иногда даже к прямому садизму. Не случайно не-

сколько лет назад, когда наконец раскрыли инкогни-

то знаменитого «кембриджского насильника», им ока-

зался человек, стены квартиры которого были увеша-

мы именно продукцией сексшопов. В Англии есть

строгий запрет на порнографию в телевидении. Но

поэзии почти так же невозможно проникнуть на го-

лубой экран, как будто она порнография. Я оказался

значительно везучей многих моих английских коллег-

поэтов, когда Би-би-си показала 40-минутный фильм

обо мне, и, надо отдать должное, сделанный чистыми

руками, без каких-либо политических подковырок.

Оператор с невеселой улыбкой сказал мне, что я

единственный поэт, которого он снимал за всю свою

жизнь. Вот горькие признания поэта Питера Портера,

сделанные им в статье «Выступающие поэты» (еже-

недельник «Что идет в Лондоне?» 26 сентября): «Это

случилось не со мной, а с моим другом, и это говорит

многое о его профессиональном хладнокровии, по-

зволившем ему дочитать стихи до конца. Выступление

состоялось почти в пустой комнате публичной биб-

лиотеки Северного Лондона. Шесть или семь человек,

составляющих потенциальную аудиторию, наконец-то

уселись в первых двух рядах. Впереди особенно вы-

делялся мужчина с собакой около него и с газетой

на польском языке, лежащей на его коленях. Когда

мой друг поднялся, чтобы декламировать, владелец

собаки распахнул газету, поднял к глазам и углубил-

ся в нее. В то же самое время собака начала скулить.

Но чтение продолжалось. Поэты тоже учатся быть

борцами». Актер Дэвид Редиган, великолепный чтец

поэзии, рассказал мне еще более печально-смешную

историю. На свой страх и риск он снял крошечный

зал на 50 мест для чтения поэтической композиции,

сам развешивал афиши. Пришел всего один человек.

Но без собаки и без газеты. Дэвид читал для него

целую программу. Человек плакал. «Вам понрави-

лось?» — в радостном отчаянье спросил Дэвид после

конца программы. «Простите, я не слушал... — иск-

ренне ответил единственный зритель. — Мне очень

плохо... Мне просто некуда было деться...» Дэвид при-

гласил его в бар, где они оба крепко, по-дружески

выпили. Означает ли это, что в Великобритании нет

хороших поэтов? Нет, они есть — назову хотя бы Те-

да Хьюза, Филипа Ларкина, Кристофера Лога, ир-

ландца Хини... Означает ли это, что англичане не спо-

собны воспринимать поэзию? Нет, неправда — англи-

чане прекрасные, внимательные слушатели, я в этом

сам неоднократно убеждался. Но... но... если они при-

дут слушать (без собаки и без газеты, и без того, что

им просто некуда деться). Приведенные мною два

случая, конечно, анекдотичны. Но анекдот иногда бы-

вает показательней усредненной статистики. Чтобы

привлечь публику, нужна реклама. Для рекламы

нужны деньги. Где их взять? Для рекламы телораз-

влекательства деньги почему-то находятся, а для

рекламы поэзии — ищи-свищи.

Поэзия — это творение живой души и для живых

душ. Зачем она нужна тем, кто только тела? О ду-

ховных нуждах своих других сограждан они судят

только по своим телесным нуждам. Часто поэтические

книги возвращаются авторам с таким объяснением

издателей: «Это прекрасно, и нам всем очень понра-

вилось, но, к сожалению, уровень наших читателей

очень низок — они не будут это покупать...» Получа-

ется порочный круг — издатели сами формируют ан-

типоэтический вкус читателей, а потом ссылаются на

этот сформированный ими вкус как на низкий, не ус-

ваивающий высокой поэзии. Коммерческая цензура

нисколько не лучше политической. Несмотря на все

усилия «Совэкспортфильма» показать на английских

экранах первоклассный фильм Никиты Михалкова

«Неоконченная пьеса для механического пианино»,

объяснения были таковыми: «Это слишком сложно...

для нашего зрителя... Слишком русский фильм...» Да-

же «Гран-при», полученный на Каннском фестивале,

не помогает. Правду ли говорят английские кинопро-

катчики о вкусах своих зрителей? Про вкус какой-то

части зрителей правду. Но эта часть зрителей — те-

ла, воспитанные этими же кинопрокатчиками. Есть в

Англии души, не поддавшиеся воспитанию «Челюстя-

ми», «Дракулами», вариациями Джеймса Бонда и

прочей кинодребеденью. Это они толпятся на единст-

венный ночной сеанс в окраинном кинотеатре, чтобы

увидеть гениальный, на мой взгляд, революционный

фильм Бертолуччи «Двадцатый век», это они выис-

кивают в разливанном море пошлости картины Фел-

лини, Бенуэля, Формана, Крамера, Вайды, Тарков-

ского, Ольми. Часть киноновинок спасительно про-

тивостоит коммерческому мутному потоку. Это пре-

жде всего американские остросоциальные, антиво-

енные фильмы «Возвращаясь домой» и «Китайский

I п ядром», где вдохновенно играет Джейн Фонда,

убедительно доказывая, что гражданственность не

унижает художника, а поднимает его. Поразительно,

Как Джейн Фонда все успевает: и сниматься, и во-

гнать против атомной истерии не только на экране,

НО и с трибун. Джейн Фонда — красивая женщина,

НО она не дала предпринимателям сделать себя толь-

ко экранным телом. Не боясь никаких обвинений в

аптипатриотизме, она отстояла свое право на душу.

Ее личная душа стала воплощенной душой прогрес-

сивной Америки. И как я был ошарашен, когда в

одном из переулков Сохо на рекламе порнографи-

ческого кинотеатра «Астраль» наткнулся на имя

французской, когда-то знаменитой актрисы. Поте-

рю славы нужно уметь так же достойно выдержать,

как и саму славу. Мне объяснили, что это так назы-

ваемое «софтпорно» — мягкая порнография, где ис-

пользуется только лицо актрисы, а ее голое тело

сыграно другим голым телом. Но, в сущности, вза-

имозаменяемость тел еще более подчеркивает отсут-

ствие души. Бегство от проблем пола — это, конеч-

но, лицемерие. Но разве не лицемерие — бегство от

собственной души? Когда-то Бергман в своем зна-

менитом фильме «Молчание» многих шокировал на-

турализмом сексуальных сцен, но они были для него

лишь средством метафорически выразить страх оди-

ночества в обществе, где друг с другом говорят на

обреченно разных языках. Героиня фильма, отдавша-

яся первопопавшемуся официанту из незнакомого ей

города, где по улицам ходят только мужчины, гово-

рящие на изобретенной Бергманом тарабарщине, от-

чаянно исповедуется ему: «Господи, как я счастлива,

что ты меня не понимаешь! Значит, я могу не боять-

ся сказать тебе все о себе...»

Жестокость порой прикрывается сентименталь-

ным пуританизмом, а безжалостность правды ис-

кусства может призвать к чистоте. Таков один из

последних английских фильмов «Скам» (в переводе

более или менее — подонки, грязная пена). Он рас-

сказывает страшную правду об издевательстве вос-

питателей над малолетними преступниками в одной

из лондонских тюрем. Воспитатели всячески поощ-

ряют тюремный «вождизм», наушничество, издева-

тельство над слабыми, даже извращения, лишь бы

в тюрьме царило полное подчинение начальству, до-

ходящее до тупого, бессмысленного рабства. А ког-

да очередной «вождь» поднимает других подростков

к восстанию, ему мстят за это с еще большим изу-

верством, чем другим: «Неповадно тебе будет со-

ваться в лидеры!» Его хотели сделать козлом-прово-

катором, но когда в нем победила сущность свобод-

ного неподъяремного буйвола, его втаптывают в соб-