Она кивнула.

- Полагаю, ты кашляла всю ночь.

Она снова кивнула.

Анжело прикрыл глаза на мгновение дольше, чем это было необходимо, и сказал:

- Признаюсь, я восхищен. Причинить себе такую боль только для того, чтобы избежать нескольких вопросов.

Изабелла как можно правдоподобнее изобразила ярость.

- К несчастью для себя, ты выбрала не то дело, - холодно сказал Анжело.

На этот раз она могла только недоуменно посмотреть на него, и недоумение было искренним, потому что она понятия не имела, о каком деле он говорит.

- Я уверен, ты все же сможешь отвечать, -  он нахмурился

Белла замотала головой.

- Попробуй, - он наклонился и так пристально посмотрел на девушку, что она поежилась, - для меня.

Она снова замотала головой. На этот раз более решительно. Его горячее дыхание опалило ее, а цитрусовый аромат его одеколона пощекотал ноздри.

Анжело наклонился ближе, почти касаясь носом ее щеки.

- Попробуй, - повторил хрипло он

«Нет!» - хотела крикнуть она, но из ее раскрытого рта не вырвалось ни звука.

- Ты действительно не можешь говорить, - с удивлением произнес он.

Изабелла попыталась посмотреть на него так, чтобы он понял ее мысли, но почувствовала, что их не выразить мимикой.

- Я сейчас вернусь, - внезапно он поднялся.

Белле ничего не оставалось, как смотреть на его удаляющуюся спину.

Открывая дверь кабинета брата, Анжело пытался унять раздражение. Будь проклята эта женщина! Он ни на минуту не поверил в ее внезапную болезнь, лишившую способности говорить. Бойкая девица наверняка просидела полночи, кашляя изо всех сил, чтобы сорвать голос.

Хотя, может, стоило вынести эту выходку ради удовольствия увидеть выражение ее лица, когда она попыталась крикнуть ему «Нет!» Она силилась издать хоть какой-то звук. От не пахло, как ни странно, клубникой. Он любил же клубнику со сливками. А губы у нее случайно не вкусом взбитых ванильных сливок?

Почувствовав прилив желания, Анжело громко выругался.

Довольно! Сейчас к делу. Он со злой решимостью взял три гусиных пера, небольшой флакон чернил и несколько листов бумаги. Если эта женщина не способна говорить, она отлично сможет писать, черт возьми!

Анжело подумал, что правильно поступил, послав вместо себя в Париж Амадео. Пусть все думают, что они занимаются только нефтью.

Хотя отчасти это было так…

Армано однажды собрал всех братьев и поделился с ними своими раздумьями. Мафия Вирджилио будет существовать до тех пор, пока не умрет их отец, который разменял уже семьдесят лет. Прикованный к постели и ничего не умеющий, он мог наслаждаться лишь обществом сиделок и появлением шестерых сыновей.

Конечно, мафию прикрыть надо было раньше, но Армано дал клятву, а они все должны расплачиваться.

Глава Третья.

Лицо Изабеллы светилось лучезарной улыбкой. Пока что ее план удался на славу. Мужчина убедился, что она не может говорить, а Оливер…

Ох, от одной мысли, что, должно быть, сейчас делает Оливер, ее улыбка стала еще светлее. Наверное, орет изо всех сил и швыряет все, что попадется под руку, в сына. Не особенно дорогое, конечно. Даже в ярости Оливер был слишком расчетлив, чтобы сломать что-нибудь ценное.

Бедный Джонатан!

Белла почти испытывала жалость к нему. Почти. Трудно по-настоящему испытывать жалость к идиоту, который прошлой ночью пытался изнасиловать ее. Она содрогнулась при одном воспоминании об этом.

Тем не менее, девушка полагала, что, если  Джонатан когда-нибудь избавится от отцовской опеки, из него может получиться почти порядочный человек. Не такой, с каким она хотела бы постоянно иметь дело, но, во всяком случае, он не будет набрасываться на ни в чем неповинных женщин по приказу отца.

В этот момент Белла услышала в холле шаги и, поспешно согнав с лица улыбку, схватилась рукой за горло. Когда он вошел в комнату, она снова кашляла.

- Я принес тебе лекарство, - произнес Анжело с холодной иронией в голосе.

Вместо ответа Изабелла подняла голову.

- Посмотри-ка сюда. Бумага. Ручка. И мои глаза в твоем распоряжении, - продолжал он ехидно улыбаться, - разве не здорово?

Она заморгала, делая вид, что не понимает. Об этом она совершенно не подумала. Ей не удастся убедить его, что она не умеет писать. А о том, чтобы в последующие три секунды получить растяжение связок на руке, нечего и думать.

- О, конечно, - сказал он с преувеличенной заботой, - вам понадобится, на всякий случай запасные чернила. Как неучтиво с моей стороны не подумать об этом. Вот они, у вас на коленях. Теперь удобно?

Бела угрюмо смотрела на него, предпочитая, чтобы он сердился, а не ехидничал.

Он наклонился, и Изабелла, которой уже надоел его приторно-сладкий тон, закашляла ему в лицо. Но к тому моменту, когда он отпрянул, она уже являла собой образец раскаяния.

- Я собираюсь забыть, что ты сделала, - произнес он холодно, - и за это ты должна быть мне бесконечно благодарна.

Девушка с тоской смотрела на письменные принадлежности, лежащие у нее на коленях, и отчаянно пыталась придумать новый план.

- Итак, начнем?

У нее заныл висок, и она подняла руку, чтобы потереть его. Правую руку. И тут ее осенило. Она же левша! Ее первые учителя бранились, кричали и даже били ее, пытаясь научить писать правой рукой. Они называли ее упрямой, ненормальной и даже противной Богу. А один не в меру религиозный учитель договорился до того, что назвал ее дьявольским отродьем.  Изабелла старалась научиться писать правой рукой - о Господи, как она старалась! - но когда она держала ручку правильно, то не могла накарябать ничего даже мало-мальски разборчивого.

Но все вокруг пишут правой рукой, настаивали ее учителя. Она же хочет быть не такой, как все.

Белла кашлянула, чтобы скрыть улыбку. Никогда еще ей не доставляло такого удовольствия «быть не как все».

Этот мужчина ждет, то она будет писать правой рукой. Что ж, она с радостью оправдает, его ожидания. Она взяла в правую руку ручку и с готовностью посмотрела на Анжело.

- Я рад, что ты решила сотрудничать с нами, - сказал он, - уверен, ты понимаешь, что это принесет больше пользы твоему здоровью.

Она фыркнула и закатила глаза.

- Итак, первый вопрос, - начал Анжело, - ты знаешь, что за семья Вирджилио?

Девушка послушно кивнула.

- Как давно ты этим занимаешься? – продолжал допрос Анжело, и она непонимающе посмотрела на него. – Шпионажем!