Тем временем сэлки в провале с одобрительными воплями подались в стороны. На верхушке наклонного балкона появился морозный великан. Блестя ледяной харей, он с шипением набрал в себя воздуха.

Могучим движением руки Питер послал молот вперед. На руке у него, словно железные узлы, проступили мышцы.

– Возьми кольцо! – прошипел Том О'Лампкин Ворону. – Откажись от любви госпожи! Ты все равно ее не стоишь!

Череп великана взорвался брызгами льда, мозгов и бледно-голубого ихора. Громадное тело опрокинулось навзничь, давя бандитов и сэлки, и любой, на кого попадали останки падающего колосса, получал ледяные ожоги, обмораживался или погибал, словно облитый жидким азотом.

Когда великаний труп ударился о землю, он, как ни странно, рассыпался на осколки, подобно полой статуе.

Венди радостно завопила и захлопала в ладоши.

В восточных окнах вихрем промелькнули два князя бурь: оглушительное хлопанье килта и пол камзола, руки плотно стискивают противника, сияющее копье запуталось в тростях волынки. Третий гордо вышагивал по воздушным коридорам, спускаясь к дому, плюмаж из конского хвоста на его шлеме бился на ветру, шаги грохотали в воздухе.

– Или ты не хочешь помочь своим друзьям? – прошептал Том О'Лампкин сиплым от ненависти голосом.

Сэлки, одетые матросами, были уже у провала, но бросились ничком, когда Мьёлльнир, посланный какой-то невидимой силой, выдернулся из размозженного черепа великана и пролетел у них над головами к поднятой руке Питера.

Выражение страха мелькнуло на лице старого вояки за секунду до того, как молот ударился об его руку. Его выдернуло из кровати, где он сидел, и швырнуло на пол.

– Моя рука!

Толпа сэлки хлынула в спальню, размахивая пиками и дубинами, перепрыгивая через кровать и хохоча от радости.

Из разбитых главных дверей в комнату также метнулись оборотни, неожиданно зайдя с тыла.

Четверо из них схватили Ворона и бросили его на пол прежде, чем он успел среагировать. Пятый навис над ним, размахивая дубиной, и прицелился, чтобы размозжить бородачу голову.

Но он превратился в тюленя. Удара не последовало.

Человеческая оболочка отвалилась, словно белый кожаный костюм, и его черное лоснящееся тело, столь гибкое и стремительное в море, шлепнулось на пузо, беспомощно шевеля ластами. Дубина со стуком упала поверх тюленя.

Люди, удерживавшие Ворона на полу, тоже превратились в тюленей. Их руки стали плавниками, и, лишившись ног, солдаты беспомощно хлопнулись на брюхо.

Бородач стряхнул их и поднялся. Того, что попытался его укусить, он пнул по голове.

Питер с молотом в левой руке забил насмерть двоих тюленей на расстоянии вытянутой руки. Но он выглядел таким же беспомощным, как и они, ибо обе его ноги, а теперь и одна рука болтались бесполезным грузом, а на лице застыл страх.

– Моя рука! Я не могу пошевелить рукой!

Он корчил ужасные гримасы, и его мокрое от пота лицо было забрызгано кровью и мозгами убитых им тюленей.

Венди держала в руке жезл Моли. И где она взмахивала жезлом, там сэлки падали, теряя человеческую маскировку. В одно мгновение целое стадо тюленей беспомощно извивалось на полу, хлопая ластами и тявкая.

Многие тут же с яростным лаем и рычанием набросились на соседей и принялись полосовать друг друга зубами, словно внезапно обнаружились легионы скрытых предательств.

Питер принял вертикальное положение, вцепившись левой рукой в столбик кровати и зажав рукоять Мьёлльнира в зубах. Он дернул плечом, чтобы перекинуть правую руку через изголовье, и так обеспечил себе подпорку, когда ноги его, жалкие и смешные, свернулись на сторону.

Он выплюнул молот в левую руку.

– О черт!

Ибо он увидел сердитые глаза огненного великана, глядящие в разбитые рамы южных окон.

Великан занес огромную руку, приготовившись промести факелом, как веником, по комнате и снести все внутри. Но тут увидел, как опирающийся на изголовье Питер неловко, левой рукой, заносит молот, готовясь к броску.

Великан заколебался, из ноздрей вырывались дым и искры.

Они уставились друг другу глаза в глаза, человек и великан, и на протяжении мгновения ни тот, ни другой не шевелились.

Азраил де Грэй шагнул сквозь брешь в стене, слева за ним – Кощей Бессмертный, а справа – князь бури в древнеримском доспехе.

За ними обоими двигались несколько уцелевших бандитов: все в черных куртках и голубых касках.

Тюленей Азраил либо пинком отшвыривал с пути, либо перешагивал через них. Он остановился, заметив Питера с занесенным молотом.

Двое у него за спиной замерли, войдя в комнату на шаг. Высокая тонкая тень Кощея источала могильную вонь, а обрамляющие корону костлявые пальцы царапали потолок. Лицо князя бури скрывал шлем, а плюмаж и красный плащ хлопали на бешеных ветрах, вызываемых малейшим его движением. Он стоял, держа меч-гладиус над небольшим круглым щитом.

Трудно сказать, чей взгляд труднее было выдержать, Кощеев или Азраила. Глаза некроманта представляли собой всего лишь точки мрачного света, плавающего в темных ямах глазниц, нечеловеческие и ужасные. Но глаза Азраила могли бы быть человеческими и некогда были таковыми.

Питер оглянулся через плечо на основателя, затем снова перевел глаза на великана и слегка переместил вес молота, чтобы можно было бросить его в любом направлении. Он смотрел между ними, наблюдая за обоими краешком глаза.

И, возможно, позволил себе бросить один взгляд на единственную оставшуюся руку, напряженно замершую перед лицом.

– Один готов, второй на очереди, – хрипло пробормотал он. Но шутка не получилась.

Кто-то из террористов поднял винтовку, но Азраил вскинул руку:

– Не трогать мою родню!

Великан напряг плечо. Питер глянул туда, Азраил коснулся ожерелья из магнитов и прошептал имя:

– Сомнус, парализуй их. Кровь Полярной звезды делает их досягаемыми для меня.

Ворон ощутил, как конечности наливаются тяжестью. Он упал на колени и рухнул вперед, лицо его оказалось всего в нескольких дюймах от пряжек туфель Бена Франклина. Призрак американского волшебника не двинулся и не заговорил – лишенное жизни изваяние.

Сын гор попытался припомнить имена и заклинание, чтобы прогнать наваждение, но мозг заполнило обвиняющее равнодушное выражение, которое он прочел в глазах Венди.

Тут великан дернулся вперед, но Азраил крикнул:

– Суртвитнир! Назад!

Великан зарычал, изрыгая дым, отодвинулся примерно на фут от окон, но факела не опустил. Горящая дубина размером с дерево ждала возможности разнести комнату вдребезги.

– Бромион, почему ты не оглушил и не свел их с ума громом? – вопросил де Грэй.

Голос у князя бури оказался негромким и гладким, как шелк:

– Здесь побывал архангел Уриэль, правитель Солнца. Ангельские следы освящают. А к освященной территории мы, духи, не подходим близко.

Азраил постучал посохом по половицам, затем отпустил его, и тот не упал, но остался стоять.

Венди распростерлась на полу. Рог единорога по-прежнему торчал у нее за поясом юбки. Азраил пошел вперед, пинками отбрасывая с дороги тюленей, туда, где она лежала.

С минуту он пристально смотрел на нее сверху вниз. Ворон, глядя парализованными глазами, ничего не мог поделать.

Старательно избегая касаться упавшего жезла Моли, Азраил поднял Венди на руки, как мужчина поднимает свою невесту.

Затем шагнул на балкон и занес ее над бездной.

– Я обещал сбросить тебя с этого высокого места, если ты не отдашь мне Клаваргент, и я не лгал.

Он обнял ее за талию, а ноги отпустил, так что весь ее вес приходился теперь на одну руку.

В этот самый миг Ворон увидел крохотную фигурку, бросившуюся со стропил к жезлу Моли.

Азраил произнес:

– Сомнус! Расковать ей конечности! – А Венди он велел: – Теперь вытяни серебряный ключ из-за пояса и вложи мне в руку!

– Милая! Лови! – Жезл Моли полетел через пустоту, Венди поймала его и съездила им Азраилу по физиономии.

Его рука тут же превратилась в дряблую белую перчатку, лицо обернулось капюшоном, сделанным из кожи Галена. Мальчишеские черты осыпались, будто скорлупа, открыв высокого, смуглого, величественного мужчину: ястребиный нос, мрачные складки глубоко залегли вокруг рта, глаза темные и жестокие, волосы тоже темные, за исключением тех мест над висками, где возраст оставил белые пряди. Он выпрямился, оказавшись на фут выше Галена, и одежда на его плечах и вдоль бедер поползла по швам.