П.А. Садиков, большой знаток документальных источников, исследователь тонкий и, к сожалению, до конца не оцененный, предвосхитил идеи некоторых более поздних исследователей. В условиях сталинской эпохи он обязан был выражать свои концепции определенным образом. Но от этого не уменьшилось ни его источниковедческое чутье, ни аналитические способности. О целях и сути опричнины он писал следующее: Иван IV готовил в начале 1560-х годов масштабные реформы государственного строя России, однако события 1564 г. «сбили» подготовку. «Реформы» приняли «спешный и бурный характер, вылившись в форму опричнины». Их суть заключалась в создании вокруг особы царя верной дружины «телохранителей» для защиты государевой семьи «от всех возможных случайностей и опасностей» и строительстве аппарата, который обеспечивал бы дружину всем необходимым (прежде всего, поместьями). Помимо этого, царь произвел казни «виднейших представителей княжья» (связанных с Избранной радой, виновных в служебных упущениях или попытках перебежать в Литву), а также произвел частичную «чистку командного состава в действующих войсках». «Опричная ломка» Старицкого удела была частью плана преобразований. Заговоры против царя, в том числе новгородскую «измену», Садиков склонен в большинстве случаев считать реальными проявлениями сопротивления Ивану Васильевичу и его политическим преобразованиям[167]. Подводя итоги, историк пишет: «Опричнина ломала решительно и смело верхушки феодального класса и поддерживала великокняжескую власть — этим, в условиях времени, она была безусловно прогрессивным историческим фактором, но в самой себе таила… острые социальные противоречия»{119}.
По мнению С.В. Бахрушина, Иван Грозный «отчетливо показал цель своей реформы»: во-первых, не допустить «повторения боярско-княжеской реакции, имевшей место в 1538—1547 годах, продолжение которой Иван усматривал… и в попытках бояр, близких к Адашеву, ограничить царскую власть»; во-вторых, укрепить оборону государства, страдавшего от отсутствия достаточной централизации в военном деле». Последнее было особенно важно в условиях Ливонской войны, самого ее «разгара»{120}.[168] Для этого Ивану IV потребовалось «разорить крупное боярское землевладение, служившее основой политической мощи феодальной знати». Ослабив экономически и «лишив политического значения крупных феодалов», царь попутно достигал иной цели: он создавал кадры мелких землевладельцев, всецело от него зависевших, преданных ему и готовых всячески поддерживать его политику{121}.
С.Б. Веселовский с одобрением отзывался о концепции Ключевского{122}. Он не видит в учреждении опричнины никаких реформаторских устремлений царя Ивана IV. В частности, историк констатирует конфликт Ивана Васильевича со всем старым Государевым двором, инициированный попытками монарха убрать оттуда неугодных ему людей. «Выход из положения он нашел в том, чтобы выйти из старого двора и устроить себе новый, “особный” двор, в котором он рассчитывал быть полным хозяином… Опричный двор получил значение базы для борьбы царя со старым двором»{123}.
А.А. Зимин в целом ряде трудов формулировал главную цель опричнины как разгром сохранившихся твердынь удельного периода. В книге, написанной им совместно с А.Л. Хорошкевич, эта концепция доведена до предельной концентрации. Задачей опричнины была, как пишут авторы, «ликвидация удельно-княжеского сепаратизма»{124}. Или, в более мягкой формулировке, «ликвидация пережитков удельной раздробленности и утверждения абсолютной власти монарха». Твердынями «феодальной децентрализации», по мнению А.А. Зимина, были Старицкое княжество, Новгород Великий и в значительной степени полунезависимая Церковь. В то же время сама опричнина «…вносила в жизнь элементы децентрализации»{125}.
В.Б. Кобрин в нашумевшей книге перестроечной поры «Иван Грозный» производит нравственный суд над государем Иваном Васильевичем. Он приходит к печальному выводу: с одной стороны, «…вне зависимости от желаний и намерений царя Ивана опричнина способствовала централизации, была объективно направлена против пережитков удельного времени», но с другой стороны, ее учреждение не преследовало никаких масштабных политических целей, помимо «укрепления личной власти» царя{126}; жертвы грозненского террора не являлись необходимой платой за поступательное развитие России. Опричнина, с точки зрения В.Б. Кобрина, была для страны гибельным и разорительным путем централизации. Зверства, совершенные в опричные годы, аморальны; не следует оправдывать их достигнутыми результатами, даже если кто-то считает эти результаты прогрессивными.
Р.Г. Скрынников высказывался о причинах и сути опричнины неоднократно, время от времени трансформируя свою точку зрения. В конечном итоге она выглядит следующим образом: основная цель опричнины — «ввести в стране самодержавные порядки, утвердить неограниченную власть царя»{127}; основной враг опричнины — «княжеские династии, происходившие из Владимиро-Суздальской земли», т.е. князья Шуйские, Ростовские, Ярославские, Стародубские, Оболенские. «Суздальская знать» имела всестороннее влияние на политическое руководство страной в середине XVI столетия. В опричные годы по ней был нанесен концентрированный удар. Но уже в 1566 и особенно 1567 годах опричнина теряет антикняжескую направленность и происходит расширение конфликта: опричнине начинают сопротивляться руководители земщины из старомосковского боярства; массовый террор обусловлен целым рядом причин, не связанных с изначальными задачами опричнины{128}. Руслан Григорьевич Скрынников, по всей видимости, должен считаться самым сведущим и самым авторитетным исследователем грозненской эпохи среди современных отечественных историков. Однако далеко не все разделяют его точку зрения.
Б.Н. Флоря пишет о потере доверия Ивана IV к собственному двору, а также о боязни измены и, следовательно, желании «отделиться» от старого двора, создав «особый» двор, способный стать орудием борьбы с изменниками. Он, в частности, пишет: «…суть нового режима, установившегося в России с начала 1565 года, состояла в создании особого, подчиненного только царю двора и особого дворянского войска, которое было наделено особыми правами и привилегиями, размещено на особых, выделенных для этого землях и с помощью самых разных мер отделено незримой, но прочной стеной от всего остального дворянства страны»{129}. Исключительно важным и совершенно справедливым представляется замечание Б.Н. Флори об опричном войске.
Покойный митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн в широко известной книге «Самодержавие духа» заявил о позитивном значении опричнины. По его мнению, «…опричнина стала в руках царя орудием, которым он просеивал всю русскую жизнь, весь ее порядок и уклад, отделял добрые семена русской православной соборности и державности от плевел еретических мудрствований, чужебесия в нравах и забвения своего религиозного долга… Даже внешний вид Александровской слободы, ставшей как бы сердцем суровой брани за душу России, свидетельствовал о напряженности и полноте религиозного чувства ее обитателей. В ней все было устроено по типу иноческой обители — палаты, кельи, великолепная крестовая церковь (каждый ее кирпич был запечатлен знамением Честнаго и Животворящего Креста Господня). Ревностно и неукоснительно исполнял царь со своими опричниками весь строгий устав церковный… Как некогда богатырство, опричное служение стало формой церковного послушания — борьбы за воцерковление всей русской жизни, без остатка, до конца. Ни знатности, ни богатства не требовал царь от опричников, требовал лишь верности, говоря: “Ино по грехом моим учинилось, что наши князи и бояре учали изменяти, и мы вас, страдников, приближали, хотячи от вас службы и правды”»{130}. Эта книга получила широкую известность, к тому же нравственный авторитет митрополита Иоанна чрезвычайно высок. При всем том владыка Иоанн высказывается не по богословским вопросам, а по историческим, поэтому его архиерейское слово следует воспринимать в данном случае как мнение частного лица, пусть и весьма образованного, и высокого духом. Эта позиция обозначена публицистически: критика источников по царствованию Ивана IV в книге довольно поверхностна. Гораздо важнее призыв смотреть на историю «очами веры», с которым нет причин спорить.
