Я продолжал жить независимо, наблюдая за ходом событий со стороны и принимая происходящее слишком близко к сердцу, однако два происшествия все-таки выбили меня из колеи.

Сейчас расскажу какие.

Я уже говорил, что борьба за имперский престол велась бесконечно. Не успевал Сенат одобрить назначение очередного императора, как тот погибал от руки или по приказу другого претендента. А римские воины только и знали, что маршировать по отдаленным провинциям империи, приводя к власти нового правителя, когда люди начинали бунтовать против предыдущего.

В триста пятом году два суверена именовали себя Августами, а еще двое – Цезарями. Я смутно представлял себе, что означают данные титулы, а точнее, скажем так, слишком презирал всех участников событий, чтобы выяснять, о чем речь.

Так называемые «императоры» имели привычку вторгаться в Италию чаще, чем мне хотелось, а один из них, по имени Север, даже дошел в триста седьмом году до ворот столицы.

А я, более всего на свете пекшийся о величии Рима, не хотел, чтобы мой родной город был отдан на разграбление!

Заинтересовавшись, я вскоре выяснил, что вся Италия, а также Сицилия, Корсика, Сардиния и Северная Африка находятся во власти «императора» Максенция, который отразил удар Севера и теперь сражался с Галерием, преследуя его обратившиеся в бегство легионы.

Этот Максенций, проживавший в каких-то шести милях от городских стен, был по сути своей настоящим чудовищем. Однажды он даже приказал преторианцам, своей личной армии, устроить резню среди горожан. Он был резко настроен против христиан и преследовал их с бессмысленной жестокостью. Ходили даже слухи, что он надругался над женами свободных римских граждан и тем самым нанес им величайшее оскорбление. Кроме того, он бесчеловечно обошелся с сенаторами и позволил своим солдатам вытворять в городе все, что тем заблагорассудится.

Однако лично меня политика никак не затрагивала, пока я не услышал, что на Рим идет еще один император – Константин. За последние годы над моим любимым городом в третий раз нависла угроза. Узнав, что решающая битва состоится вдалеке от городских стен, я, однако, испытал некоторое облегчение. Конечно, Максенций принял такое решение, зная, что римляне не окажут ему никакой поддержки.

Кто знал, что битва Константина и Максенция окажется судьбоносной для западного мира? Конечно, сражение произошло днем, но я узнал о нем, лишь когда проснулся после захода солнца. Выбравшись из дневного укрытия, я помчался домой, обнаружил, что мои философствующие гости пьяны, и поспешил на улицу, чтобы узнать исход битвы. Константин наголову разбил Максенция. Поверженный полководец утонул в Тибре. Но для собиравшихся в группы горожан самым важным было другое: говорили, что, перед тем как отправиться на битву, Константин увидел в небе знак, ниспосланный Иисусом Христом.

Знак появился сразу после полудня. Константин взглянул на небо и прямо над стоявшим в зените солнцем увидел крест и надпись: «С этим победишь».

Я не поверил. Как могло римскому императору явиться христианское видение? Я поскорее вернулся к письменному столу, чтобы записать в дневник все подробности, и приготовился ждать, какие еще сюрпризы преподнесет мне история.

Гости, собравшиеся в моем доме, пришли в себя и бурно обсуждали последние новости.

Никто не верил в знамение.

«Константин – христианин? Подлейте-ка еще вина», – слышалось со всех сторон.

Но, ко всеобщему изумлению, Константин оказался-таки христианином.

Вместо того чтобы отпраздновать великую победу, по обычаю щедро одарив храмы, он сделал пожертвования христианским церквам, причем повелел всем наместникам поступить точно так же. Потом император преподнес в подарок христианскому Папе дворец на одном из холмов, носившем название Целий. Отмечу, что впоследствии дворец тот переходил от Папы к Папе на протяжении тысячи лет. Я знавал его обитателей, самолично заглядывал внутрь, чтобы посмотреть, как устроился наместник Христа, и строил домыслы о том, чем все это закончится.

Вскоре появились законы, запрещавшие казнь через распятие, а также проведение гладиаторских боев, столь популярных у римлян. Воскресенье объявили праздником. Император даровал последователям Христа всяческие привилегии, и не успели мы оглянуться, как те пригласили правителя Рима принять участие в религиозных диспутах!

В африканских городах споры о доктрине зашли настолько далеко, что поднялись бунты и христиане принялись убивать друг друга. Народ потребовал вмешательства императора.

На мой взгляд, в том, что касается истории христианской религии, необходимо учесть один очень важный факт. С самого начала христианство несло с собой жестокие споры и войны, привлекая на свою сторону светские власти в надежде использовать их силу в разрешении многочисленных конфликтов.

Я в изумлении наблюдал за происходящим. Конечно, мои гости тоже яростно спорили. Выяснилось, что некоторые из них давно уже перешли в христианство. Теперь они могли не скрывать своих убеждений. Но что бы ни случалось, вино продолжало течь рекой под неустанные звуки музыки.

Видишь ли, я не испытывал по отношению к христианству ни страха, ни врожденного отвращения и, как уже сказал, изумленно следил за его развитием и распространением.

Но теперь, спустя десять лет, в течение которых Константин и Лициний, правя империей, поддерживали шаткий мир, наметились перемены, мысль о которых доселе не приходила мне в голову. Былые верования канули в прошлое, гонения на христиан прекратились, последователи этой религии добились оглушительного успеха.

Я вдруг обнаружил, что идеи христианства коренным образом изменили образ мыслей римлян. Можно сказать, произошло смешение стилей и мировоззрений.

Со смертью Лициния Константин стал единственным правителем империи, и все провинции заново объединились. Константина очень волновала разобщенность христиан, и в Риме поползли слухи о проведении на Востоке христианских Соборов. Первый такой Собор состоялся в Антиохии, где когда-то я жил вместе с Пандорой. Антиохия оставалась великим городом и, возможно, во многих отношениях была оживленнее и интереснее Рима.

Арианская ересь вызвала недовольство Константина. Сыр-бор разгорелся из-за мелочи, на взгляд Константина не стоившей выеденного яйца, – из-за фрагмента Писания. Тем не менее некоторые епископы были отлучены от развивающейся церкви, а спустя два месяца в Никее собрался новый Вселенский собор под председательством Константина.

Там, на Никейском соборе, был принят «Символ веры» – краткий свод догматов христианской ортодоксии, которых по сию пору придерживаются ревностные последователи этой религии. Епископы, ее подписавшие, снова заклеймили как еретика и отлучили от церкви христианского теолога и писателя Ария, а творения его приговорили к сожжению. Ария изгнали из Александрии. Решение Собора обжалованию не подлежало.

Но стоит отметить, что Арий, оставаясь изгнанником, продолжал отстаивать свои позиции.

Другой важной причиной созыва Никейского собора стал вопрос, до сих пор не решенный христианами: какова точная дата Пасхи – воскрешения Христа. Участники Собора решили, как они будут впредь вычислять эту дату, основываясь на западной системе. И закрыли Собор.

Епископов, однако, попросили задержаться и присутствовать на праздновании двадцатилетней годовщины правления императора Константина. Естественно, об отказе не могло быть и речи. Епископы остались.

Долетевшие до Рима рассказы о роскошных празднествах породили в душах его граждан недовольство и зависть. Рим чувствовал, что его обошли стороной. Поэтому, когда в январе триста двадцать шестого года император снова направился к нашему городу, римляне испытали облегчение и радость.

Однако прежде чем Константин достиг стен Рима, город наводнили слухи об ужасных злодеяниях императора. По никому не известным причинам на пути к Риму он сделал остановку, чтобы предать смерти своего сына Криспия, пасынка Лициниана и собственную жену, императрицу Фаусту. Историки могут до хрипоты спорить, почему он так поступил, но истинная причина никогда не станет известна. Возможно, император узнал о существовании заговора против него. А может, случилось что-то другое...