Мальчики ужасно милы. Такой я счастливый. У васъ былъ, — у васъ очень хорошо, — сюда, къ мальчикамъ, пріѣхалъ, — очень хорошо.
Цѣлую тебя и дѣтей.2 Не бойся такъ объ Алешѣ.3 Завтра напишу подробнѣе.
Тв[ой] Л.
Яблоки и картофель можешь высылать, и всякую провизію, кромѣ муки. Выставка, говоритъ Боянусъ Илюшѣ, останется до 15, но въ Моск[овскихъ] Вѣд[омостяхъ] говорится о закрытіи 1-го Окт[ября].4
На конверте: Московско-Курской жел. дороги. Станція Козловка-Засѣка. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 180—181. Датируется на основании почтового штемпеля: «Моск. почт. центр. отд. 29 сентября 1882» и пометы Толстого «вторник», который падал на 28 сентября 1882 г.
1 С. П. Арбузов.
2 В Ясной поляне с С. А. Толстой оставались все дети за исключением Сергея и Ильи, учившихся в Москве.
3 Алексею Львовичу Толстому было 11 месяцев. С. А. Толстая продолжала его кормить.
4 В № 269 (от 28 сентября 1882 г.) «Московских ведомостей» было напечатано извещение, что Всероссийская промышленно-художественная выставка в Москве закрывается 30 сентября в 4 часа дня для публики, а 1 октября — для экспонентов.
С. А. Толстая писала в ответ в четверг, 30 сентября: «Слава богу, что ты здоров... Но что меня утром по прочтении твоего письма привело в тот злобный ужас, который мы оба с тобой во мне ненавидим — это редкие балясины на лестнице и перегородка, не заграждающая входную дверь в девичьей. Я всё лежала и думала, что я бы сказала злое архитектору; но теперь я немного успокоилась, и всё-таки прошу тебя настоятельно переменить балясины, это необходимее всего; всё равно, если они останутся редки, я осрамлю архитектора и на его глазах велю всё заколотить досками. Ты пойми, что ведь никогда, ни одной минуты нельзя быть спокойной, что уедешь из дому и всё будешь думать, что дети упадут» (ПСТ, стр. 206—207).
224.
1882 г. Сентября 29. Москва.
Середа 12-й часъ ночи.
Нынче потерялъ большую половину дня. Сейчасъ только пріѣхалъ изъ Пушкина.1 Ѣздилъ къ Петѣ. Съ 2-хъ часовъ пошелъ къ Истомину2 узнать о Петѣ.3 Узналъ, что онъ на дачѣ, здоровье его лучше, и онъ назначенъ исправникомъ въ Звенигородъ.4 Я и пошелъ на Ярославскую дорогу; дошелъ, сѣлъ, пріѣхалъ. Спрашиваю Берса; — только уѣхалъ съ семействомъ въ Москву. Мы съ нимъ разъѣхались. 4 часа надо ждать поѣзда назадъ. Спрашиваю у извощиковъ: кто тутъ господа? Мнѣ перечисляютъ, и подъ конецъ — генеральша Мансурова5 и Архитект[оръ] Каменскій,6 завѣдующій ихъ дѣлами, тутъ же ѣдетъ къ нимъ. Я чуть было не уѣхалъ къ нимъ; но и холодно, и нельзя иначе вернуться, какъ переночевавъ. Я и раздумалъ. Поѣлъ на станціи и у становаго, знакомаго Пети, пилъ чай, и во всемъ этомъ fool’s errand7 провелъ 10 часовъ. — Ѣхалъ я къ Петѣ узнать о деньгахъ и бумагахъ по дому. Завтра, вѣрно, онъ самъ пріѣдетъ. Онъ переѣхалъ, какъ мнѣ сказали, на нѣсколько дней до отправленія на мѣсто въ номера. —
Здоровье мое совсѣмъ почти поправилось — поноса нѣтъ, и животъ не болитъ, но гемороидальное состояніе.
Теперь о домѣ и переѣздѣ. Я съ болью въ сердцѣ и страхомъ телеграфирую тебѣ пріѣзжать во вторникъ.8 Раньше немыслимо. Все двигалось очень медленно, штукатурка не высохла и клеить нельзя еще наверху; а нельзя клеить, нельзя и начисто отдѣлывать паркеты и другое, главное, не докрашены коридоръ, задняя лѣстница и дѣвичья — полы и не высохнутъ раньше понедѣльника. Я гоню, какъ могу, и изощряю всѣ силы ума, чтобы распростаться съ мебелью и не помѣшать послѣдней отдѣлкѣ. Одна работа портитъ другую: маляры — паркетъ, паркетчики топчутъ полы; потолки красить портитъ обои и полы. А тутъ еще мебель. Такъ что очень сложно. Нынче все утро толковали съ архит[екторомъ] и подрядчиками, и я составилъ такой планъ, что, не мѣшая работѣ, я буду въ состоянии принять тебя и помѣстить тепло и удобно во вторникъ. Бранить меня за медленность при покупкѣ дома излишне, пот[ому] ч[то] я самъ браню себя. Пожалуйста, будь снисходительна и добра.
Перилы рѣшили поставить вдвойнѣ, и, кажется, будетъ не уродливо и совсѣмъ безопасно. —
Архитекторъ проситъ денегъ, а билетъ9 я забылъ у тебя взять. Пришли его. —
Лошадей подожди присылать. Надо управиться въ домѣ, не прибавляя заботъ. —
Мальчики здоровы. Илюша только — кашель и насморкъ. Олсуфьевы10 очень были трудно больны. Говоритъ миссъ Оунъ,11 что они мѣсяцъ не встанутъ, но теперь лучше. —
Прощай, душенька. Цѣлую тебя и дѣтей.
Мечта моя — поразить тебя благоустройствомъ дома — не удалась. Только о томъ боюсь, чтобы неурядица, которую ты застанешь, не слишком непріятно поразила тебя. Размѣститься тепло и сухо будетъ всѣмъ — это только будетъ.
На конверте: Московско-Курская жел. дорога. Станція Козловка-Засѣка. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 181—182. Датируется на основании почтового штемпеля: «Моск. почт. центр. отд. 30 сентября 1882» и пометы Толстого «середа», которая падала на 29 сентября 1882 г.
1 Дачное место по Ярославской железной дороге, в 28 верстах от Москвы.
2 Владимир Константинович Истомин.
3 Петр Андреевич Берс.
4 Уездный город Московской губернии.
5 Мария Николаевна Мансурова (1831—1914), рожд. кж. Долгорукова, жена Бориса Павловича Мансурова (1828—1910). «Знакомая нам племянница Моск. ген.-губ. кн. В. А. Долгорукова. Дочери Мансуровой дружили с нашей Таней. Обе поступили в монастырь» (н. п. С. А.).
6 В списке Московских архитекторов 1883 г., архитектора Каменского не значится.
7 [нелепая поездка]
8 5 октября.
9 Денежный именной билет в 12 000 рублей.
10 Дети Василия Александровича Олсуфьева.
11 Гувернантка Олсуфьевых.
225.
1882 г. Октября 1. Москва.
Сегодня Пятница — Покровъ, и никто не работаетъ, а что обѣщали сработать вчера, того недодѣлали; имянно, паркетъ залы не дострагали и не додѣлали пороги, и нельзя нынче переносить мебель снизу временно въ залу. Въ субботу обѣщаютъ. Я телеграфирую тебѣ еще въ понедѣльникъ. Отъ тебя нѣтъ писемъ. Неужели ты не писала? Вчера я ходилъ въ банкъ, обои выбиралъ, лампу. Потомъ къ Костинькѣ1 и Вышеславцеву.2 Обѣдали съ Кост[инькой]. Вечеромъ пришелъ Ив[анъ] Мих[айловичъ],3 Петя, Олсуфьевы — Адамычи — и сидѣли до 11-го часа. Петя принесъ мнѣ всѣ разсчеты и деньги, 550 р[ублей] оставшіеся. Все очень акуратно, но, уходя, просилъ дать ему взаймы, сколько — не знаю. Я нынче зайду къ нему. Онъ остановился въ гостин[ицѣ] Шевалдышева4 на недѣлю.
Вся эта всеобщая нищета и погоня, и забота только о деньгахъ, а деньги только для глупостей — все это тяжело видѣть. — И Петю мнѣ жалко.
Теперь 8 часовъ утра. Я здоровъ, но не высыпаюсь, не отъ того, чтобы мѣшали, а сна нѣтъ. Постараюсь нынче разобраться въ нижнихъ комнатахъ сколько можно. —
Какъ ты? Такъ скучно, не имѣя отъ тебя извѣстій. Въ какомъ вы духѣ? И все ли благополучно?
Лошадей можно высылать, но я боюсь, что у тебя не будетъ на это денегъ. Вышлешь — хорошо и не вышлешь — хорошо. Раньше вашего пріѣзда ихъ не нужно. Мальчики также хороши. Цѣлую тебя и дѣтей.
