Наташенька, превратно истолковав мой остановившийся взгляд, поплотнее запахнула кимоно и со смехом спросила:

– Куда это ты смотришь?

В принципе, она была права. Я смотрел именно туда, куда она подумала. Но у меня перед глазами стояла совсем другая картинка. Куда менее живописная и куда более кровавая. Я рыскнул взглядом по помещению и увидел в стене большой камин:

– Он действует? Или это муляж?

– Действует. Тут, говорят, бывает несколько холодных ночей в году…

– Быстро полезай в камин! Встань там и подними лицо вверх!

– Зачем?!!

– Через минуту тут будет шумно и очень опасно. От взрывов световых гранат ты можешь ослепнуть, от взрывов шумовых – оглохнуть, а от взрывов газовых – задохнуться.

– Ты так шутишь, что ли?

– Посмотри на мою седую голову! В ней железа больше, чем мозгов! Такие люди, как я, не умеют шутить!

Я подскочил к ней, сгреб в охапку – она оказалась много легче, чем я думал – и понес к камину. Отравляющие газы тяжелее воздуха. Если она встанет внутри камина в полный рост, сможет дышать чистым воздухом. По крайней мере, некоторое время.

Моя решительность, видимо, передалась Наташе. Едва я ее выпустил, как она юркнула в зев камина. Чтобы ее нижнюю часть тела сделать менее заметной, я рывком переставил одно из кресел, загораживая камин.

Что ж, пора позаботиться и о себе! Я метнулся к рундуку, вытащил носогубный фильтр, защитные очки, успел все это надеть. Когда вытаскивал из скрытого отдела «чекумашу» с патронами, в потолке над головою затрещало стекло. И влетела первая газовая граната.

Не люблю я представителей правоохранительных органов и всевозможных спецслужб, всерьез считающих себя самыми умными. То есть я их вообще не люблю, но когда они считают себя умнее всех, рука моя тянется к пистолету даже тогда, когда его нет. Я сам человек довольно глупый, но чужая глупость вызывает у меня понос и рвоту. Поэтому, когда в холле «Покахонтаса» загремели звучные хлопки газовых гранат, я не сдержался и мысленно выругался. Правда, тут же укорил себя за эмоциональную несдержанность.

Откатившись вместе с рундуком к стене, я извлек «чекумашу» с десятью патронами и две запасные обоймы. В разных частях виллы слышался звон разбиваемых стекол и шипение гранат. Я двинулся вдоль стены, стремясь занять лучшее положение. Очевидно, что непрошеные гости из Службы Политической Безопасности попробуют зайти либо со стороны океана, либо через крышу. Второй путь вероятнее первого. Поскольку именно так и должны действовать кретины, считающие себя умнее всех.

Скорее всего, они имеют акустические датчики движения и тепловизионные прицелы, позволяющие видеть сквозь всевозможные преграды. Но моя абляционная подложка не пропускает инфракрасное излучение тела. Если я не стану суетливо метаться, издавая легко опознаваемые датчиком движения звуки шагов, то умные парни сильно вспотеют, высматривая меня.

Это только в космических операх спецназ бегает по потолкам, причем во все стороны сразу…

Хлопки от разрывов всевозможных гранат утихли. В холле повисло сизое облако газа, постепенно беззвучно опадавшее вниз. Я терпеливо ждал, затаившись под лестницей.

Наконец, я услышал…

Тихие неторопливые шаги раздались у меня практически над головою, на галерее, опоясывавшей холл. Шагали двое, стараясь не шуметь. Но под ногами отчетливо хрустнуло стекло. Вот они приблизились к перилам и глянули вниз. Сизое газовое облако их успокоило, и они бесстрашно затопали по лестнице.

Я подождал, пока первый спустится, и выстрелил из «чекумаши» ему в спину. Вторую пулю я послал прямо вверх – туда, где шаркнула подошва другого умника. Шум падающих тел возвестил о должном соблюдении мною законов внешней баллистики.

Я переместился из-под лестницы в коридор первого этажа и снова затих. Ждать пришлось с минуту. Потом в холл с галереи полетели три осколочные гранаты. Мне гранаты вреда не причинили, поскольку я находился в «мертвой зоне». А вот подстреленную мной парочку эти взрывы должны были добить. Если те, конечно, оставались еще живы.

Итак, на втором этаже – по меньшей мере, еще пара самых умных представителей силовых ведомств. Они убедились в том, что их коллег подстрелили, и не придумали ничего лучше, как метнуть осколочные гранаты. Ай, молодцы! Воистину, светлые головы, свободные от мысли!

Дабы должным образом встретить их, я опустился на колено, прижался спиной к стене и вытянул вперед левую руку с «чекумашей». Как только я завалю первого умника, спустившегося по лестнице, второй кинет в коридор гранату. Ну, а я кувыркнусь через спину и откачусь за угол, обратно в холл.

Я терпеливо ждал активности противника.

Но тут случилось такое, чего я даже в самом горячечном алкогольном угаре не мог вообразить! В пустом пространстве коридора прямо передо мной – буквально в метре! – появился черный круг. Он имел четко очерченные края и казался абсолютно плоским. И из этого круга, зависшего над самым полом, шагнул мне навстречу высокий человек, одетый во все белое. Настоящий альбинос! Платинового цвета волосы. Очень светлая кожа с видимыми синими прожилками под ней. Бесцветные глаза. Черты лица тонкие. Выраженная носогубная складка делала лицо волевым и мужественным. Но вообще-то выглядел этот альбинос далеко не атлетом – узкие слабосильные ладошки, сутулая спина, девичьи плечики.

Воззрившись на меня сверху вниз, он сказал громко и саркастично:

– Ты глупо выглядишь, Пафнутий!

Я ойкнул. Мое настоящее имя знали только казаки моего куреня да члены Совета Атаманов. Все! Даже в монастырской школе тюремного типа с углубленным изучением подрывной деятельности я проходил под оперативно-учетным псевдонимом Иван Объедалов. Я менял имена, фамилии, псевдонимы и клички, но нигде и никогда не именовался Пафнутием. Даже члены куреня в присутствии посторонних всегда именовали меня Петром или Иваном.

– Во-первых, ты выронил одну из двух запасных обойм к «чекумаше». Она лежит в холле под лестницей, не забудь! – продолжил альбинос. В его руках появилась обойма, и он подал ее мне. – Во-вторых, если ты будешь здесь сидеть, как утка на жердочке, тебя цинично застрелят в спину. Здесь две лестницы наверх, они располагаются в разных концах коридора. Наверху находятся две пары спецназовцев Эс-Пе-Бэ. Они разделились и сейчас начнут спускаться вниз. Ты подстрелишь одного из тех, что спустятся тут, – альбинос указал на лестницу, в сторону которой я навел «чекумашу», – а спустившиеся там, – последовал кивок за мою спину, – расстреляют тебя. Соображаешь?

– Ага…

Из-под носогубного фильтра мой голос прозвучал глухо и невнятно. Я сдернул маску, будучи уверен, что отравляющий газ, наполнявший весь первый этаж дома, не подействует на меня. В конце концов, ведь не действовал же он на альбиноса!

– Молодец, Пафнутий! – похвалил тот. – Что надо сделать, сообразишь?

– А что именно? – уточнил я на всякий случай.

– Что-то ты мало похож на наказного атамана! Тупой больно… Тебе надлежит уйти с линии огня спецназовцев. Лучше всего это сделать, переместившись в комнату за аркой.

– Но тебя же самого эти парни убьют! – воскликнул я.

– Да ты просто идиот! Как думаешь, почему я тут вообще с тобою разговариваю?

– Почему?

– Потому что время для окружающей тебя действительности свернуто. Оно течет только для тебя и для меня. А для окружающего мира – нет. После моего ухода временной гистерезис замкнется, и ты окажешься в том же мгновении, в котором находился до моего появления. Все понял? Вопросы по тексту будут?

– Ты кто такой вообще?

– Вообще я – Ксанф!

– И откуда ты взялся?

– Из Партаглиона.

– Ты можешь путешествовать во времени?

Ксанф закатил глаза и покачал головой:

– И ведь еще с «чекумашей» бегаешь! У вас всем дуракам оружие выдают?

– Ты можешь ответить?

– А здесь что, вечер вопросов и ответов клуба анонимных анонимов?! – вдруг вспылил альбинос. – Ты как себя ведешь, придурок?