Часто случалось, что люди, отгонявшие бедняжку, видя как она уходила в слезах, приглашали ее к себе и обходились с нею ласково. Нищие, привыкшие к отказам, не так чувствительны к ним, но Параша, поставленная судьбою в самое жалкое положение, и перенося крайние нужды, прежде однако не просила милостыни; а теперь жестокая необходимость довела ее до этого, и потому бедняжка сильно огорчалась отказами, особенно если люди сомневались в истине ее слов и дурно о ней думали.

Успех, в рассказанном нами случае, от предъявления паспорта навел ее на мысль впоследствии показывать его, особенно, когда она желала сыскать пристанище. В паспорте она была названа дочерью капитана, что во многих случаях было для нее весьма полезно. Впрочем Параша говорила, что с ней редко случалось несчастие не найти приюта, напротив того много раз встречала она истинное человеколюбие и самое радушное гостеприимство. «Несправедливо полагают иные, — повторяла в последствии Параша, — что мое путешествие было бедственно и будто я испытала много страданий; все думают так потому, что не знают как я дошла до Петербурга. Нет, почти всегда Бог посылал мне добрых людей, которые принимали меня как родную, а с злыми я редко встречалась!»

Однако же бывали случаи в путешествии Параши, где жизнь ее была в опасности, и они по своей замечательности стоят подробного рассказа. Как-то поздно вечером Параша в одной деревне отыскивала себе ночлега. Встретившийся с нею широкобородый мужик, сперва было грубо отогнал ее, а потом, сам подозвав, сказал: «Ну, уж делать нечего, пойдем к моей старухе!»

Параша не решалась принять приглашение, однако, боясь не найти другого пристанища, пошла за мужиком. Войдя в избу, она точно увидела весьма пожилую женщину, наружность которой была еще страшнее, чем у вожатого. Он тотчас же накрепко запер дверь и окошки своей лачуги. Не ласковы были к Параше ее хозяева, они казались ей почему-то страшными, так, что она стала бояться и раскаивалась зачем остановилась у них. При бедном освещении избы лучиною Параша осматриваясь, не раз встречала устремленные на нее дикие взоры хозяев. После нескольких минут молчания, старуха спросила ее. «А откуда ты матушка, идешь?» — «Из Ишима в Петербург!» — «Ого-го далеконько! Для такой дальней дороги надо много денег, верно они у тебя и водятся, голубушка?» «У меня только и остался теперь один двугривенный», — отвечала оробевшая Параша! «Не лги, не лги, — запищала старуха, — как с этим пуститься в такой дальний путь!»

Напрасно уверяла бедная девушка, что у нее только и было всего денег, старуха не верила и злобно пересмехаясь с мужем говорила: «Из Ишима в Питер, с двугривенным, статочное ли дело!» Обиженная Параша дрожала от страха и едва удерживала слезы, душевно моля Господа, не покинуть ее. Скоро ей дали кусок хлеба, и она не успела доесть его, как хозяева велели ей идти спать. Параша не сомневалась, что они были люди недобрые; охотно отдала бы она все, что имела, лишь бы от них вырваться. Полураздетая легла она на печку, оставя на лавке дорожную котомку, для того, чтобы им легче можно было осмотреть ее и вынуть деньги. Этим бедняжка надеялась избавиться от постыдного обыска. Действительно, как только им показалось, что Параша уснула, они приступили к осмотру ее поклажи. С трепетом вслушивалась бедняжка в их разговоры. — «У ней есть, — говорили они, — непременно еще есть деньги, верно бумажки!» — «Я видела, — прибавила старуха, — у нее на шее мешочек, они непременно там спрятаны!» И точно у Параши на шее была кожаная сумочка, в ней хранился паспорт. Хозяева заговорили гораздо тише, но слова, долетавшие до слуха Параши, еще более устрашали ее. «Никто не видел как она вошла к нам! Кто знает, что она в деревне?» Тут они зашептали так тихо, что трудно было расслышать слова их и наконец совершенно умолкли. Воображение бедной девушки представляло ей в эти минуты молчания смертельные ужасы. Вдруг видит Параша голову страшной старухи, которая лезла на печку. Кровь застыла в жилах бедняжки, она умоляла не убивать ее, снова уверяя, что у нее нет денег, но жестокая женщина, в эту минуту, молча стала обыскивать сарафан и осмотрела внимательно башмаки. В это время мужик подошел с зажженною лучиною и взяв из рук жены сумку развернул ее и не нашел ничего, кроме паспорта. Наконец старуха, видя, что поиски тщетны, слезла с печи. Параша, как говорится, была ни жива, ни мертва.

Не найдя денег, злодеи оставили ее, ушли спать и вскоре преспокойно захрапели. Параша от ужаса долго не могла уснуть и боялась, что они снова станут ее обыскивать; но потом она немного успокоилась, усталость победила страх, и Параша крепко заснула. Уже совершенно рассвело, когда старуха разбудила ее. Параша сошла с печки и была неожиданно удивлена переменою своих страшных хозяев, они стали гораздо добрее и ласковее. Параша начала собираться в путь, но они никак не хотели отпустить ее и говорили: «Да погоди маленько, мы тебя хоть накормим на дорогу!» Старуха гораздо более заботилась об этом теперь, чем накануне; она взяла ухват, вытащила из печи горшок щей и налила их в чашку, а муж между тем, открыл подполье, где стоял бочонок квасу и нацедил из него полную кружку для гостьи.

Несколько успокоенная таким добрым обхождением, Параша простодушно и откровенно отвечала на их вопросы и рассказала зачем идет в Петербург. Хозяева слушали ее, по-видимому, с большим вниманием и, желая оправдать свое оскорбительное обращение и дурной поступок уверили, что хотели удостовериться точно ли у нее так мало денег и не беглая ли она воровка. «Мы не думали обокрасть тебя, — говорили они, — и ты сама увидишь это!» Наконец Параша вышла от них, не зная благодарить ли за ночлег, и почитала себя счастливою, что выбралась из их дома. Пройдя несколько верст Параша вздумала сосчитать деньги. Читатель конечно не менее ее удивится, узнав что сверх двадцати копеек, она нашла, в своей котомке еще сорок копеек — их положили хозяева.

Параша особенно любила рассказывать это приключение, как неоспоримое доказательство покровительства Божия, внезапно изменившего сердца злых людей. Чрез несколько времени после этого Параша снова подверглась другого рода опасности, которая также очень ее напугала. Ей предстоял большой переход, и потому она отправилась с ночлега в два часа утра. В конце селения на нее напала стая собак. Параша пустилась бежать, отмахиваясь палкою, что еще более их раздражило. Самая большая из них бросилась на бедную девушку, ухватилась за ее сарафан и разорвала его. Параша в испуге упала на землю и уже чувствовала как животное обнюхивало ее холодным носом. «Тот, Кто спас меня от грозы и злодеев, — думала в эту, минуту Параша, — избавит и от предстоящей опасности». И точно, шедший мимо крестьянин разогнал собак, которые не успели сделать ей самой никакого вреда.

Между тем наступала зима; около недели Параша была задержана в деревне, глубоко выпавшим снегом, отчего дороги сделались непроходимыми для пешеходов. Когда установился снежный путь, Параша хотела идти, но крестьяне не советовали ей пускаться, угрожая погибелью. Идти пешком в такое время, конечно даже опасно и мужчине, потому что вьюга заносит дороги, и путник засыпанный снегом нередко гибнет. К счастью Параши в деревню пришел обоз с провизиею, которую везли в Екатеринбург к празднику Рождества Христова. Параша упросила извощиков взять ее с собою. Во время этого переезда она испытала еще новое бедствие. Холод увеличивался, а у нее не было шубы, и потому, как не укутывалась бедная девушка в рогожи, которыми покрыты были возы, но не могла хорошо защититься от стужи. На четвертый день после выезда, стало невыносимо холодно, и странница до того иззябла, что не могла сойти с воза. Когда извощики решились приостановиться для ночлега на близлежащем постоялом дворе, то они помогли ей сойти, и привели в избу. Хозяйка, заметив, что у Параши правая щека была отморожена, стала оттирать ее снегом и вообще очень заботилась о бедняжке. Попутчики решительно отказались везти Парашу далее, представляя ей, что она замерзнет в дороге без шубы, при таком холоде, который, как надо полагать, еще усилится. Бедная девушка стала горько плакать, предвидя, что ей нескоро представится такой удобный случай и такие добрые люди в дороге.