– Зачем ты помог им? – Солдат стиснул зубы. – Они убийцы, враги. Откуда ты знаешь?.. – он осёкся. – Ты кто?

– Они ещё никого не убили, но ты убивал, много убивал, – путник смотрел Солдату прямо в глаза.

– Они убийцы, – упрямо твердил Солдат, но под внезапно переменившимся взглядом своего собеседника обмяк и почувствовал лёгкое головокружение.

– Ты не знаешь, как становятся убийцами. Ты видишь маленький фрагмент большой мозаики, а не полную картину. Ты копаешься в земле, отыскивая червей для крючка, а не ловишь сетью крупную рыбу. У тебя есть дар, но ты бездарно его используешь.

– Какой у меня дар? – Солдат удивлённо посмотрел на новоявленного проповедника.

– Твоя интуиция, способность реально оценивать событие, не имея логических предпосылок. Но твои способности не выходят из узкого мира стрелялок, поэтому ты копаешь червей, – собеседник отвёл взгляд.

– Эти стрелялки многим спасли жизнь. – Солдат был внешне спокоен, но в его голосе послышалась скрытая ярость.

– Ты спасал одних, губил при этом других. Это не самый лучший путь.

– Я спасал своих, уничтожая врагов, которые мечтают нас погубить, – Солдату казалось, он говорит простые истины.

– В стране мира и справедливости нет своих и чужих, рас, народов и племён.

– О какой стране ты говоришь? Какое мне дело до чужих порядков? Я не слышал в новостях про такую страну. Где она?

– Этой страны ещё нет на земле, но её законы достигли нас. Если хочешь в неё попасть, живи здесь, но по её правилам.

– Ясно. Ты говоришь о жизни после смерти. Ты серьёзно в это веришь? Кому мы там нужны?

– Да. Верю. Послушай такой анекдот: «В животе беременной женщины разговаривают двое младенцев близнецов. Один из них – верующий в жизнь после родов, другой – неверующий. Неверующий младенец спрашивает:

– Ты веришь в жизнь после родов?

– Да. Я верю. Мы здесь для того, чтобы подготовиться к тому, что нас ждет после родов, – отвечает верующий младенец.

– Это невозможно! Жизни после родов не существует! Ты можешь себе представить, как такая жизнь могла бы выглядеть?

– Я не знаю всех деталей, но верю, что там будет больше света, и мы, может быть, будем самостоятельно ходить и есть своим ртом.

– Какая ерунда! Невозможно самим ходить и есть ртом! Это вообще смешно! У нас есть пуповина, которая нас питает. Знаешь, я хочу сказать тебе: невозможно, чтобы существовала жизнь после родов, потому что наша жизнь – это пуповина. А без неё нас ожидает смерть.

– Я уверен, что это возможно. Все будет просто немного по-другому.

– Но ведь оттуда ещё никто никогда не возвращался! Жизнь просто заканчивается родами. И вообще, жизнь – это одно большое страдание в темноте.

– Нет, нет! Я точно не знаю, как будет выглядеть наша жизнь после родов, но в любом случае мы увидим маму, и она позаботится о нас.

– Маму? Ты веришь в маму? И где же она находится?

– Она везде вокруг нас, мы в ней пребываем и благодаря ей движемся и живем, без нее мы просто не можем существовать.

– Чепуха! Я никогда не видел мамы. И поэтому очевидно, что ее просто нет.

– Но ведь в тебя вложено знание о маме. Ты знаешь это слово и представляешь её, пусть даже неточно. Вспомни: когда все вокруг затихает, можно услышать, как она поет, и почувствовать, как она гладит наш мир. Я верю, что наша настоящая жизнь начнется только после родов».

Солдат усмехнулся, покачал головой.

– Неплохо. Но я не сторонник религии смерти. Чтобы прийти в твою страну, нужно сначала умереть – это и есть философия мятежников-смертников. Но что ты хочешь от меня? Я ведь не поверю, что ты пришёл сюда произнести проповедь о вечной жизни заблудшей овечке.

– В шкуре овечки, – поправил его собеседник, кивком показывая на его майку. Помолчал немного, пристально посмотрев ему в глаза, добавил: – Мне нужна твоя помощь. И я не сторонник религии смерти: эта страна будет здесь, на Земле – или не будет никакой.

Солдат выдержал взгляд, но почувствовал сильную слабость в ногах.

– Ты проповедник? – тихо спросил он.

– Я не проповедник. Меня зовут Странник. Для того, чтобы понять меня, тебе нужно избавиться от ложных представлений, – как можно мягче объяснил Странник. – Скажи, кто опаснее, заказчик убийств или исполнитель?

– Организатор. Посредник между заказчиком и исполнителем. Он вроде бы ни при чём, спит спокойно, не рискует, – усмехнулся Солдат.

– Тебе виднее, но, уничтожив заказчика, ты лишишь работы организатора и исполнителя, – Странник вопросительно посмотрел на него.

– Согласен, – вздохнул Солдат.

– Так вот, злые помыслы опаснее всякого оружия, ибо они направляют руку убийц. Добрый человек не станет издеваться, насиловать и убивать. Если заблудший человек изменит свои взгляды, начнёт ценить жизнь, проявит терпимость по отношению к таким же слепцам, как и он, то в мире появятся любовь и знание, которые уничтожат зло. Война против злых помыслов принесёт мир и благоденствие на землю, – Странник снова улыбнулся.

Солдат задумался. Вроде ничего особенного не говорил этот человек, высказывания его наивны, банальны, но по какой-то причине они проникали в душу и вселяли надежду, что он сможет выбраться из поглощающей сети тоски. Но подумав немного, он спросил себя: «Вдруг этот человек просто гипнотизёр? Какие у него цели? Зачем ему рисковать собой? Провокация?»

– Почему ты пришёл сюда? Ты понимаешь, где находишься?

– Я знаю, что здесь неспокойно, но мы выберемся, – ответил Странник.

«Этот парень явно не в себе», – Солдат давно так не удивлялся.

– Что думаешь, напарник? Имеет смысл спрятаться до полного наступления темноты и по-тихому пробираться к нашему посёлку, или пойдём сейчас? Сделаем вид, что мы два олуха, забредшие по ошибке на закрытую территорию. Если повезёт и нас не пристрелят, а о чём-то спросят, прикинемся экзальтированными придурками, – не скрывая сарказма, предложил он.

– Мне не трудно прикинуться экзальтированным придурком, поэтому второй вариант подходит, – снова улыбнулся Странник.

– Тебе и прикидываться не надо, – Солдат внимательно посмотрел на него. – Всё время улыбаешься.

– Когда я радуюсь – всегда улыбаюсь, – ответил Странник.

Какое-то время они шли молча. Вдруг Солдат остановился.

– Что случилось? – спросил его новый знакомый.

– Не говори на нашем языке, – прошептал Солдат. – Нас видят местные, не дай им сообразить, кто мы. Пока прочухаются, посовещаются, сообщат в посёлок, мы уже выйдем отсюда. Прикинемся туристами.

Хорошо, что они не смотрели на удивлённые лица местных жителей, иначе расхохотались бы, видя округлённые глаза крестьян и их открытые рты, потому что Странник заговорил на языке священных текстов, давно вышедшем из обыденного употребления. Только раз в год на собрании местной общины священники читали древний свиток, написанный на этом языке, которым Странник основательно владел.

Солдат, подражая ему, нёс какую-то тарабарщину, нещадно коверкая слова. Вдруг он боковым зрением заметил – от группы стоящих неподалёку жителей отделился подросток и стремглав побежал в посёлок.

– Внимание! – жёстко сказал он своему спутнику. – Минут через пятнадцать здесь будут боевики. Бежим изо всех сил. Недалёко отсюда у меня схрон, добежим до него – выживем. Вперёд!

Странник пожал плечами и недовольно сказал:

– Пешком дойдём.

Солдат бежал очень быстро, ругая себя за то, что вовремя не бросил курить, – не хватало дыхания.

– Да что с тобой?! Быстрее! – оглянувшись, выкрикнул он, отчаянно жестикулируя и мысленно ругаясь. «Я должен успеть добежать и еще вернуться за этим сумасшедшим. Этот Странник хоть и безумец, но он свой и настоящий. Я вижу людей насквозь».

Солдат не оглядывался, ему казалось, он уже слышит звук приближающейся машины с вооружёнными боевиками. Добежав до цели минут через десять, он глубоко вдохнул, отвалил тяжёлый камень и достал из углубления автоматическую винтовку, обмотанную в промасленную тряпку, и четыре рожка с патронами, скреплённые по два. Его сильно тошнило, пульсировало в голове от очень быстрого бега.