: бутылки, тарелки с бутербродами, огурцами и помидорами, у мужиков в руках – стаканчики. Типичное такое застолье. Но если развернуть поделку, которая в длину всего-то с ладонь, то с противоположной стороны можно увидеть, что под столом расположилась обнаженная девушка.

Обычно в процессе лепки Костиков давал персонажам имена, причем, редкие: Пафнутий, Селиван, Захар… Героев «Застолья» он назвал Никодим и Федот, а девушку под столом – Зинаида.

В свои композиции Серега любил вносить детали: если на тарелке колбаса, так обязательно любительская, с жирком; если сыр – непременно с дырочками; огурец – чтоб с пупырышками, помидор – с зеленой веточкой, хлеб – исключительно бородинский. Прикольно же!

Закончив композицию «На диване», Серега не спал полночи, думая, чего бы к ней добавить, и утром слепил крысу, высунувшуюся из-под дивана и принюхивающуюся к кусочку сыра, а также готовую броситься на нее гладкошерстную таксу. Самому понравилось.

Теперь же, поворачивая так и эдак поделку «Застолье», Костиков почесывал затылок, размышляя, чем бы еще ее украсить. Слепить кошку, лакающую молоко из блюдца?

– Ап-чхи! – вырвалось у Сереги. С короткими промежутками громко чихнул еще раз шесть или семь. Такое с ним случалось постоянно.

Утерев выступившие слезы и высморкавшись в платок, собрался убрать «Застолье» в специально предназначенную для этого прозрачную коробочку и заняться другими делами, но с удивлением замер. Удивиться было чему – в слепленной им композиции произошли изменения. Нет, пластилин не расплавился, головы Никодима и Федота не поникли, руки не опустились. Просто вместо стаканчика Никодим держал бутерброд с колбасой, а Федот – бутылку пива. И что самое поразительное – на глазах у скульптора Никодим поднес бутерброд ко рту, откусил приличный кусок и принялся жевать, в то время как Федот припал к горлышку бутылки. И это было еще не все!

Серега смотрел на только что законченную композицию со стороны съехавшей со стола скатерти и уже собрался развернуть поделку, но его опередил «сюрприз». С противоположной стороны стола появилась сначала только голова девушки с распущенными волосами и изумленным выражением на лице, потом и вся Зинаида – абсолютно голая. Именно такую красавицу Серега и представлял, когда лепил!

Зинаида что-то говорила собутыльникам, но Серега улавливал лишь слабый писк. Кажется, его обнаженная пластилиновая модель ругалась. Говорила она недолго: схватила со стола бутылку водки и приложилась к горлышку, в то же время другой рукой стала шарить по столу в поисках закуски. Наткнулась на огурец, схватила и после того, как Никодим выхватил у нее из рук почти опустошенную бутылку, жадно вгрызлась в овощ, высматривая, чем бы еще закусить. Посередине стола на блюдце оставался последний бутерброд с колбасой, но Федот схватил его раньше. Зинаида не осталась в долгу и выхватила у него из-под носа бутылку пива. Федот вскочил, рванулся к ней, но было поздно – Зинаида успела сделать несколько больших глотков и с ухмылкой перевернула бутылку горлышком вниз, – пусто.

Серега аккуратно поставил поделку на стол и, стараясь собраться с мыслями, пошел на кухню. В холодильнике «грелась» початая бутылка водки, в морозилке имелось сало, в хлебнице – полбуханки бородинского. Хлеб был ароматный, сало – с чесночком, водка – холодная. Он налил полстакана, выпил, закусил. Потер лоб, протер глаза, после чего вернулся в комнату.

В композиции «Застолье» жизнь кипела вовсю. Зинаида вцепилась в кудри Федота, тот одной рукой тянул ее за ухо вниз, другой – сжимал грудь девушки; Никодим же крепко ухватил ее за талию, безуспешно пытаясь оттащить от товарища

Но Зинаида – девка не промах, так лягнула Никодима, что тот схватился за причинное место и повалился на пол. И от рук Федота она освободилась, при этом вырвав у него клок волос. Потом ловко запрыгнула на стол, схватила пустую бутылку, и замахнулась, прикидывая, куда бы врезать Федоту, но тут Серега посчитал уместным вмешаться.

Он всего-навсего легонько ткнул деревянной зубочисткой, служащей подспорьем при лепке, в живот рассвирепевшей Зинаиде, и этого оказалось достаточно, чтобы она выронила бутылку и плюхнулась на задницу. Бутылка не разбилась, покатилась по столу и упала прямо на голову корчившемуся на полу Никодиму. Гримасы на его лице приобрели иной характер, широко открытый рот, видимо, означал, что парень кричит, матюгается, но Серега его не слышал. Зато подумал, что «ожившие» пластилиновые фигурки должны услышать его.

– А ну, заткнитесь! – рявкнул он. – И замрите все!!!

Зинаида, Никодим и Федот закрыли рты и застыли, хотя сидевшая на заднице девушка успела поджать ноги и обхватить их руками. Только бутылка продолжала медленно катиться до тех пор, пока не упала с пластилиновой платформочки на стол… и тут же исчезла.

– Значит, вы меня слышите? Если понимаете, кивните!

Персонажи «Застолья» одновременно кивнули.

– Хорошо, – тоже кивнул Серега. – До меня же от вас доносится лишь какой-то неразборчивый писк. Понятно?

Они вновь кивнули.

– Хорошо. Ваш кивок будет означать знак согласия. Если вы с чем-то не согласны, помотайте головой. Понятно? Отлично! Теперь вот что. Вот ты, девушка, швырни-ка в меня одну из бутылок.