– Дай подумать, – сказал Мазур. – Тут не так уж много вариантов подворачивается… Повысить налоги с владельцев?

Лаврик ухмыльнулся, поморщился:

– Мелко, мелко…

– Национализировать их тогда, что ли? – вслух предположил Мазур.

– В яблочко! – ухмыльнулся Лаврик. – Господин президент всерьез собрался Райскую долину национализировать. Уже документы готовы, даже текст обращения к народу…

Мазур пожал плечами:

– Это, конечно, не мое дело, он у меня совета не спрашивал. Только есть сильные подозрения, что после национализации вся эта благодать работать будет через пень-колоду: краны моментально потекут во множестве, бифштексы начнут подгорать регулярно, обслуга разленится. Насмотрелся я по всему свету, что случается с такими вот национализированными райскими уголками, да и ты тоже…

– Пожалуй, – спокойно согласился Лаврик. – Но это, в принципе, не наше дело и совершенно не наша забота… В общем, Аристид всю эту красоту вот-вот национализирует. Народу это наверняка понравится. Народ обожает, когда национализируют что-нибудь большое и красивое… Шумно, звонко, эффектно…

– А владельцы? – ухмыльнулся Мазур. – Если бы я был здешним хозяином, мне такие забавы ужасно не понравились бы…

– Вот то-то. Очень уж хорошие денежки. Взвыл купец Бабкин, жалко ему, видите ли, шубы… Короче говоря, владельцы оказались ребятами не промах. Заранее прознали о готовящейся заварушке и приняли меры. Скинулись на приличную сумму, улетели на соседний остров и обсудили там все, со знающими людьми посоветовались… Дальше растолковывать?

– Не надо, – сказал Мазур. – Не первый год замужем. Переворот? Или просто какой-нибудь маргинальный шизофреник с пистолетом.

– Переворот, – сказал Лаврик. – Шизофреник с пушкой – это, в общем, полумера. Половинчатое решение проблемы. У президента единомышленники есть, верные люди. Тут уж гораздо надежнее как раз переворот завернуть по всем правилам…

– Логично.

– Еще бы. Тебе дальше растолковывать, или еще раз проявишь смекалку?

Мазур думал совсем недолго. Тяжко вздохнул:

– Ну, поскольку вряд ли нам переворот делать, чует мое сердце, задача совершенно противоположная маячит…

– Светлая у тебя голова, – растроганно сказал Лаврик. – Ну да, снова в десяточку. Переворот мы будем предотвращать. Задача поставлена четкая и, как водится, не терпящая ни обсуждений, ни проигрыша. Там, – он показал пальцем куда-то в лазурное небо без единого облачка, – на самом высоком уровне решено: поскольку президент Аристид безусловно является прогрессивным элементом, хотя и абсолютно не подкованным касаемо самого передового в мире учения, следует дать незамедлительный отпор проискам капитала и мирового империализма.

– Та-а-к… – сказал Мазур. – Интересное уточнение. Кто тут припутан – ЦРУ? Или нечто аналогичное?

– Да нет, – сказал Лаврик. – Насчет мирового империализма – это я для красного словца. Необходимая фигура речи. Коли уж на одной стороне – прогрессивный президент и национализация имущества пузатых буржуев, на другой, дело ясное, обязан находиться мировой империализм…

– А конкретно?

– Конкретно… Ты знаешь, интересная конкретика. Наши буржуи – люди не бедные. И как уже прозвучало, подошли к делу серьезно. В общем, они наняли Майкла Шора. Того самого Бешеного Майка, Мистера Смерча…

В первую минуту Мазур ощутил, надо честно признаться, нечто вроде откровенно детского восхищения. Как мальчишка, которому дали пощелкать настоящим пистолетом…

Бешеный Майк – это фигура. Это фирма. Это легенда…

Мазур еще в пионерском галстуке расхаживал, когда Майкл Шор устраивал свои первые перевороты: из плюхнувшегося на полосу частного самолетика бросаются, рассыпаясь веером, не теряя ни секунды, хваткие парни, назубок знающие свой маневр – и вот уже аэропорт взят… с моря, молотя скупыми пулеметными очередями, летят надувные лодки с подвесными моторами – и охрана президентского дворца смята в минуту… две дюжины верзил в лихо заломленных беретах, словно из воздуха возникнув, вмиг меняют в далекой островной стране и премьер-министра, и правительство, и все прочее…

Разумеется, в больших странах Бешеный Майк никогда не светился – знал свой потолок и выше головы никогда не прыгал. Но в маленьких, экзотических, вроде этой, провернул столько переворотов, что пальцы утомишься загибать. И то характерно, ни разу не проигрывал. Что он задумывал, того и добивался с завидным постоянством, и дело тут не в везении, а в сугубом профессионализме.

– Так, – сказал Мазур. – А они, точно, не дураки… Слушай, он же ни разу не проигрывал за четверть века!

Лаврик прищурился:

– А когда-нибудь он играл против нас?

– Ни разу.

– Вот то-то. А у тебя, между прочим, глаза разгорелись. Неплохое дельце, а? Надрать задницу Бешеному Майку…

– Да уж, да уж… – сказал Мазур с мечтательной яростью. – Это было бы совсем неплохо, да что там – мечта профессионала, откровенно говоря… – он спохватился. – Послушай, а почему моя группа до сих пор…

– Потому что не будет группы, – сказал Лаврик, глядя в сторону. – Мы с тобой и есть группа.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Там, – он повторил давешний жест, уставив палец в лазурный небосклон, – считают, что двое орлов вроде нас с тобой всецело оправдают доверие. В конце-то концов, означенный Майкл Шор – не более чем международный авантюрист, ландскнехт, кондотьер, солдат удачи… Шаромыжник, в общем.

– Ага, – сказал Мазур. – Отсюда следует, что мы с тобой этого любителя в два счета поборем?

– Ну, предположим, он и в самом деле любитель, а? – сказал Лаврик со своей неподражаемой улыбочкой. – Чистой воды любитель, сколько бы президентов ни скинул. Даже если время от времени и сотрудничал с какой-нибудь конторой, он все же, по сути вещей, любитель. А мы с тобой, два таких обаятельных, – профессионалы на службе не самого хилого государства. Сечешь нюанс? Чего приуныл?

– Да боже упаси, – сказал Мазур. – Ничего подобного.

Он и в самом деле не пал духом – интересно, с чего бы? Он просто-напросто в секунду переместился в какое-то другое измерение, как случалось сто раз допрежь. Окружающее было отныне не декорациями, а рабочим местом, цель обозначилась ясная и конкретная, а на эмоции права не было, как и на собственное мнение…

– У тебя есть какие-нибудь лирические отступления, пока мы не начали рисовать партию? – деловым тоном осведомился Лаврик.

– Пожалуй, – сказал Мазур. – А не проще ли было бы стукнуть на него местным? Коли уж наши знают о задумке, то и подробности наверняка известны, достаточно, чтобы…

– Местным? – переспросил Лаврик все с той же улыбочкой.

– Прошу пардону, – сказал Мазур, прилежно перебрав в уме местные реалии. – Погорячился, ерунду спорол-с… Даже если предупрежденные местные всю свою армию на улицы выведут, дело хотя и сорвется, но со злости Майк ихнее бравое воинство, пожалуй что, ополовинит…

– Вот именно. А кому нужна такая мясорубка? Президент, не забывай, прогрессивный, а следовательно, и перспективный в плане возможного будущего сотрудничества. Начнет с национализации, а там, смотришь, и на что-нибудь большее сподвигнется. Не годится, чтобы у него армию отполовинивали и столицу жгли. Еще мысли по поводу?

– Ну, не знаю, – сказал Мазур. – Англичанам можно было бы стукнуть через третьих лиц, дело знакомое. Держава здешняя как-никак – член Британского Содружества. Пусть сами порядок и наводят.

– Отпадает, – сказал Лаврик. – Те, кого Аристид нацелился раскулачить, – как раз британские подданные. Люди солидные, этими постоялыми дворами их хозяйство отнюдь не исчерпывается. А поэтому, сам понимаешь, нужно действовать с оглядочкой. Вдруг они как раз и нажали какие-то пружинки в Лондоне, и кто-то им помогает, как джентльмен джентльменам… Бывали прецеденты. Сам Майк пару раз в похожих ситуациях как раз и оказывался замешан. Знакомая цепочка: частники – государство – кто-то вроде Майка…

– Да знаю я, – сказал Мазур. – Нам этого Майка и ему подобных отдельным семинаром читали… да и тебе, наверняка, тоже. Ну ладно. Легко догадаться, что мы вовсе не должны будем с Майковой бандой перестреливаться в открытую. Иначе не послали бы только двоих… а впрочем, в любом случае речь шла бы не об открытой акции?