Практичность Каролины была способна остудить какой угодно душевный трепет. Обернувшись, чтобы еще раз оценить наряд сестры, Бланш неохотно улыбнулась:
— Нет. Просто подумала, что было бы очень приятно ради разнообразия выглядеть так же прекрасно, как ты. Ведь твои женихи намного интереснее.
Каролина рассмеялась. Она не затратила на собственные приготовления к балу и половины тех усилий, которые ушли на сестру. Лишь попросила горничную обвить золотым шнуром уложенные в гладкий узел волосы да надела на шею цепочку из золота и серебра. Платье было прошлогоднее, но Каролину это не беспокоило. Через полчаса она сочла себя совершенно готовой к выходу. Вероятно, горничная все же успела начесать несколько свободных локонов по бокам и сзади, но к середине вечера они уже приобретут свой обычный слегка волнистый вид. У Каролины не было иллюзий относительно мужчин, которых ей предстояло сегодня увидеть. Некоторые уже пять лет ухаживали за ней, и она устала от всего этого не меньше, чем они сами. Время от времени, в зависимости от того, поправлялись ли их дела или шли на спад, они вдруг вспыхивали любовными страстями и делали предложение, но Каролина уже научилась с легкостью остужать их пыл. Более зрелые мужчины давно считали это игрой, в которой нечем было рисковать и нечего рассчитывать на победу. Все ставки были сделаны, все пари выиграны или проиграны в прежние годы. Оставалось лишь несколько любителей спорить наверняка. Старшая из дочек Торогуда прочно заняла место, как говорится, на витрине, среди несостоявшихся невест. И мало кому хотелось оказаться отвергнутым при попытке снять ее оттуда.
Вот почему сватовство Хэмптона застало заинтересованных лиц врасплох. Его самого вот уже лет десять рассматривали как достойную партию на каждой ярмарке невест. Но сам он не проявлял ровно никакого интереса ко всем тем соблазнительницам, которые вертелись под самым носом, наперебой стремясь привлечь к себе его вялый взор. Богатый, знатный и еще довольно молодой, этот лощеный господин не раз вызывал зависть молоденьких девиц, наблюдавших, как он выводит на паркет зрелых вдовушек. Однако сплетни о его романах с этими матронами были довольно сдержанны. Хэмптону никак не подходило определение повесы, потому что он очень редко дважды бросал взор в сторону одной и той же невинной девушки.
Его прилежные ухаживания за Каролиной Торогуд взбудоражили весь высший свет. Она не была ни опытной дамой, ни вдовой. Ни тени скандала не омрачало их отношения, если не считать того, что ухаживания длились уже добрых полгода и до сих пор не было сказано ни слова о помолвке. Это стало своего рода рекордом. Хэмптон еще никогда столь старательно не волочился за дамой, будь она молодой или в возрасте, да и сама Каролина ни разу не позволяла своим поклонникам так долго оставаться подле нее. И снова заключались пари, решится ли наконец связать себя узами брака эта парочка, так долго избегавшая постоянных привязанностей.
Прекрасно понимая, сколько языков, не зная устали, работают у нее за спиной, Каролина не предпринимала никаких шагов, чтобы направить толки в каком-либо выгодном для себя направлении. Она лишь стремилась как можно лучше представить в обществе младшую сестру и следила, чтобы молодые ухажеры относились к Бланш подобающим образом. Ухаживания Джорджа Хэмптона никак не мешали этим целям и даже во многом помогали их достижению, так что не было никаких причин отгонять от себя этого ненавязчивого поклонника. Каролина доподлинно знала, что сей светский лев наконец решил обзавестись наследником и нацелился на нее, поскольку счел ее более мудрой, чем весь этот свежий букет молоденьких девушек на ярмарке невест. Его менее чем романтические ухаживания ничуть не задевали Каролину. Она готова была принять предложение, так как уже решила, что пришло наконец время тоже обзавестись собственной семьей. И притом Джордж был настолько богат, что она могла не опасаться, что его интересует приданое. Все это казалось ей приемлемым и надежным способом пуститься в плавание по опасному океану супружеской жизни.
А вот Бланш была переполнена романтическими иллюзиями, и Каролина не торопилась снимать туманную вуаль фантазий с глаз сестры. Очень скоро настанет время, когда придется удалить от нее неподходящих претендентов. Тогда-то Бланш начнет понимать, что брак — это вопрос финансов, а не романтики. А пока пусть верит в любовь. В конце концов, это не так уж невозможно. Ведь даже волшебные сказки порой становятся былью.
В тот вечер Бланш и Каролина вошли в бальный зал под руку со своим родителем. Будучи богатым вдовцом, Генри Торогуд и сам вызывал интерес дам, так что, успевая присматривать за своими двумя красавицами дочками, он отнюдь не скучал в одиночестве. И все же именно Каролина выполняла роль дуэньи при порывистой юной Бланш, так что отцу очень редко приходилось вмешиваться. Каролина чрезвычайно тактично обращалась со слишком пылкими молодыми джентльменами, а также вовремя указывала сестре на то, что можно считать пристойным, а что нет. Торогуд наблюдал за старшей дочерью сквозь полуопущенные веки. Она с улыбкой отказала одному отъявленному повесе, легко сменила тему беседы с погрязшим в долгах молодым лордом, потребовав, чтобы тот принес ей пунш. О, Каролина прекрасно умела себя вести! Ее природная веселость скрывалась за приветливостью светской львицы, но фасад улыбок и ласковых речей мог обмануть кого угодно, только не ее родного отца.
Потягивая напиток, Генри Торогуд смотрел, как улыбка Каролины тает, уступая место маске усталости, стоило лишь ей остаться в одиночестве. Его дочь, его девочка с младенчества была жизнерадостной, преданность ее была безграничной и безоговорочной, а горе — отчаянным и безутешным. Она то плакала, то смеялась, то сердилась… Так было до ее восемнадцатилетия. В тот год она стала взрослой, и с тех пор Генри больше не видел прежней дочери. Но несмотря на преданность долгу и изысканные манеры этой новой женщины, которой стала Каролина, он тосковал по прежней пылкой девочке. Генри в задумчивости прищурил глаза, наблюдая за двумя джентльменами, которые приближались к ней в эту минуту.
Ощутив, что на нее смотрят, Каролина подняла голову и снова улыбнулась. На сей раз улыбка предназначалась приближавшемуся к ней элегантному Джорджу Хэмптону. В своем строгом черном фраке и панталонах, с безукоризненным галстуком — чудо простоты и одновременно произведение искусства — он шел благородной походкой уверенного в себе, сильного человека. Ему не нужно было, как многим другим представителям дворянства, носить неизменную маску высокомерия. Никто и так не усомнился бы в его принадлежности к аристократии. Хэмптон редко улыбался, но сейчас, поймав его взгляд, Каролина ощутила, что он смотрит на нее с наслаждением.
С ленивым любопытством она перевела взгляд на мужчину, который шел рядом с маркизом. Она знала, что Джордж часто бывает в «Уайтсе»и некоторых других клубах, но он редко представлял ей своих приятелей. Порой она задумывалась: не потому ли, что он стесняется своей связи с женщиной без титула, чье благосостояние приобретено за счет торговли? Однако Каролина не позволяла себе подолгу размышлять над этим вопросом. Джордж был приятным собеседником, и они прекрасно ладили. Но кто же этот незнакомец, которого, очевидно, он собирался ей представить?
На таком расстоянии Каролина могла различить лишь, что известный господин одет совсем немодно, но вместе с тем как-то очень привлекательно. Его довольно длинные каштановые волосы прядями выгорели на солнце, светлые глаза выделялись на загорелом лице. Серый фрак ладно сидел на слишком мускулистых плечах, а безукоризненно пошитые брюки ничуть не сковывали широкого стремительного шага. Одетый скорее удобно, чем изысканно, он, казалось, источал уверенность в себе, которая показалась ей неотразимой. Немного выбитая из колеи собственным внезапным и неожиданным интересом к незнакомцу, Каролина снова подняла взгляд на его лицо. К этому моменту они с Джорджем уже подошли ближе. От неожиданности она прижала ладонь к тому месту под ложечкой, где что-то резко похолодело и противно заныло. Лицо ее побелело.
