Письмо Черткова от 28 августа посвящено главным образом вопросу о браке, о котором Толстой, в письме от 22—23 сентября, говорит, как о «велении, написанном во всем существе нашем» и отказ от которого считает «искушением бога». Но и это письмо Черткова начинается с сообщений, касающихся задуманного им народного журнала: «Я обратился письменно к нескольким лицам, прося их высказать мне их представление о том, как следовало бы повести подобное издание, и прислать мне черновые предположительные программы самого содержания по отделам... И вообще, если с божьей помощью удастся завести это дело, я желал бы по поводу этого журнала постоянно поддерживать сношения с людьми, близко стоящими к народу и хорошо понимающими его вкус, для того чтобы узнавать, какие статьи и рисунки больше нравятся, какие — неудачны. Поддерживая таким образом постоянную связь с читателями, можно было бы постоянно улучшать самое издание и постепенно довести его до того, что оно действительно будет как раз удовлетворять потребности читателей». Переходя же к вопросу о браке, Чертков говорит: «Я вполне согласен почти со всем, что вы об этом говорите... Кроме того я не скажу, что не имею призвания к брачной жизни, потому что, напротив того, сознаю это призвание всем моим существом и считаю брачную жизнь высшим земным счастьем, которое только могу себе представить, такое счастье, что избегаю его себе воображать, становится жутко. Согласен я также с вами в том, что лучшими средствами для борьбы с похотью это — труд и пища простого рабочего, а также — удовлетворение похоти путем брака. Но я чувствую, что, по крайней мере, в моем личном случае есть еще одно средство, а именно — воля, под влиянием духа... Известные условия иногда создают вокруг человека пустыню в каком-нибудь одном отношении. Когда не находишь себе подходящей жены, то волею-неволею приходится жить холостой жизнью... Это всё равно, что пустыня, воздвигнутая обстоятельствами в отношении половых потребностей. А как надо поступать в пустыне. мы знаем. «Я жив не хлебом, а духом. И дух мой может пренебречь плотью»... И это в моем случае вовсе не значит броситься с крыши храма, ибо делаю я это не по своей воле, а в силу обстоятельств, которых теперь, сейчас изменить не могу... Мой дух еще может пренебречь плотью, и этим пересилить плоть, а я не пренебрегаю и не пересиливаю... Если я действительно искренен, когда при людях исповедую более полное, чем они, понимание и принимание учения Христа, если я искренен и вера моя живая, то это принимание Христа в сильнейшей сравнительно с другими степени должно дать мне больше воли, больше силы, чем у других... Здесь, очевидно, ошибка в моей вере. Я или исповедую бога только на словах, или же у меня в чем-нибудь ложное о нем представление. И только тогда, когда дух мой будет сильнее плоти, только тогда могу я признать, что Бог близок ко мне, что вера моя верна».

¹ «Критика догматического богословия». См. прим. 1 к п. № 18 от 19 мая 1884 г., а также письмо № 27 от 1 октября 1884 г. и прим. 1 к нему.

² «Соединение, перевод и исследование четырех Евангелий». См. прим. 3 к п. № 18 от 19 мая, а также письмо № 27 от 1 октября 1884 и прим. 1 к нему.

³ Две дочери — Татьяна 20 лет и Мария 13 лет, три маленьких мальчика — сыновья Андрей 7 лет, Михаил 5 лет и Алексей 3 лет и четырехмесячная дочь Александра.

⁴ Очевидно, отрадные впечатления последних недель заслонили для Толстого всё то чрезвычайно тяжелое, что он переживал в своей семье в течение всего лета и что постоянно отмечается им вплоть до 5 сентября в Дневнике, который с 13 сентября 1884 г. на очень долгое время прерывается.

1884 г. Октября 10. Я. П.

Нынче — среда, 10, ѣду въ Кіевъ, т. е. къ Ге¹ на недѣлю — самое большое, поэтому вашъ пріѣздъ соображайте съ этимъ. Въ Москву ѣдемъ 20-го. Послѣднее письмо ваше получилъ и радуюсь и боюсь зa васъ. Только что подумаешь: я побѣдилъ, и торжествуешь, какъ и готовь, въ ямѣ. Такъ со мной бываетъ. Обнимаю васъ.

Л. Толстой.

Письмо печатается впервые. Написано на оторванном полулистке почтовой бумаги. Вверху — пометка рукой Черткова: «10 октября 84, Я. П.», соответствующая дню написания письма, указанному в самом его тексте и подтверждаемая сведениями о времени отъезда Толстого в Киев.

Толстой вкратце отвечает здесь на три письма Черткова — от 4, 6 и 7 октября 1884 г., основной темой которых вновь является вопрос о невозможности женитьбы и о связанных с воздержанием тяжелых состояниях и искушениях.

Из двух последних писем видно, что Чертков переживает в это время полосу каких-то душевных брожений, что бывают «минуты очень трудные, тяжелые», что ему воспрепятствовали «искреннее человеческое сближение с одной девушкой», сестрой местной учительницы. В общем однако все эти письма говорят о том, что Чертков продолжает твердо выдерживать свою линию. Письмо от 6 октября кончаемся вопросом: «Скажите, можем ли мы с Бирюковым приехать к вам, если придется, так невзначай, на день, чтобы вместе подумать об издании? Это очень важно, ответьте».

В последнем из своих писем, от 7 октября, возвращаясь к обстоятельствам, которые держат его в беспокойном, неуравновешенном состоянии, Чертков говорит в заключение: «...Превозмогу, если бог даст, или сойду с ума, или умру — всё как Бог даст — все к лучшему».

¹ Николай Николаевич Ге (1831—1894) — художник, друг Толстого. Учился в Киевском и Петербургском университетах, откуда перешел в Академию художеств. По окончании ее был командирован за границу, пробыл там четыре года и вернулся оттуда с картиной «Тайная вечеря», которая новизной реалистической трактовки темы произвела, по выражению В. Стасова, впечатление «громовое». Во время вторичной поездки за границу познакомился с Герценом и написал портрет его. Написал несколько выдающихся картин на исторические темы и ряд портретов современных ему писателей и художников. В 1875 г. покинул Петербург и навсегда поселился у себя на хуторе подле станции Плиски Киево-Воронежской ж. д., в Черниговской губ. В 1882 г., прочитав статью Толстого «О переписи», отвечавшую его собственным настроениям, отправился в Москву, чтобы познакомиться с Толстым, и вскоре сделался его близким другом и последователем. В январе 1884 г., имея доступ в его кабинет во время его работы, изобразил его на портрете читающим корректуры книги «В чем моя вера». В том же 1884 г. дважды посетил Толстого в Ясной поляне — в июле и в августе. В последнее десятилетие жизни написал несколько реалистических картин на темы из Евангелия, направленных к разрешению тех же религиозно-этических проблем, которые волновали Толстого. Кроме того Ге сделал иллюстрации к рассказу Толстого «Чем люди живы?» (изд., в виде альбома рисунков Ге, Пановым, М. 1886 г.) и к «Сказке об Иване-Дураке» (не изд.) Об отношении к Ге со стороны Толстого говорят не только многочисленные письма его к нему, но и некоторые записи в Дневнике Толстого. Так 24 июля 1884 г. во время приезда Ге он пишет: «... Ге очень хорош, ощущение, что слишком уж мы понимаем друг друга», и на следующий день, 25 июля: «...Вернулись домой с Ге. Прелестное чистое существо...»

Подробно о нем см. книгу В. В. Стасова: «Николай Николаевич Ге, его жизнь, произведения и переписка», изд. «Посредник», М., 1904, и книгу «Л. Н. Толстой и Н. Н. Ге. Переписка. Вступительн. статья и примечания С. П. Яремича, «Academia», М. — Л., 1930.

1884 г., Октября 15. Я. П.

Сейчасъ вернулся. Пріѣзжайте сюда. Всѣ переѣзжаемъ Москву субботу.¹

Толстой.

Текст, ранее не опубликованный, представляет собой телеграмму, посланную Толстым в Москву с железно-дорожной станции Козловка-Засека. На телеграфном бланке — пометка рукой Черткова: «№ 30». Служебные отметки указывают, что телеграмма подана 15-го. Относим ее к октябрю 1884 г. как на основании проставленного на ней архивного номера, так и на основании того, что, судя и по означенному на ней адресу Черткова (Москва, Мал. Дмитровка, дом Мансурова), и по содержанию, она бесспорно является ответом на небольшое письмо Черткова от 10 октября 1884 г.