Справедливости ради нужно сказать, что так было не всегда. Разумеется, они любили друг друга, он был ласков и нежен с Машей и даже пытался помогать ей по хозяйству.
Довольно часто они ходили куда-нибудь развлекаться. Но, как выяснилось, развлечения они понимали по-разному. Антон общался с постоянным кругом друзей, они встречались в дешевых кафе, долго сидели там за общим столом, обсуждая книги и фильмы. Было шумно, накурено, и еда невкусная.
Через некоторое время Маша поймала себя на том, что ей скучно. И жаль тратить время на такие занятия. Фильмы, которые они обсуждали, Маша не смотрела, пару раз Антон предложил ей какую-то артхаусную муть, от которой мгновенно заболели зубы, так что в общих разговорах она не участвовала.
Нет, такие развлечения не по ней. Нет, чтобы сводил в приличный ресторан или в ночной клуб, чтобы одеться самой и посмотреть, как люди прикинуты…
Были в компании Антона две-три девицы – все нечесаные и в драных джинсах, с такими о своем, о девичьем, и двух слов не скажешь, вылупятся, как коза на афишу, услышав про пилатес и мезотерапию.
Если уж не развлекаться, то дела переделать, в салон красоты сходить, на массаж, по магазинам. Антон стал встречаться с друзьями один, а Маша заглядывала к маме.
– Попомни мое слово, – говорила мама, выслушав отчет о жизни дочери, – так он и будет всю жизнь вечерами с книжкой лежать. А все остальное на тебе будет. Ребенка если заведете – тоже все на тебе. Денег больших заработать он не сумеет, сама говоришь, его работа не волнует. Всю жизнь так и будешь за ним грязь убирать и копейки считать, уж поверь. Он сам ничего не достигнет и тебе не даст.
Маша не соглашалась с мамой, говорила, что Антон хороший, добрый, что они любят друг друга, однако, приходя домой, заставала квартиру в таком виде, что мамины слова против воли лезли в уши и застревали где-то в мозгу.
На работе получалось не все гладко, ее плохо приняли, считали выскочкой, Маша решила искать новую работу. Не было никаких сил бороться с недостатками Антона, тошнило от запаха гамбургеров, желудок болел от острого томатного соуса, и однажды Маша устроила жуткий скандал и буквально выгнала Антона вон. Он не спорил, молча собрал вещи и уехал на такси к маме – лежать на диване с книжкой и питаться вкусной и калорийной пищей.
Опомнившись, Маша ждала неделю, что придет, встретит после работы, что позвонит, пришлет сообщение.
Ничего не было. Тогда она собрала свои вещи и уведомила квартирную хозяйку, что съезжает, как раз месяц кончился, за который было заплачено.
Мама встретила ее радостно, без упреков и нравоучений. Маша окунулась в работу, занялась собственной внешностью и с Антоном столкнулась случайно только через несколько месяцев на вокзале, когда встречала из Москвы представителя центрального отделения их фирмы. Антон был одет подчеркнуто просто – в штормовку и самовязаный свитер, сказал, что едет на съемки. Маша не успела спросить, на какие съемки, ее окликнули из подъехавшего поезда.
Московский представитель оказался желчным сердитым мужчиной, он буркнул вместо приветствия что-то непонятное и посмотрел хмуро. Так что Маша выбросила из головы все посторонние мысли и сосредоточилась на противном своем спутнике.
Больше она про Антона ничего не слышала долгие годы, у них не было общих друзей, а по прошествии пяти лет узнала, что он поменял профессию, закончил Высшие сценарные курсы в Москве, работал у известных режиссеров и даже снял один фильм. Очевидно, любовь к кино оказалась сильнее всего остального.
Критики приняли фильм благосклонно, но в большой прокат он, естественно, не пошел. Показали его на парочке фестивалей, и премии никакой он не получил. Все это Маша прочла в журнале, который случайно попался ей в руки на отдыхе. Была там и фотография Антона. Сильно загорелый, волосы плохо подстрижены, одет подчеркнуто просто… нет, если бы Маша познакомилась с ним сейчас, она бы не обратила на него внимания.
Так она подумала тогда, забросила журнал и пошла купаться. В то время был у нее легкий необременительный роман с одним типом из Москвы, они съездили вместе на море, а потом все как-то рассосалось.
Теперь, когда прошло столько лет, Маша знает, что Антон в своем деле преуспел, снял два фильма, которые обсуждались, один даже занял какое-то место на Венецианском фестивале. Была большая передача про молодых режиссеров, про Антона там тоже говорили. Что ж, у него все хорошо, семья, наверное, тоже есть.
Маша вздохнула не слишком тяжко, вся история с Антоном была так давно, у нее нет причин на него обижаться.
С этой мыслью она крепко заснула.
И вдруг проснулась, как от резкого толчка.
Точнее, от какого-то непривычного звука.
В первое мгновение Маша не могла понять, где она находится.
Незнакомая узкая комната, залитая призрачным лунным светом, неудобный диван…
Пружины, торчащие из этого дивана, разбудили ее память.
Маша вспомнила старую нелепую квартиру, в которую привела ее Татьяна, вспомнила кота…
Кота, кстати, больше не было у нее в ногах, он куда-то сбежал посреди ночи. Может быть, отправился на ночную охоту. Неужели не выловил еще всех мышей?
И вдруг Маша услышала громкий, отчетливый скрип, доносящийся из коридора.
Скрип рассохшихся половиц под чьими-то шагами.
Сам по себе негромкий, в сонной тишине ночной квартиры он показался Маше просто оглушительным.
Должно быть, именно этот звук и разбудил ее.
Несколько секунд она лежала, вжавшись в диван, и прислушивалась к непонятным звукам. Она надеялась, что этот скрип ей приснился, что он не повторится, что в квартире снова воцарится блаженная, ничем не нарушаемая тишина.
Она уже почти успокоилась, почти поверила, что странный звук ей приснился, – и тут половицы снова заскрипели.
Самое ужасное – этот звук становился все громче, таинственные шаги приближались к двери спальни…
Маша приподнялась на локтях и едва слышно проговорила:
– Кто… кто здесь?
Никто ей не ответил, и таинственный скрип прекратился.
Тишина, наступившая после загадочных звуков, показалась ей еще страшнее.
Маша нашарила на стене выключатель, включила свет. Зажглось старинное бронзовое бра, залив комнату уютным желтоватым светом. Этот свет придал Маше решимости. Она встала, нашарила тапочки, подошла к двери и распахнула ее.
В коридоре никого не было.
Маша шагнула вперед, вышла в коридор и огляделась.
В темноте квартира казалась гораздо больше, чем при свете, и гораздо таинственнее. В дальнем конце коридора ей померещилось какое-то неясное движение.
– Кто здесь? – повторила она окрепшим голосом.
Никто ей не ответил.
Маша решительно зашагала в ту сторону, где заметила движение. Она решила, что не отступит перед своим страхом, не сдастся, посмотрит ему в лицо…
Лицо!
Из темноты на нее действительно смотрело чье-то лицо – неясное, расплывчатое, туманное, полускрытое колеблющимися бликами лунного света. Маша шла навстречу этому лицу, приближалась к нему. Их разделяло всего несколько шагов.
И тут она увидела на стене темное пятно выключателя, нажала кнопку…
И рассмеялась деланым, натужным смехом.
Лицо, которое так напугало ее в темноте, было ее собственным. Отражением в старом, мутном и пыльном зеркале, вставленном в дверцу громоздкого платяного шкафа.
Тут из темноты беззвучно выплыл кот. Он потерся о Машины ноги, заглянул ей в глаза, негромко заурчал. Ей сразу стало не так страшно, не так одиноко. Маша облегченно вздохнула, поправила волосы, выключила свет в коридоре…
И проснулась.
На этот раз в комнату через маленькое окошко просачивался дневной свет. Маша лежала на продавленном диване, в ногах у нее безмятежно спал кот.
Маша растерянно уставилась в потолок.
Выходит, ночное приключение ей просто приснилось? Но она так ясно, так четко помнила каждую деталь!
Кот почувствовал, что она проснулась, и тоже открыл глаза. Он потянулся, по очереди вытягивая лапы, широко зевнул и мягко спрыгнул на пол.
