Всё у вас прекрасно изложено и производит сильное впечатление, но описание состояния Золотницкого¹ (или как-то так) надо или вовсе выпустить или значительно сократить. А то это может подать повод к рассуждению о том, что вы черты, свойственные личности, переносите на последствия заключения. И без этого описание всего ужасно. Мы читали вслух, и чтение беспрестанно прерывалось восклицаниями негодования.

Я давно знаю Суздальскую тюрьму. Мне удалось содействовать освобождению оттуда трех старообрядческих архиереев, взятых в Турции.² Кроме того, Маклаков Николай, женатый на моей внучке,³ был в самой тюрьме года четыре тому назад. Очень, очень желал бы содействовать распространению сведений об этом. Располагайте мною.

Дружески жму вам руку.

Лев Толстой.

1902. 12 сент.

Впервые опубликовано в журнале «Солнце России» 1910, 3 (43), стр. 3.

Александр Степанович Пругавин (1850—1920) — литератор, автор ряда книг по истории русского сектантства.

Ответ на письмо Пругавина от 31 августа 1902 г. о посещенном им суздальском Спасо-Евфимьевом монастыре. Монастырь этот, основанный в XV веке, с 1766 г. сделался тюрьмой для лиц, выступавших против официальной церкви. Большинство сосланных находилось в монастыре до своей смерти в ужасных условиях тюремного режима.

¹ Священник Нижегородской епархии, заключенный в Суздальскую тюрьму за то, что, «оставив свой приход, ушел к старообрядцам». Пробыл в тюрьме с 1865 по 1897 г.

² Толстой принимал участие в судьбе старообрядческого архиепископа Аркадия (сидевшего в Суздальской монастырской тюрьме с 1854 г.), епископа Конона (с 1859 г.) и епископа Геннадия (с 1863 г.). См. т. 62, письмо № 497.

³ Николай Алексеевич Маклаков (1871—1918), в 1894—1900 гг. податной инспектор в г. Суздале, впоследствии министр внутренних дел, крайний реакционер. Был женат на Марии Леонидовне Оболенской (р. 1874), внучке сестры Толстого, М. Н. Толстой.

Статья Пругавина о суздальском монастыре была напечатана под заглавием «Монастырская тюрьма» в еженедельной юридической газете «Право» в 1902—1904 гг. Издана отдельной книгой под заглавием «Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством», изд. «Посредник», М. 1905.

1902 г. Сентября 15. Я. П.

Дорогой Владимир Васильевич,

Сейчас ко мне приехал и умоляет меня помочь ему — Петр Иванович Миронов, 26 лет, бывший во втором классе учительского института, помочь ему поступить в Ветеринарн[ый] Институт, о чем он подает прошение министру. Я никого не имею, кроме вас. Если можно, замолвите о нем словечко кому следует.

Простите.

Лев Толстой.

15 сент.

На конверте: Его Превосходительству Владимиру Васильевичу Стасову. Петерб[ург], Публичная Библиотека.

Впервые опубликовано в ТС, № 162.

О дальнейшем см. письмо № 385.

1902 г. Сентября 18. Я. П.

Дорогой Лев Владимирович,

Податели сего, три Судаковские крестьянина, мне кажется, находятся в очень затруднительном положении, из которого может вывести их только губернаторская власть. Я уверен, что Вы не откажетесь помочь им по мере Ваших сил. Положение их очень тяжелое, и если никто им не поможет, то над ними будет совершена большая несправедливость. Простите, что утруждаю Вас, и примите уверения в моем уважении и симпатии.

Лев Толстой.

18 сент. 1902.

Лев Владимирович Яшвиль (1859—1917) — в то время тульский вице-губернатор. Был лично знаком с Толстым.

К Толстому обратились крестьяне д. Судаково, близ которого прокладывалась Туло-Лихвинская железная дорога. В связи с постройкой дороги у крестьян отнималась земля, сносились риги нескольких хозяйств этой деревни, некоторые дома были перенесены в другое место.

В ответном письме от 20 сентября 1902 г. Яшвиль сообщил, что посоветовал крестьянам провести оценку нанесенных убытков через комиссию и получить соответствующее вознаграждение.

1902 г. Сентября 22. Я. П.

Я получил ваше письмо, Константин Григорьевич, и очень рад, что могу ответить на ваш вопрос.

По моему убеждению, не рассудочному, но выведенному из опыта длинной жизни, — сущность жизни человека — духовная: человек есть дух, частица божества, заключенная в известные пределы, сознаваемые нами материей; и жизнь духа не подлежит никаким стеснениям, тем менее страданиям, — она всегда равномерно растет, расширяя те пределы, в которых заключена. Людям же свойственно поддаваться обману, иллюзии о том, что сущность нашей жизни в тех пределах, которые ее ограничивают, т. е. в материи.

И тогда, под влиянием этой иллюзии, мы смотрим на матерьяльное страдание и в особенности на болезнь и смерть, как на несчастие; тогда как все матерьяльные страдания (всегда неизбежные, как и самая смерть) только разрушают пределы, стесняющие наш дух, и, уничтожая иллюзию нашей матерьяльности, возвращают нас к свойственному человеку сознанию своей жизни в духовном, а не матерьяльном существе. Чем больше страдание матерьяльное, чем ближе самая кажущаяся большим страданием смерть, тем легче и неизбежнее приводится человек к освобождению от иллюзии матерьяльной жизни и к признанию ее в духе. Сознавая же жизнь свою в духе, человек, правда, не получает тех острых наслаждений, которые дает матерьяльная животная жизнь, но чувствует свою полную свободу, неуязвимость, неистребимость, чувствует свое единение с богом, с основною сущностью всего, — причем смерть не существует или смерть становится только избавлением и возрождением. И тот, кто испытал это состояние, не променяет его ни на какие матерьяльные наслаждения. Я говорю это потому, что с необыкновенной силой и ясностью испытал это во время болезни. Выздоравливая, я испытывал 2 противоположные чувства: одно — радость оживающего животного и — сожаление духовного существа о потере, заглушении той ясности духовного сознания, которое было во время болезни. Но, несмотря на все вступившие при выздоровлении в силу соблазны мирской жизни, знаю верно, что моя болезнь была для меня величайшим благом. Она дала мне то, чего не могли дать ни мои рассуждения, ни суждения других людей. И то, что она мне дала, я уже не потеряю никогда и унесу с собой. Но кроме болезни, вспоминая всю мою жизнь, я вижу ясно, что всё и очень многое, что мучило меня, было для меня истинным благом, сбивая меня с пути искания матерьяльного и натыкая на приобретение истинного духовного блага. Недаром мудрость народная говорит о болезнях, пожарах и всем том, что не от воли людской, — бог посетил. Нет хуже положения для достижения истинного блага, как то самое, чего люди желают себе и другим: здоровья, богатства, славы.

Дай бог вам почувствовать всю благодетельность страданий и приближения к смерти, неизбежной смерти. Правда, что для этого нужно верить в свою духовную сущность, частицу бога, не подлежащую никаким изменениям или умалениям, тем менее страданиям или уничтожению, но по письму вашему мне думается, что вы должны верить в это, или если не верите еще, то придете к этой вере. Помогай вам бог, прежде всего тот, который в вас.

Любящий вас Лев Толстой.

Печатается по Дневнику, куда вписана копия (т. 54, стр. 142—143).

Датируется по записи в Настольном календаре 22 сентября 1902 г. (см. т. 54, стр. 317; фамилия адресата написана там ошибочно — Галилов). Впервые опубликовано в переводе на французский язык в журнале «L’Européen» 1903, февраль, март (?) и в обратном на русский язык переводе, без обозначения адресата и даты, в «Миссионерском обозрении» 1903, 3, стр. 863—865. Подлинный русский текст впервые опубликован в т. 54 настоящего издания (см. выше).