И все-таки эти почти семейные отношения омрачали две проблемы: во-первых, барон фон Эпенштейн исповедовал католичество и упорно демонстрировал это каждое воскресенье в церкви, хотя отец его был настоящим евреем и даже принадлежал к своеобразному кругу, который можно назвать еврейской аристократией той поры. Конечно, в начале XX века принадлежность к еврейской расе не имела того значения, какое приобрела спустя два десятка лет. Но нацистским биографам будущего рейхсмаршала этот факт все-таки создал большие затруднения, и они предпочитали обходить его молчанием. Больше того, Эрих Гритцбах, услужливый помощник Германа Геринга, в 1938 году написал, что тот еще в восемь лет заставлял своего пса лаять на деревенских евреев. Это Гритцбах назвал проявлением расового самосознания, не характерным для столь юного возраста. Действительно, нечто подобное встречается весьма редко, поскольку является чистейшей выдумкой: в восьмилетнем возрасте Герман и знать не знал, кто такие евреи, а когда позднее узнал, что в жилах его героя, фон Эпенштейна, течет еврейская кровь, это никак не сказалось на их отношениях.

Вторая проблема заключалась в том, что барон фон Эпенштейн, великодушно предоставив свой замок Фельденштейн в распоряжение семейства Герингов, оставил за собой главную спальню, которая соседствовала со спальной комнатой госпожи Геринг. А супруг последней во время визитов хозяина замка уходил ночевать на первый этаж… Когда же семейство приезжало в замок Маутерндорф на многочисленные праздники, которые так любил устраивать барон, господин Геринг и дети располагались в пристройках, а Франциска, принимавшая на себя обязанности хозяйки дома, присоединялась к семье только во время завтраков. Посему совершенно излишне говорить о том, что ни для кого не составляло тайну: Герман фон Эпенштейн и Франциска Геринг были любовниками, и довольно продолжительное время. «Мы в этом ничуть не сомневались, – вспоминал профессор Ганс Тирринг. – Все, кто находился в Маутерндорфе, воспринимали это как данность, и это явно не беспокоило Германа и других детей Герингов». Это, кажется, не угнетало и их отца, который, приспособившись к такому положению, медленно спивался. Кроме того, он был в курсе того, что все вокруг давно заметили: в 1895 году его жена родила третьего сына, Альберта, необычайно походившего на Эпенштейна. И этот факт нацистские биографы предпочли обойти молчанием, хотя это абсолютно не повлияло на отношение Германа к младшему брату, которого он искренне любил…

Пребывание юного Германа в начальной школе оказалось по меньшей мере бурным. В 1900 году его отправили в фольксшуле, «народную школу», баварского города Фюрт, неподалеку от Нюрнберга, и там он повел себя агрессивно, стал активно противиться обучению и дисциплине.

Карта 1

Из замка в замок: мир Германа Геринга, 1893–1914 гг.

Воображая себя владельцем замка и копируя отличающиеся высокомерием манеры крестного отца, он за короткое время настроил против себя учителей и одноклассников, которые вскоре почувствовали к нему антипатию. И решил справиться с этими проблемами по-своему: улегшись в кровать, он отказывался вставать с нее в течение нескольких недель, добившись того, что пришедшее в отчаяние руководство школы отправило его домой… Это была первая победа упрямства, не получившая, правда, продолжения, поскольку в 1905 году родители определили Германа в интернат города Ансбах. Там двенадцатилетний мальчик оказался среди учеников, которые были старше, сильнее и задиристее него; дисциплина в интернате отличалась особой строгостью, учеба была изнуряющей, а питание вызывало отвращение. По истечении трех лет, отмеченных многочисленными побегами и даже забастовкой, господину и госпоже Геринг пришлось снова забрать сына домой…

В конце концов семейству Герингов в этом затруднении помог крестный Германа, барон фон Эпенштейн: благодаря своим связям, он добился приема упрямца в кадетское училище в Карлсруэ. Это учебное заведение находилось еще дальше от Фельденштейна, чем интернат в Ансбахе, дисциплина там была намного жестче, но Герман оказался среди военных, форма шла ему, а об уроках верховой езды, фехтовании и стрельбе из винтовки он мог лишь мечтать во время своих детских игр. И кадет Геринг стал прилежно учиться, а в шестнадцать лет окончил училище, получив оценку «отлично» по выездке, истории, английскому, французскому, музыке и даже… по поведению. А главное, в его деле оказалась такая запись: «Этот примерный кадет достиг уровня, который поможет ему далеко пойти: он не боится рисковать».

С такой рекомендацией Герману не составило труда поступить в 1910 году в главную военную школу в Лихтерфельде, близ Берлина, где готовили будущих офицеров немецкой армии. И там он обрел свое счастье: воинские упражнения его необычайно увлекали, выходной мундир с галунами неотразимо действовал на берлинских девиц, а кодекс чести кадетов, напоминавший рыцарский обет времен Средневековья, его просто очаровал. «Я чувствую себя наследником немецкого рыцарства», – написал семье этот неисправимый романтик… И в марте 1911 года, в возрасте восемнадцати лет, он с отличием окончил Берлинскую военную школу, удостоился поздравления самого кайзера и получил звание младшего лейтенанта[3].

Перед тем как получить назначение, молодой офицер попросил отпуск для поездки в Фельденштейн. Родные встретили его как героя, а крестный отец прислал поздравительное письмо и кошелек с 2000 золотых марок. Но Герман заметил, что обстановка в семье после его отъезда сильно изменилась. Франциска Геринг выглядела сильно постаревшей, а ее муж, то ли в приступе запоздалой ревности, то ли под действием спиртного, к которому давно пристрастился, начал кричать, что фон Эпенштейн подло его предал. И поскольку честь не позволяла ему и далее пользоваться гостеприимством человека, который его обесчестил, Генрих Герман заявил, что уедет из Фельденштейна вместе с семьей. Неизвестно, выполнил бы он свое намерение или нет, потому что богатый аристократ фон Эпенштейн, забыв о том, что ему уже исполнилось шестьдесят два года, влюбился в Лили фон Шандрович, молодую двадцатилетнюю красотку, и вознамерился взять ее в жены. А сорокашестилетняя любовница, да еще со злобным мужем в придачу, которая жила бесплатно в одном из его поместий, естественно, серьезно мешала матримониальным планам барона. Так что семейство Герингов получило от него в начале 1913 года вежливое письмо, в котором им предлагалось в кратчайшие сроки подыскать себе новое жилище. Для Франчески и Генриха Герингов, целых пятнадцать лет беззаботно проживших в замке Фельденштейн, это стало настоящим потрясением. Как и для их сына Германа, который рассказал товарищам по военной школе, что он владелец замка. Но делать было нечего, и весной 1913 года семейство Герингов переехало в скромный домик, который они сняли в пригороде Мюнхена. Генрих, не перенеся этого удара, умер в начале декабря, спустя всего несколько месяцев после переезда.

Накануне похорон Герман помог матери разобрать бумаги покойного отца… И пожелтевшие фотографии, письма, доклады, аттестации и воспоминания матери открыли ему, с каким достоинством и героизмом воевал в Европе и служил в Африке Генрих Эрнст Геринг, до того как превратился в старого озлобленного алкоголика, бродившего как призрак по коридорам Фельденштейна. По его собственному признанию, Герман Геринг в тот момент остро почувствовал вину из-за того, что не смог установить добрые отношения с презираемым им отцом. А на следующий день, во время похорон на мюнхенском кладбище Вальдфридхоф, молодой младший лейтенант даже разрыдался. Реакция, конечно, не очень мужская, явно недостойная прусского офицера, но весьма человечная…

Спустя несколько недель Герман Геринг получил назначение в 112-й пехотный полк 6-й армии. В часть он должен был прибыть в начале января 1914 года. «Если суждено начаться войне, – сказал он перед отъездом зачарованным сестрам, – вы можете быть уверены в том, что я отличусь в боях и добуду славу семейству Герингов».