Дорогой Эйльмер Моод,

В мартовской книжке журнала «La Revue Blanche» помещено краткое изложение приписываемых мне взглядов на половой вопрос, сопровождаемое мнением о них целого ряда французских авторов.

Приписываемые мне взгляды до нелепости абсурдны и представляют из себя плохое и неточное сокращение из собранных и напечатанных моим другом Владимиром Чертковым статей и бездатных отрывков.

Удивительно то, что из всех авторов, высказавшихся по этому предмету, ни один не подозревает, что его обманули. Все они приняли это сокращение за выражение моих действительных взглядов.

И потому мне приятно видеть в вашем предисловии к «пересмотренному изданию» «Воскресения»¹ изложение заново моих взглядов на половой вопрос, настолько же разумное, насколько нелепо сокращение в «La Revue Blanche».

Лев Толстой.

Печатается и датируется по машинописной копии. Впервые опубликовано, с датой 26 августа (н. ст.), в журнале «The Athenaeum», London, 1902, № 3910 от 4 октября, стр. 451.

По поводу изданного В. Г. Чертковым на русском и английском языках сборника высказываний Толстого «О половом вопросе» (изд. «Свободное слово» и «Free Age Press», Christchurch, 1901) парижский журнал «La Revue Blanche» провел анкету среди видных литераторов. Ответили: Эмиль Золя, Клеманс Руайе, итальянский криминалист и политический деятель Энрико Ферри (р. 1856), популярная испанская писательница Эмилия Пардо-Базан (1851—1921), бельгийский поэт, романист Жорж Экхауд (р. 1854), французская писательница и переводчица, ориенталистка Юдифь Готье (1846—1917), немецкий писатель, автор книги «Вырождение», Макс Нордау (1849—1923) и др. Все они отрицательно отозвались о требовании Толстым целомудрия, как идеала человеческого общежития. Результаты анкеты напечатаны в «La Revue Blanche» 1902, 1 Mars, № 210, под заглавием «Tolstoï et la question sexuelle» [«Толстой и половой вопрос»]. Отзывы Эмиля Золя и Клеманс Руайе см. в письме № 308.

Комментируемое письмо является ответом Толстого на эту анкету. См. книгу Моода «The Life of Tolstoy. Later Years», стр. 609.

¹ Предисловие Эйльмера Моода к новому изданию «Воскресения» (1902) в переводе на английский язык.

1902 г. Августа 20. Я. П.

Милый друг Поша. Сто лет не писал вам, и это очень огорчает: точно связь наша с вами удлиняется или тонеет. А это мне больно, п[отому] ч[то] вы один из первых и лучших друзей, доставивших мне много радости и поддержки. Так не позволим нашей связи разрываться. Ни за что. Боюсь, что я напрасно обнадежил вас обещанием писать свои воспоминания. Я попробовал думать об этом и увидал, какая страшная трудность избежать Харибды самовосхваления (посредством умолчания всего дурного) и Сциллы цинической откровенности о всей мерзости своей жизни. Написать всю свою гадость, глупость, порочность, подлость — совсем правдиво — правдивее даже, чем Руссо,¹ — это будет соблазнительная книга или статья. Люди скажут: вот человек, кот[орого] многие высоко ставят, а он вон какой был негодяй, так уж нам-то, простым людям, и бог велел. Серьезно, когда я стал хорошенько вспоминать свою всю жизнь и увидал всю глупость (именно глупость) и мерзость ее, я подумал: что же другие люди, если я, хваленый многими, такая глупая гадина? А между тем ведь это объясняется еще тем, что я только хитрее других. Это всё я вам говорю не для красоты слога, а совсем искренно. Я всё это пережил. Одно могу сказать, что моя болезнь мне много помогла. Много дури соскочило, когда я всерьез поставил себя перед лицом бога или всего, чего я часть изменяющая[ся]. Многое я увидал в себе дрянного, чего не видал прежде. И немного легче стало. Вообще надо говорить любимым людям: не желаю вам быть здоровым, а желаю быть больным.

Живете вы, слава богу, хорошо, как я слышу, с своей милой Пашей и детьми. Не меняйте ничего, а только улучшайте и не скучайте. Говорят, только много у вас лишнего народа. Тяжело это. Надо любовно бороться.

Я пишу, что боюсь ложн[ого] обещ[ания] воспоминаний. Я точно боюсь, но это не значит, что отказываюсь. Я постараюсь, когда будет больше сил и времени. У меня есть план избежать трудност[ей], о к[оторых] я говорил, тем, чтобы только намекнуть на хорошие и дурные периоды. Прощайте. Целую вас.

Л. Т.

20 августа

1902.

Отрывок без указания даты впервые опубликован в Б, I, изд. «Посредник», М. 1906, стр. 9—10.

Ответ на письмо П. И. Бирюкова от 12 августа н. ст. 1902 г., в котором он благодарил Толстого за обещание написать свои воспоминания.

¹ Жан-Жак Руссо (1712—1778). Имеется в виду его «Исповедь».

1902 г. Августа 20. Я. П.

Очень сожалею, любезный Григорий Павлович, что вы не поговорили со мною лично о том, что вы пишете. Может быть, я бы вам мог сказать что-нибудь полезное, а также и вы мне. Я благодарю вас за ваше письмо и за то обличение, которое в нем находится. Я постоянно страдаю несоответственностью моей жизни — в последнее время особенно вследствие моей болезни — с теми истинами, которые я исповедую, стараюсь уничтожить это несоответствие и благодарен тем, которые, так, как вы в своем письме, напоминают мне о нем и заставляют более стараться привести жизнь в согласие с исповедуемыми истинами.

Я говорю это не о вегетарьянстве, которому я в продолжение 20 лет никогда сознательно не изменял и следование которому не стоит мне ни малейшего труда или лишения. (Я только из вашего письма узнал, что, вероятно, меня обманывали во время моей болезни, варя мне мясные супы.) Я говорю про роскошь той жизни, в которой я нахожусь, и, главное, про пользование прислугой за деньги.

Очень рад был из вашего письма узнать, что вы человек, занятый важными вопросами жизни, что я заметил и по кратким разговорам с вами.

Еще раз благодарю вас за ваше письмо и желаю вам всего лучшего.

Лев Толстой.

20 августа

1902.

Печатается по копировальной книге № 5, лл. 54—55.

Григорий Петрович Дегтеренко, в течение девяти месяцев служивший у Толстых в Гаспре, в малограмотном письме из Ялты от 5 августа 1902 г. писал о том сочувствии, которое он с давних пор питал к мировоззрению и деятельности Толстого, и о своем огорчении при виде несоответствия жизни Толстого и его взглядов.

1902 г. Августа 20. Я. П.

Милостивый государь А. П.,

Сад у нас нынче без яблок, и потому я не торопился отвечать вам. Побеседовать и мне бы было приятно с вами, п[отому] ч[то], судя по тому, что вы пишете, вы много думали и — о самых важных предметах, кот[орые] и меня интересуют, но из-за этого приезжать вам не стоит. Всё, что я думал о жизни и ее законах, я написал в своих сочинениях, запрещенных в России и печатаемых в Англии. Прилагаю вам адрес, по которому можно попытаться их выписать.¹ Я говорю: попытаться, п[отому] ч[то] иногда эти сочинения, посылаемые в письмах, доходят, иногда же задерживаются. Стоют сочинения недорого.

Ваши же мысли советую вам хорошенько разрабатывать, много раз исправляя и сокращая написанное.

Уважающий вас

Лев Толстой.

20 авг. 1902.

Впервые опубликовано в «Летописях Государственного Литературного музея», кн. 2, М. 1938, стр. 223.

Анатолий Петрович Наугольников (1856?—1929?) — заведующий епархиальной свечной лавкой в Старице Тверской губ. Оставил службу в 1901 г. после столкновения с местным священником. В связи с этим тогда же впервые писал Толстому, но ответа, видимо, не получил.