– Проспорил? – повторила Карли умирающим голосом.
– Пошевеливайся, – крикнула ей Диди из кухни. – Пора уже накрывать.
Карли застелила оставшиеся столы и начала расставлять тарелки. Она мечтала, чтобы ее хотя бы на час оставили в покое и дали подумать, но какая может быть передышка, если столы накрываются для четырехсот человек.
Пока Карли встречала и обслуживала гостей, она смогла прийти к единственному выводу: ее представление о Джонасе было далеко не полным. Во вторник она была твердо убеждена, что он не уедет, бросив Мэйзи на произвол судьбы, после того как пообещал помочь. Но за мгновение до этого мысль об его измене с Сильвией удержала Карли от поцелуя.
Карли даже не знала, придет ли Джонас сегодня. Он вызвался помогать накрывать на стол. Но после вторника Карли, естественно, перестала на это надеяться. Хотя где-то в глубине души она считала Джонаса надежным человеком, независимо от того, сколько у него любовниц.
Честно говоря, душа и рассудок здесь не причем. Карли чувствовала это своим сердцем. Именно поэтому она в него влюбилась. Потому что доверилась ему.
Но как увязать это с его изменой? Он был скептиком и иногда даже насмехался над ней… а еще был добрым и любящим. Он…
– Карли, можно мне еще картофельного пюре?
Неудивительно, что она так ничего и не надумала к началу концерта.
Миссис Уотсон и Энни не нужно было представлять. Шум и болтовня умолкли моментально, как только они затянули «Тихую ночь».
Теперь Карли поняла, почему все прихожане собрались здесь, чтобы услышать их пение. Когда она впервые увидела вывеску, то решила, что все гости станут петь хором. Но она ошибалась. В зале не раздавалось ни звука, ни шороха. Никто не хотел пропустить даже мгновение этой прекрасной музыки, созданной двумя голосами.
У Карли защемило в груди, она так сильно хотела разделить этот миг с Джонасом. Ведь это – его подарок городу, его подарок миссис Уотсон и Энни. Наверное, Карли слишком сильно его обидела в прошлый раз, и поэтому он не пришел на ужин. Она лишила его этой радости.
Столовая наполнилась громом аплодисментов. Карли знала, что ей пора нарезать тыквенный пирог, но она не могла отвести мокрых глаз от лица миссис Уотсон, обрадованной таким теплым приемом. Энни пошепталась со старушкой, и они начали новый рождественский гимн.
Пока Карли раздумывала о причудах своего организма, из-за которого ее тянет в слезы при каждом удобном случае, рядом с ней раздался низкий голос:
– Шелк, – прошептал Джонас. – Я тут собираюсь тебя кое с кем познакомить.
Торопливо вытерев глаза кухонным полотенцем, Карли обернулась и увидела Джонаса, стоящего рядом с женщиной, которую девушка узнала бы где угодно. Темные глаза незнакомки блестели, как у Джонаса, ее густые каштановые волосы казались еще роскошнее, падая на плечи пышными волнами. Ладонь, которую она протянула для рукопожатия, была более узкой, но такой же изящной и сильной, как у Джонаса.
– Ты, должно быть, Тори! – уверенно воскликнула Карли. Но во многом другом она вовсе не была уверена. Откуда здесь взялся Джонас? Разве в прошлый раз он не обиделся на нее?
– Эй, подруга, – спросил Джонас, – откуда у тебя такая интуиция?
Тори улыбнулась. Лучики морщинок у ее глаз были более заметными, чем у Джонаса, видимо сказывалась работа на солнце. – Рада встрече с тобой, Карли, – мягко сказала она.
– Как ты догадалась, что это Тори?
– Шутишь? Вы с ней отличаетесь только голосом. Насколько я успела заметить.
– Голосом? – переспросила Тори.
– Угу. У тебя он мягкий. Нетребовательный. И тон скорее вопросительный, чем приказной. – Карли умолкла, потому что и ее, и Тори начал разбирать смех.
– Я забыл сказать, что у нее извращенное чувство юмора, – заявил Джонас, скорчив гримасу.
– Я хотела встретиться с тобой, – сказала Тори, – чтобы поблагодарить.
Карли сдвинула брови.
– Поблагодарить? За что?
– За то, что ты вернула нам Джонаса.
– Я? Я не при чем. – Карли взглянула на Джонаса. – Он сделал это сам.
– По его словам выходит наоборот, – сказала Тори.
– Джонас? – смутившись, обратилась к нему Карли. Сейчас ей хотелось бы остаться с ним наедине, и в то же время она радовалась, что они окружены людьми. – Что…
– Мы с Тори просто с ног сбились, чтобы успеть вовремя, – сказал Джонас, разглядывая накрытые столы. – Как ты думаешь, нам на ужин что-нибудь осталось?
– О, сколько угодно. Кто-то… и, конечно, мы не будем говорить, кто именно… пожертвовал нам еще несколько индеек.
Карли, стараясь не шуметь, наполнила тарелки для Джонаса и Тори, и отвела их в маленькую комнатку за кухней, где они смогли бы поболтать, не мешая выступлению.
Карли смотрела, как Джонас и его сестра с аппетитом поглощают индейку, прислушиваясь к доносящемуся из зала пению Энни и миссис Уотсон. Из-за беременности Карли стала такой нервной, что ей очень редко удавалось посидеть спокойно. И теперь она наслаждалась рождественским ужином в компании двух друзей.
Она хотела бы завалить Тори вопросами о ее брате. А еще сильнее ей хотелось спросить у Джонаса, зачем он привез сюда Тори. Или для него это было чем то вроде возвращения домой, к своей семье? Но не изменится ли его отношение после того, как он узнает о другой семье, которую собирается создать с ним Сильвия? Но самым заветным желанием Карли было сказать этим двум людям, что ребенок, которого она носит, является их кровным родственником.
Карли выбросила эту мысль из головы; это стоило ей таких усилий, что у нее перехватило дыхание.
– Мэйзи говорит, что ты подарил городу новый фургон из-за нашего спора, Джонас, – сказала она. – По-моему, я проиграла. Мы спорили о том, понравится ли тебе помогать людям в Рождество. Я вовсе не пыталась добиться от тебя всех этих пожертвований. – Она повернула голову, прислушиваясь к звукам великолепной музыки. – Это не значит, что я о чем-то жалею.
Джонас подобрал с тарелки последний кусочек.
– Я тоже, Шелк. Ты давно уже выиграла наш спор. Я могу позволить себе такие подарки, как этот фургон, деньги для меня не проблема. – Он перегнулся через стол и взял Карли за руку. – Неужели ты думаешь, что я могу сидеть здесь, слушать это прекрасное пение и не радоваться, что я тоже имею к этому какое-то отношение?
Он провел указательным пальцем по ее ладони вдоль линии жизни, вызвав у девушки дрожь удовольствия. И чувство вины. Ведь она обещала Сильвии не делать этого. Карли отдернула руку, не обращая внимание на обиженный и удивленный взгляд Джонаса.
– Если тебе понравилось дарить… – Что? Ее мысли все еще вертелись вокруг совсем другой темы, которую она не осмелилась бы обсуждать в присутствии Тори.
– Так дело в этом? – спросил Джонас. – Ты хотела узнать, понравится ли мне делать подарки?
– Вот из-за чего я здесь, – вмешалась Тори.
Карли покачала головой.
– Ничего не понимаю.
Джонас нахмурился.
– Мне трудно объяснить это, потому что с моих слов ты можешь решить, что Сильвия… стерва. Но я вовсе не считаю ее такой. Вовсе нет. Просто она сложный человек. И после того, как я в течение нескольких лет работал с ней и любил ее, я почти перестал доверять людям. – Он пожал плечами. – По-моему, ее недоверчивость возникла из-за бизнеса.
Любил ее. Карли чуть не расплакалась. Но по крайней мере это был ответ на один из ее вопросов. Джонас все еще любит Сильвию, несмотря на все их различия. А поскольку их главным различием было отношение к детям…
– Я даже перестал доверять собственной семье, – продолжил Джонас.
– Это он обо мне, – вставила Тори.
– Я рассказал тебе о своем детстве, – сказал Джонас, явно смутившись. – О том, как я решил, что Тори… хитростью вынудила меня делать всю домашнюю работу.
– Хитростью, – скептически повторила Тори. – Я!
– Вот именно. – Джонас провел своими длинными пальцами по волосам. – Как я мог в это поверить? Не знаю. Это случилось не сразу. Все происходило так постепенно, так незаметно, по крайней мере для меня. Я даже не представляю, когда начал верить в это. Просто однажды… взял и поверил. – Он с признательностью взглянул на Карли. – Ты доказала мне, что я полный дурак.
