С другой стороны, прими Ирод бремя правления в Идумеи, помогло бы ему это возвышение в непростом деле подняться на Олимп власти? Да ни в коей мере, потому как, что такое Идумея для жителей еврейского царства? – Мелкая пограничная провинция лежащая к югу от Иерусалима и Вифлеема. Сумасшедшие горцы не смотря ни на что упорно именующие себя полузабытым именем эдомитяне, как прозывались их далекие предки в то время, когда Идумея именовалась Эдом. Злейшие враги Иерусалима и правящего дома Хасмаев. Не раз они подбивали вавилонян к разрушению Иерусалима, и сами не однократно выступали с открытыми протестами против официальной власти, предпочитая чтить своих собственных богов, а не читать навязанную им Тору[18].
Это именно злобные эдомитяне согласно писанию не пустили пройти через свою землю Моисея, выстроившись на границе и потрясая дикарским оружием. Я спросил управителя иродова дома почтенного Аввакума, отчего Моисей так не понравился их далеким предкам, и тот доходчиво объяснил, что благородный воспитанник фараона шел не один, а тащил за собой чуть ли не весь свой ныне расселившийся на благословенной земле и поработивший в конечном итоге идумеев, народ. Посетивший с благородным Криспином Марцием Навусом Иерусалим, и видя его узкие запруженные народом улочки, на самой широкой из которых едва могли разойтись, не коснувшись друг друга боками два самых худосочных верблюда, я имел некоторое представление о количестве народа и согласился с почтенным Аввакумом в том, что пройди они и числом в три раза меньшим нынешнего количества через скудные земли Идумеи, от последних не осталось бы даже праха.
Добавлял перцу во взаимоотношения двух народов и тот факт, что воинственный племянник Иуды Маккавея Иоанн Гиркан I покорил идумеев силой обратив их в свою веру, по словам благородного Аввакума – заставил гордых горцев обрезать себе крайнюю плоть, что идумеи считали постыдным для себя, потомков Исава брата Иакова называемого так же Израилем[19].
Итак, иудеи не любили и не без основания подозревали идумеев в подстрекании к заговорам и смутам, а значит, не могли бы принять царем выходца из этой страшной и неблагонадежной земли. Сомнения добавлял и тот факт, что в Иерусалиме правила династия хасмаев, к которой, кстати, мой подопечный не имел ни малейшего касательства.
Проанализировав два таких важных момента, как неприятия Идумеи как таковой и нецарское происхождение Ирода, я мог только пожимать плечами, отчего благородный Марциалий Нунна Алауда, как видите, я все-таки узнал его имя, а заодно и мой премудрый учитель, поверили бредням оракула. К слову, не верить в пророчество оракула – грех, тем более оракула, к услугам которого прибегают «тайных дел мастера», но, оракул он же не только глас божий, а еще и человек из плоти и крови. Человек со всеми своими низменными качествами и потребностями, а, следовательно, он мог быть не здоров или пьян, и нагородить, таким образом, кучу глупостей, которые теперь мне приходится разбирать. С другой стороны, боги тоже шутники еще те.
Как же я был не прав тогда!
Для передачи собранных сведений господину Марциалию Нунне служили специально прибывшие для этой цели в Идумею купцы. Я должен был раз в месяц приносить свои зашифрованные сообщения в одну из четырех специально поставленных для этого лавочек, откуда они затем передавались с караванами. В крайнем случае, можно было воспользоваться больше присущей арабской армии системой сигнальных огней, но это следовало делать с максимальной осторожностью, да и много ли передашь, размахивая над костром плащом или накидкой?
Народу в Идумее не так много, как в том же Иерусалиме, каждый человек на счету, отчего при брате правителя я занимал несколько должностей – писаря, оруженосца и советника. Последним, я дорожил больше всего. Не пытаясь приспосабливаться к обычаем моих новых хозяев, я предпочитал одеваться в тунику без вышивки на римский манер, не пытаясь подстраиваться под местные вкусы. В конце концов, своему месту при Ироде я обязан именно римскому происхождению. И до тех пор, пока я буду выглядеть, как поставленный для присмотра за малым сим народом прокуратор, мне удастся удержать свое более чем выгодное положение. Впрочем, никаких особенных неприятностей от ревнителей местных обычаев мне не грозило. Идумеи предпочитали острую пищу, которую запивали водой, в то время как для гостя-иноземца в изобилии имелось вино. Слуги Ирода разбили достаточно симпатичный сад, в котором предпочитала гулять Дорида с девушками-служанками, и где время от времени отдыхал я. Там же за глухой стеной под открытым небом были установлены ванны, в которых любили возлежать члены семьи Ирода и гости. Для меня сии обычаи были приятны и отдохновенны. Единственное отличие от таких же ванн в римских домах составляла та странная для просвещенных людей манера идумеев не показывать друг перед другом своей наготы. И, к моему великому сожалению женщины мылись и возлежали в ваннах на своей половине дома. И строго в присутствие других женщин.
В Идумее, так же как в Иудее не приветствовалась однополая любовь, и я ни где не видел сопровождающих зрелых мужей в бани и купальни подвластных им мальчиков. Последний обычай меня несказанно радовал, так как хоть и не являясь писаным красавцем, в Риме я то и дело ловил на себе похотливые взгляды плечистых любострастцев, от которых делалось не по себе.
И еще приятная новость, в Идумее и Иудее, как я понял, практически во всех аристократических семьях говорили на греческом, предпочитая обставлять свои дома, одеваться и вести себя, подражая эллинам.
При этом простые люди предпочитали арамейский, что же до иудейского, то на нем в основном проводили службы в храмах и разъясняли непонятные места в законе божьем в синагогах[20]. Были, конечно, сумасшедшие фанатики, считавшие своей целью заставить, как можно больше народа говорить на иудейском, но такие вещи обычно не даются насилием. Так что даже самые ярые приверженцы исконно еврейского языка были вынуждены то и дело перемежать свою речь греческими терминами. Особенно этим грешили торговцы, корабельщики и моряки. Что касается строителей кораблей, то там если и попадались не греческие термины, то они обычно произносились на латыни.
Несколько раз удалось наблюдать правителя Идумеи старшего брата Ирода – Фасаила, отправляясь в гости к которому, Ирод брал меня с собой. С густыми, похожими на баранью шерсть волосами и раздвоенной бородой правитель был ниже и уже в плечах, нежели его брат. Впрочем, господин Идумеи, несмотря на молодость и прекрасное здоровье сильно сутулился, из-за чего я затрудняюсь определить его подлинный рост. Добавьте к этому резкий неприятный тембр голоса и отрывистую манеру разговора, бегающие воровские глазки и неспокойные руки и получите портрет старшего сына Антипатра Фасаила.
Его точная, пусть и более молодая копия – юный Ферора – четвертый сын Антипатра и Кипры показался мне злобным, маленьким отвратительно воспитанным негодяем. Вспыльчивый, обидчивый, подозрительный – этот дикарь мог убраться вместе с друзьями в горы, и жить там, не сообщая о себе неделями, мог, разгневавшись, бог весть на что, не разговаривать с семьей целыми днями, отказываясь принимать пищу и злобно рыча, словно неприрученное животное. Слава всем богам Рима, Ферора жил вместе со старшим братом и я не имел возможности устать от общения с этим неприятным человеком.
Третьего сына Антипатра Иосифа я почти не видел, так как он подобно Ироду был приставлен к делу, защищая доверенные ему рубежи. Впрочем, если во главе когорты ауксилариев, он и мог показаться сильным и опытным воином, в обществе, отличался косноязычностью и был непростительно для юноши скромен. Полагаю, что Иосиф тяготился шумными собраниями и пирами, предпочитая жизнь в своей дикой и опасной провинции, где ему не нужно было соблюдать этикет, и вести себя как пай-мальчик.
