По тому, что и великие люди ослабевают от продолжительной борьбы со своими несчастьями, мы видим, что они переносили свои бедствия только силой самолюбия, а не силой духа, и что разница между героями и обыкновенными людьми только в большей или меньшей степени тщеславия.

Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть пристально.

Ревность питается сомнениями и тотчас же переходит или в бешенство, или прекращается, как только полная уверенность заменяет сомнения.

Гордость более, чем доброта, побуждает нас давать советы людям виноватым. Мы усовещиваем их не столько для исправления их от их недостатков, сколько для внушения им, что мы от них свободны.

У нас никогда недостает сил следовать велениям нашего разума.

Люди часто утешаются тем, что они несчастны, — некоторым испытываемым ими удовольствием казаться таковыми.

Ничто так не должно бы подрывать наше самодовольство, как признание того, что мы постоянно изменяем наши убеждения и сегодня не одобряем то, что одобряли вчера.

Если и существует чистая, без примеси наших других страстей, любовь, то это та, которая затаена в нашем сердце и неизвестна нам самим.

Никаким притворством нельзя ни скрыть любовь там, где она есть, ни выказать ее там, где ее нет.

Нет людей, которым не было стыдно вспоминать то, что они любили друг друга, когда любви этой нет больше.

Если судить про любовь только по ее проявлениям, то она, конечно, больше похожа на ненависть, чем на дружбу.

Есть только одна любовь, но подобий ее тысячи.

Для любви, как для огня, нужно постоянное движение. И она гаснет, если не поддерживается надеждой или страхом.

Про настоящую любовь, как про явления духов, — все говорят про них, но редко кто их видел.

Для человека, не уверенного в себе, самое лучшее молчать.

Дружбы наши изменчивы в особенности потому, что достоинства ума узнаются легко, но трудно узнать душевные качества.

Мы заслуживаем обманов своей недоверчивостью.

Наше самолюбие преувеличивает или умаляет достоинства наших друзей, сообразно с тем удовлетворением, которое оно от них получает, и мы судим, таким образом, об их достоинствах по тому, как они к нам относятся.

Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой ум.

В общественной жизни мы нравимся чаще своими недостатками, чем своими достоинствами.

Признак истинного достоинства человека в том, что даже завистники его вынуждены хвалить его.

Ум поддается обманам сердца.

Хитрости, вероломства чаще всего от недостатка ума.

Часто достаточно быть просто грубым, для того чтобы избегнуть обмана хитрого и умного человека.

Легче быть мудрым для других, чем для себя.

Есть люди противные своими достоинствами, и есть такие, которые милы своими недостатками.

Мы любим новые знакомства не столько из-за того, что старые нам надоели, или из-за любви к перемене, сколько из-за досады, что нами недостаточно восхищаются те, которые нас слишком хорошо знают, и из-за надежды, что те, которые нас не так хорошо знают, оценят нас как должно.

Мы часто преувеличиваем славу одних только затем, чтобы понизить славу других. Так что часто мы восхваляем двух соперников только потому, что желали бы осудить и того и другого.

Тот, кто воображает, что может обойтись без других людей, очень ошибается; но тот, кто воображает, что без него не могут обойтись люди, ошибается еще больше.

Есть люди, которые похожи на куплеты, которые все напевают, но только пока они в моде.

Истинная доблесть в том, чтобы делать без свидетелей то, что ты делаешь для похвалы людской.

Лицемерие — это дань уважения, которую порок отдает добродетели.

Нет ничего заразительнее примера, и мы никогда не делаем ни добра, ни зла без того, чтобы дела наши не производили таких же последствий добра и зла. Добрым поступкам мы подражаем из соревнования, дурным же из тех злых наклонностей, которые только стыд задерживал в нас и которые дурной пример освобождает.

Желать быть мудрым одному — великое безумие.

Мы отводим судей по самым ничтожным предлогам, а между тем мы добиваемся того, чтобы наша репутация и даже наша слава зависели от мнения людей, которые в сущности все нам враждебны, — или по свойственной им завистливости, или по их невежеству, или по их личным интересам. А для того, чтобы эти люди высказались в нашу пользу, мы жертвуем своим покоем и часто даже самою жизнью.

Разлука ослабляет мелкие страсти и усиливает большие, так же, как ветер задувает свечи и раздувает пламя.

Когда мы преувеличиваем те нежные чувства, которые питают к нам наши друзья, мы делаем это не столько из чувства благодарности к ним, сколько из желания выставить наши достоинства.

Часто неправда так искусно представляется правдой, что только неправильное суждение может не принять ложь за правду.

Наши телесные настроения имеют определенное правильное течение, незаметно направляющее нашу волю в ту или другую сторону. Наши настроения, незаметно изменяясь, властвуют над нами независимо от нашего сознания и руководят нашими поступками.

Какие бы нам ни воздавали похвалы, мы ничего не находим в них для себя нового.

Только человек, лишившийся возможности помогать людям, узнает неблагодарность.