Колыбельная для восемнадцатилетней дочки Когда бы любовь и надежду связать воедино, Какая бы, трудно поверить, возникла картина! Какие бы насминовали напрасные муки… Булат Окуджава Повзрослела дочка: восемнадцать ей. И глаза серьёзней, и слова умней. И уже не скажем: «Мы не разрешим!». На собраньях в школе больше не сидим. Не обманешь сказкой о Добре и Зле: Нет ведь Доброй Феи на больной Земле. Что ж, всему на свете наступает срок… Но опять надежды тлеет уголёк: Уголёк надежды в золоте любви. Медальончик этот к сердцу прикрови. Пусть любовь дополнят глаз друзей пожары (Среди них, конечно, исобачьих пара). И душа светлеет, и слезится глаз, И Закон Булата действует для вас. Всему свойсрок. Проходит время. Кассета Джексона в пыли. Никитин с Долиной «не в теме». Скучает Пастернак вдали. Язык другой уже усвоен, Что говорил им сам Творец. И уж вниманьем удостоен Другой писатель и певец. * * * Ты ещё молода… Я ещё молодой… Было время: в «ещё» не нуждались. Жизнь казалась тогда Полной чашей вина, — Пить-пьянеть из неё не боялись. Но трезвела в пути «Голова во хмелю», Душ холодный судьбы принимая. И теперь уж другие я песни пою… Ну а ты?.. Впрочем, ты – не седая. Тем, кто сломан судьбой, Им уже не понять, Что для жизни есть мера другая. Ты – на белом коне, А я вслед за тобой, Но на чёрном коне, «молодая». * * * Хорошо ли, плохо ли, — Что прошло, то прожили. Задали ответы мы, Не найдя вопрос. Горечи и сладости. Год печаль – миг радости. И досада слёзная: Не вернёшь. * * * Что поделать?.. Жизнь проходит. Не вернуть. На усталом небосводе Грусти муть. И вновь: улыбка мамы, смех Мишутки, ирония папы – на фотографиях памятников… Тихо здесь… Тепло… Как в раю… Здесь благодать и тишина… Лишь птичья музыка слышна… Но в неизмученной земле, Под благодушным небосводом, Уже заложена война: Зла во Добре. Добра во Зле. Я готовлю себе подлянку. Хочешь – слушай, а хочешь – нет. Я готовлю себе подлянку Уже пятый десяток лет. Не случайно и не халтуря, Я работаю каждый день. И не мог бы я сделать другую, И упёрся, как старый пень. Долог путь, но я не горюю, Ведь финала близки огоньки, Где подлянка восторжествует, То есть я… «отброшу коньки». Не бегут неуклюже Все евреи по лужам: До зимы не видать уж дождей. А эту пару в жарищу, В нашем Израилище, Угораздило на юбилей. Соблюдём же приличье, Сделавчинным обличье, Поздравлений букет поднесём: «Будьте нам вы здоровы, Счастливы – не то слово! Долго, долго живите вдвоём!». Но семиты ведь ушлы, Как известно, покушать, А ради делаи выпить в жару. Принимайте ж подарки, Поцелуи и «бабки», И скорее, скорее – к столу! Припев: Жизнь играет С намив прятки У Фортунына виду. К утешенью, Юбилеев — Много есть в году. Под музыку Н. Матвеевой, Матвеевой, Матвеевой… Какой большой «гембель» Принёс июль парню: Пяток-другой пьянок С «хешб она» [2] сдул деньги. А тут ещё горе: Родился сам сдуру И впопыхах что ли В свою он влез шкуру. Но наступил август, И ждут других тосты. И на душе радость: Ведь не к нему гости. Пройдетеё праздник. Уйдут к гостям стулья. Какой большой «гембель». Ах, какой «цурес»! А ты не спишь, «демпель», В свой телескоп щурясь. И никакой песни Не пожелать звонче. Ну разве что, если Кто-то придёт «с ночи» И, подкатясь боком К лежащему вопросом, Зевнёт весьма громко, И захрапит насосом. |
