Иван III был очень суровым государем, при нем не забалуешь. При его сыне Василии III дело шло тоже, в общем, неплохо. После смерти последнего власть взяла в руки его жена Елена Глинская – также очень серьезная и энергичная дама. Однако в 1538 году она умерла (по некоторым версиям – ей помогли уйти на тот свет). И вот тут-то началось…

А начался, по сути, боярский беспредел. В процессе которого различные аристократические кланы стремились к тому, как бы побольше урвать. В том числе и родственники покойной царицы.

Вот что писал об этом впоследствии Иван Грозный. «Было мне в это время восемь лет, и так подданные наши достигли осуществления своих желаний – получили царство без правителя, об нас же, государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, сами же ринулись к богатству и славе и перессорились при этом друг с другом… сколько бояр наших, и доброжелателей нашего отца, и воевод перебили. Дворы, и села, и имущества наших дядей взяли себе и водворились в них. И сокровища матери нашей перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и тыча палками, а остальное разделили».

Беспредел распространялся не только на царское имущество, но и на все, до чего могли дотянуться тогдашние олигархи. Именно так, без кавычек. Бояре и являлись тогдашними олигархами. Со всеми отсюда вытекающими.

Закончилось это печально. В 1547 году в Москве разразилось восстание. Идейное его содержание было простым, как репа: «Ну, достали, вы, сволочи!»

Данные события позволили 17-летнему Ивану Васильевичу взять реальную власть. (До этого времени он только числился царем. Руководили страной иные товарищи.)

Иван Васильевич стал осуществлять реальные преобразования. Напомним их, известные со школьного курса.

В 1549 году царь произнес речь на Красной площади. Он осудил неправильное боярское правление и высказался за реформы. Последние долго себя ждать не заставили. В том же году был создан Земский собор – по идее, собрание, представляющее все категории населения России. Реально, конечно, было не так красиво, но это был хороший щелчок по носу аристократии.

В 1550 году был издан Судебник, согласно которому боярские вольности изрядно ограничивались. Поясню, что до этого бояре творили в своих вотчинах, что хотели, и никто им был не указ. Еще Иван III пытался призвать их к порядку, но без особого толку. Его внук пошел на второй заход, пытаясь ограничить боярский произвол.

В 1556 году царь начал бороться с местничеством. Иван Васильевич уже влез в войну с Казанским ханством и на собственном опыте убедился в полной неработоспособности местнической системы. Не слишком удачные первые походы на Казань были связаны во многом именно с местническими разборками среди военачальников. Но тут Иван Васильевич (пока еще не Грозный) выдал половинчатое решение. Местничество отменялось только в действующей армии.

И в том же году произошло главное событие. Учреждаются стрелецкие полки. То есть, говоря современным языком, контрактная армия. До этого никакой регулярной армии в России не было. Вообще. Вооруженные силы составляло дворянское ополчение. Землевладельцы разного ранга обязаны были в случае чего выставить то или иное количество бойцов. То есть нормальная феодальная организация. Кто, когда и как выставит – кому эти выставленные бойцы станут подчиняться, а кому не станут – вопрос особый… А вот стрельцы служили за царское жалование и к тому же имели массу дарованных царем привилегий.

То есть все преобразования Ивана Грозного били в одном направлении – ослабить по мере возможности влияние феодальной верхушки и укрепить центральную власть. Ничего такого особенного тут нет. Это проходили все государства.

Вот именно в такой атмосфере и сформировался князь Андрей Михайлович Курбский.

Он поступил на службу в 1547 году. Как это было принято, Курбский, потомок ярославских князей, занял место в свите царя Ивана Васильевича. А дальше пошла война. Курбский служил на южной границе государства. Кстати, она проходила… по реке Оке. То есть сегодняшний москвич легко мог доехать до этой границы на электричке. Воевал Курбский неплохо. Впоследствии он приписал себе и вовсе героические действия, правда, это-то ничем не подтверждается. Но в любом случае – он действовал как грамотный пограничный командир.

Так пошло и дальше. Во время походов Ивана Грозного на Казань Курбский занимал должность второго воеводы полка правой руки. То есть на современном языке – помощника командующего корпусом, генерал-лейтенанта[2].

Об этой войне я рассказывать не стану, это, конечно, интересная история, но уж слишком явно выходит за рамки темы книги. А если в этих рамках – то Курбский воевал отлично. Правда, впоследствии он несколько приукрасил свою деятельность.

Дело было так. Во время штурма Казани 2 октября 1552 года татары пытались прорваться из окруженного города. На пути их оказались русские части, в том числе и те, которыми командовал Курбский. Сражались они мужественно. И татары не прошли. Слава героям! Но беда-то в том, что потом Курбский сообщал об этом бое уже и вовсе невероятные факты – о соотношении численности войск противника и подчиненных ему. Получалось, что Курбский дрался с десятикратно превосходящими силами противника, чего в те времена быть не могло по определению. Тогда ведь решала дело рукопашная схватка, огнестрельное оружие было не слишком эффективным. А татары были не хуже подготовлены, чем бойцы Курбского, к тому же они сражались с мужеством отчаяния, отступать им было некуда. Впрочем, тогда было принято завышать до небес численность врага.

Некоторое время после этого Курбский развлекался тем, что «приводил к порядку» окрестные кочевые племена. Курбский мотался по степи и подчинял местных кочевников. И дело не в том, что этот процесс, мягко говоря, не соответствовал нынешним представлениям о гуманизме. А он очень не соответствовал. Это-то ладно. Тогда о гуманизме никто понятия не имел. Ни в России, ни в Европе. Вот тут-то и была первая обида на царя. Курбскому было очень скучно мотаться по степи и гонять кочевников, к тому же он полагал, что подобное назначение не соответствует его статусу.

В 1556 году Курбский получил назначение на новый театр военных действий – в Литву.

Там Курбский тоже воевал неплохо. Хотя каких-то особенных полководческих талантов и не показал. Но, в общем, грамотно действовал на своем месте. Русские войска, среди которых был и Курбский, настойчиво и планомерно разносили владения Ливонского ордена.

В общем и целом, князь не являлся выдающимся полководцем. Не Наполеон и не Суворов. Но он был вполне грамотным военачальником на своем уровне.

Но в 1560 году случилось нечто странное. Курбского сняли с высоких должностей. Некоторое время он околачивался на незначительных должностях в приграничных городах. Причины этого неизвестны, но выводы делаются серьезные. Именно в это время происходит, в августе 1563 года, якобы значительная битва под Невелем, в которой, дескать, князь потерпел поражение, а Иван Грозный в этом узрел предательство.

Беда в том, что эта битва выглядит полной фантастикой. Согласно польским источникам, 1500 поляков разгромили 40-тысячную армию русских. Дело даже не в том, что сам факт такого сражения весьма сомнителен. Против настолько подавляющего численного превосходства противника что-то возможно сделать только при абсолютном преимуществе в выучке и вооружении. Например, если латная конница столкнулась с толпой вооруженных вилами и косами крестьян. Но поляки и русские тогда были обучены и вооружены примерно одинаково. Да, как свидетельствует история, сражались примерно на равных. То наши их победят, то они наших…

Но это ладно. Вопрос: откуда там взялась такая армия? 40 тысяч воинов – это всё, что могла выставить тогдашняя Россия. То есть эту армию надо было долго собирать и двигать с какой-то внятной целью. Но никаких сведений о создании и передвижении такой армии нет. Ни о том, куда она шла, ни о том, зачем. Значит – никакой большой армии под Невелем не имелось.