Бука.

Люди думают, что если они назовут преступление убийства «войною», то убийство перестанет быть убийством, преступлением.

Можно разными способами отрицать Христа: во-первых, можно грубо кощунствовать, издеваться над величием — но такой способ не опасен. Религия слишком дорога людям, чтобы чьи-либо насмешки могли отнять ее у них. Но есть другой способ: это называть Христа господом и не исполнять его заповедей; заглушать его словами свободную мысль и прикрывать, освящать его именем все безумия, заблуждения и грехи людей. Этот второй способ особенно опасен.

Теодор Паркер.

Неправда, чтобы война против чужеземца была священна; неправда, чтобы земля алкала крови. Земля просит у неба воды своих рек и чистой росы его облаков, а не крови. Война проклята богом и даже теми людьми, которые в ней участвуют.

Альфред де Виньи.

Только беззакония ваши были средостением между вами и богом вашим, и грехи ваши закрыли лицо бога от вас, чтобы он не слышал: потому что руки ваши осквернены кровью и персты ваши беззаконием; уста ваши говорят ложь, язык ваш произносит неправду. Никто не поднимает голову за правду и никто не вступается за истину; уповают на пустое и говорят ложь, зачинают беду и рождают беззаконие. Дела их суть дела греховные, и руки их производят насилие; ноги их бегут ко злу, и они спешат на пролитие невинной крови; помышления их — помышления греховные; опустошение и гибель на пути их; они не знают пути мира, и нет правосудия на стезях их; они сами искривили свои пути; никто, ходящий по ним, не знает мира. Потому-то и далеко от нас правосудие, и правда не доходит до нас; мы ожидаем света, но вот тьма; ждем сиянья, но ходим во мраке; ощупываем стену, как слепые, и ощупью ходим, как безглазые; в полдень спотыкаемся, как в сумерки; между живыми как мертвецы.

Исаии гл. 59, ст. 2—10.

Изумительное и ужасное совершается в сей земле: пророки пророчествуют ложь, и священники господствуют при посредстве их, и народ мой любит это. Что же вы будете делать после всего этого?

Иеремии гл. 5, ст. 30—31.

И по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь.

Мф. гл. 24, ст. 12.

Ныне ваше время и власть тьмы.

Лк. гл. 22, ст. 53.

Война — это занавес, за которым люди и народы предаются таким грехам, которых мир не потерпел бы иначе.

Спрингфильд.

Перекуют они мечи свои на плуги и копья свои на серпы, не поднимет народ на народ меча и не будут более учиться воевать, но каждый будет сидеть под своею виноградною лозою и под своею смоковницей, и никто не будет устрашать их. Ибо уста господа Саваофа изрекли это.

Михея гл. 4, ст. 3—4.

Преступление убийства — всегда преступление, кто бы ни разрешал его и какое бы ни было его оправдание. И потому убийцы, совершающие убийства или приготовляющиеся к ним, — преступники, по отношению к которым нужно не уважение, одобрение и восхищение, а сожаление, исправление и увещание.

Любовь к добру и вера в бессмертие — нераздельны.

Никто не может сказать, что он знает то, что есть будущая жизнь. Наше убеждение в этом основано не на логической, но на нравственной достоверности, и потому я не могу сказать, что несомненно то, что есть бог и мое бессмертие, но я должен сказать, что я нравственно убежден, что есть бог и что мое «я» бессмертно. Это значит то, что вера в бога и в другой мир так связана с моей природой, что вера эта не может быть отделена от меня.

Кант.

Чем жизнь наша становится духовнее, тем более мы верим в бессмертие. По мере того, как природа наша удаляется от животной грубости, уничтожаются и ее сомнения. Покрывало снимается с будущего, мрак рассеивается, и мы здесь уже чувствуем свое бессмертие.

По Мартино.

Всё, что я видел и знаю, учит меня верить тому, чего я не видел и не знаю. То, что готовит для нас провидение в будущем, что бы это ни было, должно быть нечто величественное, благое, в том же роде, как и те дела его, которые мы знаем здесь. Наше будущее должно соответствовать тому самому высшему, что мы можем только вообразить, живя в этой жизни.

Эмерсон.

В смерти нет ничего страшного; смерть представляется страшной только в той мере, в какой мы отступаем в этой жизни от вечного закона.

Мы в мире подобны ребенку, который вошел в комнату, где ученый человек говорит о своей науке. Ребенок не слышал начала и уходит прежде конца. Он услыхал кое-что, но не понял того, что услыхал. Великая речь бога начата много веков прежде, чем мы начали свое учение, и будет продолжаться и тогда, когда мы будем прахом. Мы слышали только часть ее и не поняли большую часть того, что слышали. Но все-таки, хотя и немного и смутно, но мы поняли что-то великое и торжественное.

Давид Томас.

Кто истинно любит бога, тот не будет стремиться к тому, чтобы бог любил его. Ему достаточно самому любить бога.

Спиноза.

Тот, кто всем существом любит добро (бога), не может сомневаться в своем бессмертии.

Совершающееся всё большее и большее освобождение божественного начала в людях ведет неизбежно к изменению существующего порядка и устройству иного.

Чем дольше я живу, тем больше дела передо мной. Мы живем в важное время. Никогда людям не предстояло столько дела. Наш век есть век революции в лучшем смысле этого слова — не материальной, но нравственной революции. Вырабатывается высшая идея общественного устройства и человеческого совершенства. Мы не доживем до жатвы, но сеять с верою есть великое счастье.

Чаннинг.

Прислушайтесь к тому глубокому недовольству теперешней формой христианства, которое распространяется в обществе, выражается ропотом, иногда озлоблением, печалью. Все жаждут пришествия царства бога. И оно приближается.

Более чистое христианство, хотя и медленно, но всё более и более занимает место того, которое называется этим именем.

Чаннинг.

Как сухость (отсутствие сырости) в природе зависит от двух противоположных друг другу причин: от большого холода (зимних морозов) и большого тепла (летних жаров), так и решительность характера (отсутствие колебаний) в человеке обусловлено двумя противоположными друг другу причинами: чисто языческим самосознанием человека, с одной стороны, и чисто христианским, с другой.

И как весною, т. е. при переходном времени от зимы к лету, наблюдается меньше всего сухости, а наоборот, обнаруживается больше всего сырости, — так и в человеке во время его переходного состояния от язычества к христианству меньше всего обнаруживается решительности в характере, а наоборот, проявляется больше всего колебания относительно того, что ему сделать и как поступить.

Не радоваться как весеннему времени, так и переходному состоянию от язычества к христианству могут только люди, не понимающие того, чем это время и состояние вызваны. Люди же, понимающие, что весенняя сырость в природе и нерешительность, колебания в человеке вызваны переходным состоянием в природе и в человеке, а именно — поворотом солнца к лету в первом случае и повышением жизнепонимания во втором, не только не будут печалиться наблюдаемою ими сыростью и нерешительностью, но будут радоваться тому и другому, как явным признаком приближения лета в природе и царства божия в человечестве.